Зеркала и галактики (СИ) - Ворон Елена

– Объяснить? – с нажимом спросил бывший навигатор. – Слушай. RF-корабль легко распознает врагов. Враг номер раз – это я, и меня уничтожат первым. Поймав на чувство вины. Враг номер два – лисовин. Пронырливый, хитрый и сообразительный. Его поймали на влюбленность, и он сходит с ума по своей девочке. Третий враг – ты; тебя тоже поймали на влюбленность. Не знаю, на что поймали доктора Ливси… но у вас у всех отшибли желание работать головой. Это понятно?

– Да, сэр.

Похоже, он был прав: неспроста же я двое суток валял дурака и попусту изводился в каюте.

– Джим, слушай внимательно, – продолжал Сильвер. – Нечто подобное происходит и на твоем Энглеланде. Это стоячее болото, где живут скучные недалекие люди. Нудные обыватели, которым ничего в этой жизни не надо. Закрылись от остального мира и счастливы в своей дыре. Изоляционисты, – выговорил он с презрением. – Выхода в галактическую информсеть и то не найдешь. Лучшие развлечения – в Веселом районе единственного города. Главные мысли – как набить брюхо. Вершина духовного развития – желание стать Осененным. В один миг сделаться мудрым и уважаемым, получив в перьях с неба массу добродетелей.

– Это плохо? – перебил я.

– Мудрость с неба – отвратительно. Когда люди хотят не собственным умом дойти, не трудом душевным, а получить все на блюдечке. Бац пером по башке – и капля мудрости внедрилась. Еще бац – вторая прибавилась. Здорово.

Я невольно улыбнулся.

– Смешного мало, – заявил бывший навигатор. – Подумай сам. Доктор Ливси, глава целой клиники – ему же в голову не пришло положить такого Осененного на обследование и посмотреть, что происходит после контакта с перьями. Какие зоны в мозгу заторможены? Почему человек не склонен к творчеству? Почему он глуп и зануден? Да еще эта тупая вера в сказки: Птицы нас делают счастливыми, Птицы лечат от болезней…

– Сказки, – согласился я. – Но ведь не зря говорят, что после Осенения люди становятся немножко сенсами.

– Сенсами? Где ты их видел?

– Перед вами сижу.

– Неужто? Твоя хваленая интуиция – где она? Трижды Осененный хватает в лесу бешеную Птицу и тащит с собой. Она излучает – аж карты светятся, как после ядерного взрыва. Представить страшно, что она могла с тобой сделать.

– Карты и у мистера Смоллета в руках светились, – напомнил я, размышляя. – Птицы и risky fellows – нечто родственное?

– Не приведи господь. Коли у вас на Энглеланде с неба сыплется RF… – Бывший навигатор примолк, ненадолго задумался. – Или я смешиваю разные вещи? Птицы и экстрасенсорные способности – сами по себе, а ваша энглеландская тупость – сама по себе? Провинциальная жизнь, сытая вялость… Джим, ты правда сенс? Что ты умеешь?

Я не устоял перед желанием его уесть.

– Во-первых, могу вызывать галлюцинации. Во-вторых, распознаю чужую ложь, как мистер Смоллет.

Сильвер неловко поерзал.

– Вы мне солгали, – объявил я. – Вы здесь не только ради Птиц.

Он дернулся, словно я ляпнул нечто убийственное, затем вымученно улыбнулся:

– Ты крайне проницателен. Еще что-нибудь?

– Джон, – признался я честно, – я не встречал на Энглеланде ни единого сенса. Но и слухи не на пустом месте родились. Когда я в первый раз стал Осененным и собирал перья, я их ощущал, как… ну… генератор эмоций, что ли. Страх смерти, боль умирающих птенцов и отчаяние взрослых Птиц. Я хорошо это помню. И я не придумал – я почувствовал.

Бывший навигатор заинтересованно подался ко мне.

– А другие что чувствуют?

– Не знаю. Лайна не Осененная, а ее подружек теребить глупо. Наврут с три короба – и все дела.

Сильвер задумчиво покусал согнутый палец.

– Галлюцинации, да. И лисовин чуть не убил мистера Эрроу… Тоже экстрасенс, назовем его так. Но почему только вы двое? А слухи про сенсов упорно живут. Значит, в них что-то есть?

– Конечно. Я же говорил: в день, когда становишься Осененным…

– Стоп, – Сильвер подскочил. – Через Осенение проходят все. Допустим, это дает всплеск экстрасенсорных способностей. А что потом?

