Чужая в чужом море - Александр Розов

— Пума! – укоризненно проворчал Рон, — Что о нас подумают в Китае?

Африканка задумчиво почесала в затылке, и решительно сказала:

— ОК, я тебе одолжу Рона на одну ночь без подарка, просто по–дружески.

Фрис и Олаф покатились со смеху.

— Я опять что–то не так сказала? – сконфуженно поинтересовалась Пума.

— Я о другом, — не менее сконфужено пояснила Юн, — Я просто подумала, что если тебе не очень нравиться готовить дома, то я бы могла тебе помочь. У моего дяди есть маленькое семейное кафе в Тян–Яхайцзяо, на севере острова Хайнань, и мне нравится ему помогать. Он говорит, что, у меня получается, но я не знаю, удобно ли делать это в вашей семье.

— Очень, очень удобно! – обрадовалась Пума.

— Если тебе действительно не лень, и если тебя устроит наш набор продуктов, — добавил Рон, — Видишь ли, Юн, мы с Пумой не очень домовитые ребята, и у нас что есть, то есть.

Китаянка кивнула и улыбнулась:

— Ничего страшного. Мой дядя говорит: живешь у горы – кушай то, что есть на горе, а живешь у воды — кушай то, что есть в воде. Если что–то можно кушать, то обязательно есть способ, как приготовить это вкусно.

— Твой дядя – гений, — объявила Фрис,

— Вообще–то, — скромно сказала Юн, — эту пословицу придумал Сюй Сюэмо, в XVI веке.

— Значит, — заключила шведка, — Сюй Сюэмо тоже был гений.

…

=======================================

55 – ТРИФФИДЫ и КАРПЫ. Переселенцы.

Дата/Время: 14 сентября 22 года Хартии. День.

Место: Транс–Экваториальная Африка. Мпулу.

Нео–палеозойский лес каменноугольного периода.

=======================================

Сухо и звонко щелкнул выстрел.

— Попал! — азартно воскликнула Эстер и прыгнула в воду, — Ого! Тяжелый!…

— Кто это? – удивленно спросила Жанна.

— Увидишь. Подержи, — коротко сказал Наллэ, сунул ей в руки штурмовую винтовку и тоже полез в воду. Глубина здесь была чуть больше метра.

Канадка, в полном недоумении, осталась в пяти шагах от медленной, заросшей протоки, держа в руках оружие, из которого, зачем–то, был произведен выстрел в воду. Нет, уже понятно, зачем. Наллэ выбрался на илистый берег, держа в руках темно–серую толстую рыбину, которая еще слегка шевелилась, бросил ее почти к ногам Жанны и повернулся, чтобы помочь Эстер. Она выпрыгнула на сушу, уцепившись за его руку и, критически осмотрев себя, весело сообщила:

— Я вымазалась, как морская свинка. Но какой кхои! Верных 30 фунтов, не сойти мне с этого места! Медвежонок Наллэ, это был твой лучший выстрел за последнюю неделю!

— Ха! А ты не знала, что я — великий охотник? Короче: девчонки, разводите костер, а я займусь разделкой, — он взял винтовку из рук Жанны, вынул из крепления на корпусе штык–нож, и уселся на корточки рядом с рыбиной.

Эстер деловито начала собирать более–менее сухие обломки триффидных стволов — их здесь валялись целые кучи. Более молодые ростки этой древовидной травы рвались вверх, к солнцу, порой просто выпихивая более старые растения из земли. При сборе урожая упавшие стволы отгребали в сторону бульдозером, чтобы освободить проезды. Обломки стволов, оказавшиеся на влажном грунте и в каналах, пропитывались водой и начинали гнить, быстро рассыпаясь в труху. Обломки, оказавшиеся сверу, высыхали, несмотря на тень и высокую по местным меркам влажность, и годились на топливо.

Скоро, в зеленоватом полумраке, образованном густыми триффидными кронами, горел костер, а в горячей золе пеклись завернутые в широкие листья куски рыбы (оказавшейся ГМ–разновидностью черного китайского карпа, завезенной сюда с целью биологической очистки мелких ирригационных каналов со слабосоленой почти стоячей водой).

Наллэ Шуанг уселся по–турецки, затем свернул толстую, почти как сигара, самокрутку, прикурил от уголька и сообщил тоном комментатора «National geographic TV»:

— В каком–то смысле, мы совершили путешествие в далекое прошлое, на 350 миллионов лет в ранний каменноугольный период Палеозойской эры. Большая часть планеты была покрыта заболоченными лесами древовидной травы – правда, это были не триффиды, а гигантские папоротники и хвощи. Они росли так интенсивно, что упавшие стволы не успевали перегнивать, тонули в мелководных заводях, превращались в торф, а затем в каменный уголь. Это была заря жизни на суше, эпоха стремительного прогресса, эпоха яростной борьбы разных конструкций организмов за место под солнцем. Рептилии и земноводные наращивали мощь и реакцию. Стрекозы завоевывали небо, отрабатывая стратегию воздушных атак. Термиты создавали первую цивилизацию на планете…

— Ты не погорячился, назвав термитов цивилизацией? – спросила Эстер.

