Дневник помощника Президента СССР. 1991 год - Анатолий Черняев

Радио. 1.50. Вильнюс блокирован танками и бронетранспортерами. Штурмуют телевидение, радио, министерство финансов. В здании республиканского Верховного Совета окна заложены мешками с песком. На площади 100 тысяч народу.

Ельцин отбыл в Таллинн «для обсуждения ситуации» с лидерами Прибалтики. Он же на Совете Федерации был «закоперщиком» (горбачевский термин) резолюции, осуждающей акцию в Литве.

На встрече с Бронфманом Ельцин осудил антисемитизм, заявил, что в России он не допустит его распространения. Словом, пользуется любым случаем, чтобы поднять свой рейтинг.

Предвижу, что завтра в Верховном Совете начнется «вешание лапши на уши». Лукьянов обеспечит. Утром звонил мне Станкевич из Моссовета. Явно рассчитывал на какую-то информацию в верхах о Литве. Что я мог сказать? Я не знал даже того, о чем радио вещало много часов. Надо мне думать, что делать с самим собой.

14 января

Радио «Эхо Москвы» — на 20 января намечена демонстрация в защиту Литвы и России под лозунгом: «Команду Горбачева — в отставку!» Пойдут по Садовому, потом по Арбату к Старой площади, ибо там, согласно радио, «исчадие ада», оттуда идет «военно-партийный путч».

Сегодня Верховный Совет начался, конечно, с Литвы. Лживые, не по существу дела, объяснения Пуго и Язова. А после перерыва — сам Горбачев: косноязычная, с бессмысленными отступлениями речь. И нет политики. Сплошное фарисейское виляние. И нет ответа на главный вопрос, речь недостойна ни прошлого Горбачева, ни нынешнего момента, когда решается судьба всего его пятилетнего великого дела. Стыдно было все это слушать.

Игнатенко утром заговорил со мной об отставке. Пришел Андрей Грачев с заседания Верховного Совета, попросил не утверждать его заведующим международным отделом при президенте: «Хватит с меня 1968 и 1979 годов. Непереносимо». А что я?

Кстати, в цековском буфете появились спецталоны. Это после прошлогодней отмены «кормушки». Как это понимать? Как отступное номенклатуре? Тамара (моя секретарша) взяла недельный заказ: колбаса, фарш, котлеты, мясо — целое богатство!

15 января

На встречу Горбачева с Велиховым я не пошел. Противно было встречаться с ним. Стыдно смотреть в глаза людям. Я рассчитывал, что в такой обстановке он откажется. Материалы и речь я ему подготовил еще до событий. Но опять его «недооценил» — он пошел. Позвал с собой Яковлева, Болдина и только что утвержденного на заседании Верховного Совета Бессмертных. И как ни в чем не бывало почти два часа рассыпался перед американцами и другими в приверженности новому мышлению. А они, как ожидалось, не задали никаких вопросов…

Приехал Игнатенко. Рассказал, что вчера вечером он, Яковлев и Примаков стали уговаривать Горбачева съездить в Вильнюс, возложить венок, выступить там на Верховном Совете, пойти в коллективы, к военным и т. д.

Горбачев это вроде воспринял, сказал: сделайте к утру тексты для выступлений там. Написали, утром положили на стол. И весь день Игнатенко ловил Горбачева, чтобы узнать, что же он решил. М. С. сделал вид, что никакого разговора с этими тремя не было. Из чего Игнатенко сделал вывод, что тот не «дезинформирован», как думают многие, а осуществляет свой план запугивания прибалтов. Днем в Вильнюсе военные заняли еще техническую радиостанцию и не собираются освобождать ни телевизионную башню, ни Дом печати. А в Риге захватили военную школу и разогнали курсантов.

Я проснулся в пять утра и заснуть больше не мог. Обдумал свои намерения. Придя на работу, продиктовал Тамаре шесть страниц объяснений с Горбачевым, резко и откровенно, наотмашь — с выводом: «я тоже ухожу». Вот этот текст:

"Михаил Сергеевич!

Поскольку перелом наконец действительно наступил и поскольку трудно было даже предположить, что он станет таким печальным и постыдным, никто не имеет права отмалчиваться.

С некоторых пор мы, помощники, заметили, что Вы в нас не нуждаетесь. Мы ничего не знаем ни о Ваших намерениях, ни о Ваших планах, ни о предполагаемых действиях или кандидатурах… Наше мнение Вас явно не интересует. Но это не значит, что у нас нет своего мнения обо всем этом.

Я, который искренне и верно отдавал Вашему делу все, что мог, считаю своим долгом сказать Вам следующее.

Ваша речь в Верховном Совете — это знамение конца. Это совсем не то, что ждали мир и страна. Это — не выступление великого государственного деятеля в момент, когда под вопрос поставлено все его дело. Сумбурная, косноязычная, с какими-то странными впечатлениями от встречи с Прунскене, с «фабулой» событий, о которых весь мир знает в десять раз больше. Было полное ощущение, что Вы просто не в курсе дела или выкручиваетесь, не желая сказать, чего Вы действительно хотите добиться.

В этой речи не было главного — политики. А политика, как Вы сами нас учили, — это всегда выбор. На этот раз выбор таков: либо Вы говорите прямо, что не потерпите отпадения ни пяди Советского Союза и употребите все средства, включая танки, чтобы этого не допустить, либо Вы признаете, что произошло трагическое, не контролируемое из Центра событие, что Вы осуждаете тех, кто применил силу и погубил людей, и привлекаете их к ответственности.

В первом случае это означало бы, что Вы хороните все то, что было Вами сказано и сделано на протяжении пяти лет. Признаете, что и сами Вы, и страна оказались не готовы к революционному повороту на цивилизованный путь и что придется вести дела и обращаться с народом по-прежнему.

Во втором случае дело еще можно было бы поправить во имя продолжения перестроечного курса. Хотя что-то необратимое уже произошло. Никакие прокуроры и следователи, к каким бы выводам они ни пришли на месте, не изменят той оценки событий, которую дала международная общественность и все политические эшелоны западного мира. Не повлияют они и на наше общественное мнение, которое Вы явно недооцениваете или просто дезинформированы о его действительном содержании.

Вы, видно, не знаете отношения к Вам в народе — на улицах, в магазинах, в троллейбусах, на митингах, в коридорах и курилках. Вас заваливают телеграммами (хотя Вам по опыту прежних лет хорошо известно, как это делается) от тысяч людей. Но мнения других десятков тысяч и миллионов Вы просто «знать не хотите» — они не вписываются в Ваши намерения. Знаете ли Вы, что почти круглосуточно передают сейчас «Эхо Москвы» и даже «Маяк»? Там ведь расхожий уже термин: «Горбачев и его клика». И это на весь мир. Вчерашняя передача Ленинградского телевидения повергла всех в ужас: гробы, трупы, рыдающие женщины, танки, вращающие башнями, девочка, вытаскивающая из-под гусениц зонтик, и т. п. Это что, на политику не должно влиять? Для политики важны лишь телеграммы, лично для Вас подобранные?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});