Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна - Том Бауэр

Возобновились переговоры с Юже. Экклстоун сообразил, что он может отказаться от участия в гонках под эгидой «Уорлд чемпионшип рейсинг», а вот Юже не пойдёт на срыв намеченных в Европе соревнований. Оба понимали: победа достанется тому, кого поддержит Энцо Феррари. Юже рассчитывал, что «Феррари» примет сторону ФИА, ведь ФОКА противостояла крупным автопроизводителям.

Энцо Феррари наслаждался своим могуществом. Без блистательной итальянской команды, старейшей в этом виде спорта, не стартовала бы ни одна гонка. Хотя англичане с успехом противостояли «Феррари» на трассах, семидесятидевятилетний итальянец выжидал у себя в Маранелло, неподалёку от Модены, отлично понимая: рано или поздно Экклстоуну придётся проявить уважение — иначе спор с ФИА ему не разрешить. Феррари хвастался, что переговоры на тему автоспорта у него в крови. Экклстоун ещё не родился, когда он перевёз свои машины к итальянской границе, но отказывался въезжать во Францию, пока организаторы Гран-при Монако не заплатят солидную сумму за участие — и в итоге получил деньги наличными. Просьба Экклстоуна о встрече с патриархом не оказалась для него неожиданностью, равно как и для Берни — пожелание Феррари видеть его у себя. К папе римскому приезжали в Ватикан, а Феррари ждал гостей в Модене.

За три прошедших года Экклстоун и другие представители английских команд пару раз летали на денёк в Болонью встретиться с Феррари. За превосходным обедом почти не говорили о делах. В 1976 году все громко смеялись, когда Феррари заказал для Экклстоуна большую порцию пармезана, который считается сильным афродизиаком, и театрально прошептал: «Ну теперь-то коротышка заведётся». В знак уважения присутствующие обращались только к Феррари — беседа получалась утомительной и лишённой всяческой спонтанности. Зато потом Феррари пригласил подвыпивших гостей: Экклстоуна, Мосли, Чепмена, Тиррела, Майера и Уильямса — съездить на тренировочную трассу и прокатиться на «феррари» — лучший подарок бывшему гонщику. За время их недолгого общения Экклстоун уяснил, что Феррари больше ценит машины и двигатели, чем пилотов, от которых требовалось лишь доказать свою храбрость и мастерство. Их-то хоть помянут после гибели.

Феррари восхищался Чепменом. Основатель «Лотуса» был не только блестящим конструктором, но и храбрым человеком. Незадолго до поездки в Италию Экклстоун как-то полетел с Чепменом на «Чероки» из Биггин-Хилла в Гэтвик. Едва они поднялись в воздух, под брюхом самолёта что-то стукнуло. Экклстоун обернулся и увидел оборванные телефонные провода. Хуже того, дверь оказалась открыта. «Закроем, когда сядем», — рассмеялся Чепмен.

Оба отлично помнили прошлогодний визит в Маранелло и жуткую дорогу сквозь ледяной туман обратно в аэропорт Болоньи, где дожидалась «Сессна» Экклстоуна. Пилот покачал головой и объявил:

— Взлёт не разрешают. Аэропорт закрыт, но в гостинице есть номера для всех.

Экклстоун спешил вернуться в Лондон и сказал Чепмену:

— Иди, научи его, как взлетать.

Вскоре Чепмен вернулся и тоже покачал головой:

— Туман такой густой, что машина сопровождения не может отыскать самолёт.

— Ладно, — сказал Экклстоун. — Тогда просто сядем в салон и включим двигатель, чтобы согреться.

Они не без труда отыскали самолёт в клубах тумана, после чего Экклстоун убедил диспетчера включить освещение ВПП.

— Включай второй двигатель, — распорядился Экклстоун и добавил: — Просто чтобы согреться.

— Послушай, — вмешался Мосли, — видно только два ближайших огня.

— Нет, три, — возразил Экклстоун и велел: — Немедленно взлетай.

Подгоняемый пассажирами, пилот начал разгон… Через две минуты после взлёта самолёт вырвался из тумана к яркому свету солнца. Экклстоун вновь продемонстрировал, что его ничто не остановит.

И вот спустя год, 16 февраля 1977-го, Экклстоун летел на встречу с Феррари в Маранелло в сопровождении одного лишь Мосли. Цель визита была очень серьёзной. Хотя Феррари не говорил по-английски, а Экклстоун — по-итальянски, общались они без больших проблем. Феррари, как и Экклстоун, мог обсуждать дела на любом языке, тем более у него имелся переводчик. Разглядывая друг друга сквозь тёмные стёкла очков, оба чувствовали, насколько собеседник ценит настоящее мастерство. Оба когда-то торговали подержанными машинами, жили по законам улицы и обожали автогонки и азартные игры. Оба не любили внешних эффектов. Феррари подъехал к офису на стареньком «рено», и его гость оценил это по достоинству — он всё больше и больше уважал своего наставника. Феррари так и не оправился от потери сына, умершего в 1956 году, однако даже не пытался разуверить Экклстоуна, что тот мог бы «стать протеже старика». Они не раз выражали взаимное восхищение, причём Экклстоун больше всего ценил Феррари за блестящее владение искусством продажи. Прежде чем приступить к переговорам, итальянец продемонстрировал своё мастерство в разговоре с клиентом, который подумывал купить «феррари».