— Ничуть. У них есть все признаки аграрной цивилизации, примерно соответствующей древнему Египту или Месопотамии до появления массовой металлургии. Социальные классы, разделение труда, продуктивное земледелие, организованная защита поселков.

— Ты забыл сказать, что их поведение инстинктивное. Они не понимают, что делают.

— А люди понимают? – поинтересовался он.

— Считается, что да, — неуверенно ответила она, — Хотя… Ладно, не буду спорить.

— А у меня бестактный вопрос, – сказала Жанна, — Твой панегирик каменноугольному периоду это намек на то, что триффидизация не портит природную среду, а наоборот, улучшает, приближая ее к некому биологическому золотому веку?

— Хм… В каком значении ты употребила слова «портит» и «улучшает»?

Жанна развела руками, удивленная таким странным вопросом.

— Знаешь, это очевидно. Если, например, в море сливают тысячу тонн нефти, или чего–нибудь подобного, то для живых существ это катастрофа. Это и значит портить.

— А при чем тут случай с триффидами? – спросил Наллэ.

— Ну, как: для живых существ, обитавших в лесо–саванне, все это… — канадка сделала круговой жест ладонью, — … тоже катастрофа. Разве нет?

— Безусловно, — Наллэ кивнул, — Зато для других существ это большое экологическое счастье. Например, бабочки, шмели, стрекозы, улитки, карпы, лягушки — они здесь раньше никогда не смогли бы жить. А теперь, мы их завезли, и они прижились. Как ты предлагаешь здесь определять, хуже стала экология или лучше?

— Очень просто, — ответила она, — по тем существам, которые естественны для этих мест.

— Сегодня естественны, а завтра нет, — сказал Наллэ, — Всего 10 тысяч лет назад тут был совершенно другой климат и жили другие существа. Ты рассматриваешь окружающую среду, как нечто неизменное, существовавшее в современном виде с начала времен, но ничего подобного в природе не бывает! Среда меняется от тысячелетия к тысячелетию, одни ландшафты и биоценозы исчезают и на их месте возникают другие. Это жизнь.

— Медвежонок, а каков твой критерий? – спросила Эстер.

— Комфортность для людей, — не задумываясь, ответил он.

— Вот как? А почему для людей? Чем они лучше, например, зебр?

— Абсолютно ничем, — согласился Наллэ, — Если бы зебры могли изменить окружающую среду в свою пользу, то уверяю тебя, они тут же бы это сделали!

— О, черт! Опять ты вывернул мой аргумент наизнанку! Жанна, ну как с ним спорить?

— Есть идея, — ответила канадка, — давай вечером найдем учебник по софистике и завтра устроим ему разгром?

— Не хочу казаться грубым, — сказал он, — Но, может быть, сначала вы меня накормите? Мне кажется, экологически чуждый китайский карп уже готов к употреблению…

…

=======================================

56 – ИСА ШОРХИ. Неизвестный морской капеллан.

Дата/Время: 15 сентября 22 года Хартии. Вечер.

Место: Меганезия. Округ Палау. Остров Пелелиу.

Небо, море и полуостров Оураие.

=======================================

Расстилающаяся под крылом панорама темного океана, только кое–где мерцающего разноцветными точками огоньков (подвижных и неподвижных, одиночных, парных и собранных в маленькие группы), наводила на мысль, что заходить тут после заката на посадку – все равно, что переходить улицу в час пик с завязанными глазами.

— Рон, ты точно знаешь, что делаешь? – обеспокоенно спросила Фрис.

— В каком смысле? – спросил тот, закладывая плавный вираж с потерей высоты.

— В смысле, что ни хрена не видно, — уточнила шведка.

— Как же не видно? – удивилась Пума, — вон там, далеко на севере, Ореор, а прямо под нами Нгурунгор. Правее – остров Руиид, а дальше — Имелечел, там мой колледж. Ну, а прямо по курсу – Клоулклобел, административный центр. А вот полуостров Оураие, на нем наш fare. Фрис, ты что, не видишь? Это уже совсем рядом!

— Что, вот эти штуки, розовая и желтая?

— Это сигнальные arata–i на нашем пирсе, — сообщила Пума, — Ну, типа как в аэропорту.

В этот момент «InCub» поплавками коснулся воды. Короткий пробег до сигнальных огоньков на дальней от дома оконечности пирса. Стихающее гудение пропеллера. И негромкий плеск волн. Пума радостно взвизгнула, змейкой выскользнула из своего комбинезона, открыла створку кабины и рыбкой нырнула в черную воду. Плюх!