– Способности засыпают, – предположил я. – И пробуждаются только рядом с risky fellows. Пока вас не было, нас с Томом в сенсы никто не зачислял.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Все зло в RF, – пробормотал бывший навигатор с таким видом, словно сам в это верил. – Нет, – помотал он головой. – Не может быть, что в одних risky fellows дело. Чем вы с лисовином отличаетесь от прочих энглеландцев?

Я добросовестно пытался что-нибудь придумать. Сильвер терпеливо ждал. Наконец я выдал единственное, что пришло на ум:

– На Энглеланде бережно хранят перья, которыми осенялись. А я не держу ни одного. Из-за этих перьев погиб мой отец. И Том не хранит, потому что свою домашнюю Птицу сгубил. По собственной дури.

Бывший навигатор принял это всерьез.

– Да, я видел: на перья народ чуть не молится. Может, долго хранимые перья сами же все и гасят? И экстрасенсорику, и тягу к творчеству, и обычный ум? Хоть бы этих Птиц кто изучил! Ну отчего даже мысли такой не возникло? Как по-твоему?

– По-моему, RF-крыс тоже никто не изучает… – Я осекся. К Сильверу вот-вот пожалуют новые крысы, а мы рассуждаем бог весть о чем. – Джон, я могу для вас что-нибудь сделать?

– Подумай обо всем хорошенько. Птицы…

– К черту Птиц. Вы говорили, мы с вами можем командовать «Испаньолой». Можем?

– Один миг.

– Можем создать иллюзию, что вы ни в чем не виноваты?

– Нет.

– Почему?

Сильвер поднялся с дивана, прошелся по кают-компании, потрогал зеленый светильник на столике, где не так давно бегал кругами поюн, приговаривая: «Александр хороший. Умница Александр».

– Александр хороший. Умница Александр, – с печальной усмешкой пробормотал бывший навигатор. – Джим, вина бывает разная. Корабль может прицепиться к ерунде и раздуть ее непомерно; он создает иллюзию виновности. Есть способы самовнушения и есть первый помощник, который работает с людьми и помогает избавляться от таких иллюзий. Мистер Эрроу неплохо справляется… Но если виноват по-настоящему – деваться некуда. Этот коготь цепляет и держит крепко.

Мэй-дэй! В чем таком он может быть виновен? Убил ребенка? Истязал жену?

– Не предавай тех, кто тебя любит, – тихо сказал Сильвер. – За это расплачиваются жизнью. Иногда.

Глава 5

– Спокойно. Всем оставаться на своих местах, – объявил бывший навигатор, заводя в салон тележку на антигравах.

На ее блестящих полочках стояла еда – не обед и не ужин, а легкий перекус вне расписания. После свиста взбешенной «Испаньолы» есть не хотелось, но капитан Смоллет приказал всем подкрепиться. Сам капитан уже возвратился из рубки, отослав к Хэндсу навигатора Эйба с едой. С нами не было Криса Делла: второй помощник перекусил раньше и отправился нести вахту вместо рядового техника.

– Спокойно, – повторил Сильвер, приближаясь с тележкой к столу.

Следом за ним явились крысы. Череда дрожащих черных комочков с подмигивающими фиолетовыми венцами вынырнула из-под неплотно прилегающей шторки и чинно вошла в салон. Без суеты, по-деловому они собрались в кольцо вокруг бывшего навигатора.

Рейнборо, Мерри и Андерсон вскочили.

– Сидеть! – прикрикнул на них мистер Смоллет. – Оставьте крыс в покое; Джону вы не поможете.

Пилот и оба техника сели на место. Сильвер двинулся с тележкой вдоль стола, переставляя на него тарелки. Крысы продвигались вместе с ним, не выпуская из кольца.

Сквайр Трелони откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул. Он был бледен, щеки обвисли; свист Криса Делла дорого ему обошелся. Доктор Ливси выглядел получше. Его руки сжимались в кулаки, когда он рассматривал Сильверов эскорт. Планет-стрелок Том Грей, подрастерявший свой девичий румянец, зло оскалился, пилот Мелвин О'Брайен одним и тем же механическим движением растирал подбородок. Вид у него был задумчивый, словно Мелвин прикидывал, сколько крыс он способен затоптать разом. Рекламный красавец Джоб Андерсон свирепо грыз костяшки пальцев, Дик Мерри запустил пятерню в свою сиреневую шевелюру и дергал ее, будто желая вырвать изрядный клок волос. Бывший старший пилот Питер Рейнборо сосредоточенно водил пальцем по столу, рисовал странные иероглифы, сумасшедший навигатор Тон-Тон покачивал головой, вытянув губы трубочкой, и беззвучно свистел. С черными полосками «очков» на лицах наша команда походила на пиратов – сильно расстроенных и разозленных.