— К сожалению, очереди придётся ждать два года, — сообщил он, следя за озабоченным лицом покупателя.

Феррари прекрасно знал, что у него полно непроданных машин, однако на глазах у Экклстоуна несколько минут разыгрывал комедию с вызовом сотрудников и мучительными попытками угодить своему покупателю в ущерб другому клиенту, который «к несчастью, будет вынужден немного подождать». После душещипательной мелодрамы с розысками дефицитной машины благодарный клиент заплатил полную цену. За обаянием Феррари, которое не испортишь никаким переводом, скрывался жесточайший эгоизм.

— Ты слишком много говоришь о деньгах, — упрекнул он Экклстоуна за обедом и, постучав по столу, изрёк: — Спорт — на столе, а бизнес — под столом.

Экклстоун кивнул, точно примерный ученик.

Рассыпаясь в комплиментах Феррари, он рассчитывал на поддержку итальянца в борьбе с Юже. Экклстоун ожидал, что юный помощник Феррари Лука Монтеземоло будет колебаться то в одну, то в другую сторону в расчёте выторговать побольше призовых и денег на покрытие транспортных расходов. Однако «Монтесуму», как того в шутку прозвали, сменил Марко Пиччинини, сын банкира из Монте-Карло, клиентом которого был и Энцо Феррари.

— Почему Энцо выбрал Марко? — спросил Экклстоун у Монтеземоло.

— Потому что он говорит на трёх языках и не просит много денег, — ответил протеже Джанни Аньелли, исполнительного директора «Фиата» и владельца «Феррари».

В обмен на поддержку в борьбе с ФИА Феррари ожидал особых привилегий, а поскольку оба они трепетно относились к финансам, ему пришлось повторить свой совет поменьше вспоминать о деньгах. «Ведь открывая бордель, ты не будешь писать на вывеске крупными буквами: „Бордель“, — сказал он Экклстоуну. — Ты напишешь: „Отель“, а бордель откроешь в подвале». Экклстоун кивнул в знак согласия. Он понял: самодовольный Феррари считает себя котом, а Экклстоуна, Юже и всех остальных — мышами.

«Я знал, нам предстоит сыграть в игру, — сказал он позднее Джону Хогану, — и он оказался очень хорош. Ум словно стальные тиски. Ни единой мелочи не пропустит».

Феррари тоже был полон подозрений. «Не слишком сближайся с ФОКА и Экклстоуном, — говорил он Пиччинини. — Хотя мы их всё же поддержим».

Альянс ФОКА и Феррари склонил владельцев трасс на сторону Экклстоуна. На 1977 год было запланировано семнадцать гонок. Юже был повержен, а Мосли изумлён. Он понял: ради намеченной цели Экклстоун пообещает что угодно, а если его поймают, быстро придумает, как выкрутиться. Сам Берни выражался поэтичнее: «Мне нравится тихая, молчаливая борьба, а не шумные схватки со стрельбой». Он знал, что война с ФИА ещё не закончена.

Поддержка Феррари сыграла важную роль, однако важнее дружбы с Энцо для Экклстоуна были интересы дела. Особенно досаждали ему регулярные провалы «Брэбхэма» в гонках. Всё шло не так. Он лишился лучших пилотов, а двигатель «альфа-ромео» постоянно ломался. Однако Экклстоун не сдавался. Лаборатории и производство переехали в промзону Чессингтона, где находился огромный ангар — в четыре раза больше всех ветхих построек Вейбриджа. Рассчитывая получить серьёзное преимущество перед конкурентами, Экклстоун сделал предложение Ники Лауде. Он знал, что австриец недоволен своим положением. После той аварии на «Нюрбургринге» Энцо Феррари уже не верил, что чемпион 1975 года когда-нибудь вернёт прежнюю форму, и перевёл его на роль второго пилота. По мнению Лауды, Феррари считал его «отработанным материалом», хотел «уничтожить морально и отправить на пенсию», поскольку «не знал, как быть с действующим чемпионом, у которого изуродовано лицо». Обидело Лауду и то, что Феррари отказался даже обсуждать с ним повышение зарплаты, хотя австриец был в шаге от победы в чемпионате 1977 года. Прослышав о его недовольстве, Экклстоун будто бы случайно столкнулся с Лаудой в паддоке Монцы.