Рассказы - Рэмси Кэмпбелл

и враг проник в дом через ту же дверь. Ты быстро отскакиваешь назад, чувствуя, что эта тварь висит внутри над дверью и поджидает, когда ты пройдешь под ним: огромный черный паук, готовый спрыгнуть прямо тебе на лицо. Ты пытаешься убедить себя, что это всего лишь порождение твоей буйной фантазии. Но исходящее от него зловоние — самое настоящее, такое, от которого перехватывает горло и в животе начинаются спазмы.

В растерянности ты отступаешь еще дальше и замечаешь возле угла дома грабли, лежащие там с тех пор, как ты пытался расчистить участок для посадок. Пожалуй, из них получится неплохое оружие, пусть даже непонятно пока, с кем придется сражаться. Если враг не настолько сообразителен, чтобы разгадать твои планы, если тебя не обманывает уверенность в том, где именно он притаился, если жена еще не проснулась и не привлекла его внимание… От волнения грабли едва не вываливаются из твоих рук. Невыносимо думать, что жена все еще в опасности.

Ты снова открываешь дверь, стараясь не шуметь и сознавая, что второй попытки у тебя не будет, тянешься граблями туда, где над дверью притаился враг, молотишь по нему зубцами, а потом стаскиваешь вниз. На пол падает что-то темное, спутанное, похожее на клубок, и ты отбрасываешь его подальше в сторону леса, так толком и не разглядев. Однако изрядный кусок этой гадости все еще лежит возле двери и немилосердно воняет. Ты соскребаешь его граблями и швыряешь туда же, под деревья. Потом подбираешь то, что зацепилось за дверь, и отправляешь в том же направлении.

Все, теперь можно дышать свободно. Опустошенный и обессиленный схваткой, на ватных, непослушных ногах ты входишь в дом. Вокруг печи все испачкано смердящими следами этой твари, ты отворачиваешься, с трудом сдерживая тошноту, прикрываешь рот и нос рукой и благополучно проскакиваешь мимо.

Ты стоишь, опираясь на грабли, и смотришь на жену. От граблей все еще пахнет этой мерзостью, потому ты ставишь их у стены подальше от себя. Жена по-прежнему спокойно спит, хотя всю прошлую ночь проплакала из-за сестры. Ты тихо благодаришь небеса за то, что тварь не нанесла ей никакого вреда. Но если бы жена согласилась пойти с тобой к другу, тогда и вовсе ничего этого не случилось бы. Все расплывается у тебя перед глазами, ты настолько измотан борьбой, что с трудом вспоминаешь предшествующие события, но все-таки пытаешься вернуть то недавно испытанное ощущение братской общности, чтобы поделиться им с женой, заранее представляя, как она обрадуется этому.

Внезапно ты чувствуешь, что в комнате есть еще кто-то. Вздрагиваешь, испуганно озираешься по сторонам и замечаешь точно такую же тварь, какую только что уничтожил. Она лежит на полу под окном, похожая на сбрасывающую шкуру змею. Тебе удается мгновенно зацепить ее и выбросить вон вместе с граблями. Обернувшись, ты понимаешь, что все же потревожил сон жены и она вот-вот проснется. Но новая волна страха захлестывает тебя, потому что теперь ты видишь у нее на шее что-то отвратительное и смертельно опасное.

Правда, ты не можешь определить, что это такое, страх туманит сознание, ни с чем подобным тебе не приходилось встречаться. Оно немного похоже на летучую мышь, мирно спящую в ложбинке под шеей твоей жены. И кажется, у него действительно есть короткие жесткие крылья. Ты видишь — нет, не глазами, а каким-то внутренним зрением, — как оно разрастается и вспыхивает ярким пламенем тупой, неприкрыто враждебной силы, жаждущей уничтожить тебя, и ты отворачиваешься, ослепленный этой мощью.

Это гораздо хуже той твари, что ты выбросил из дома. Ты собирался сражаться за жену, но теперь скован суеверным ужасом. У тебя едва хватает духу повернуть голову и снова взглянуть на врага. Дьявольское сияние над головой жены размывает черты ее лица, старается уничтожить твою любовь к ней. Но ты не отводишь взгляда, хотя тебе мучительно больно видеть эту тварь, устроившуюся, словно у себя дома.

Ярость захлестывает тебя, и ты бросаешься на врага, но не можешь до него добраться. Огромная нечеловечески холодная мощь, способная раздавить тебя, словно комара, заключена в нем. Ты не должен кричать, ведь тварь тут же укусит жену, стоит той только проснуться. Однако твой сдавленный стон все-таки будит ее.

Твоя голова пылает огнем, глаза словно засыпаны песком, но ты продолжаешь борьбу. Ослепленный исходящей от твари силой, ты едва различаешь заплаканное лицо жены. То ли наконец прорвались скопившиеся за ночь слезы, то ли теперь она плачет от страха. Но едва лишь ты приближаешься к ней, она испуганно отшатывается. Ее вовсе не пугает сидящая на шее тварь, она боится тебя. Значит, зло уже завладело ею.

Ты все еще сопротивляешься, надеясь отвлечь на себя часть внимания злой силы, когда жена хватает стоящий возле кровати стакан с водой. Ты не успеваешь даже подумать, зачем он ей понадобился, как вдруг она выплескивает его содержимое прямо тебе в лицо. Только это оказывается не вода, а кислота.

Взвыв от невыносимой боли, ты бросаешься к зеркалу и пытаешься разглядеть, что у тебя с лицом. Но в это время на пороге появляется дровосек и смотрит на тебя с нескрываемой ненавистью и угрозой. И тут же, вместе со стыдом и отчаянием, воспоминания возвращаются к тебе. Ты и в самом деле заходил сегодня к соседу, чтобы попросить его жену побыть с твоей, пока ты будешь отсутствовать. А самого дровосека дома не застал, так что некому было отговорить тебя от рискованной затеи. И теперь ты понимаешь, почему не увидел себя в зеркале, почему там отражается только комната, дверь, в которую ты выбросил чеснок, и твоя рыдающая жена, судорожно вцепившаяся в распятие на шее. А в другой руке она держит пустой стакан из-под святой воды. Той самой, что ты принес домой, прежде чем отправиться в замок Дракулы, чтобы отомстить за смерть ее сестры.

Перевод: С. Удалин

Выводок

Ramsey Campbell, «The Brood», 1980

Кэмпбелл рассказывает: «Сюжет „Выводка" навеян видом на уличные фонари из окна нашей с Дженни первой квартиры на Принс-авеню. Позднее я поселил там главных героев книги „Лицо, которое должно умереть“ („The Face That Must Die"). Недавно мой биограф Дэвид Мэтью хотел сфотографировать меня на фоне здания, но один из жильцов возмутился и поинтересовался, что мы замышляем. Это был один из редких случаев, когда мне лично случалось внушать кому-то страх».

Хотя в предлагаемом рассказе встречаются все традиционные атрибуты, присущие литературе о вампирах, его содержание