Обещай, что никому не скажешь - Дженнифер МакМахон

Ясно, что я не каждый раз отвергала его заигрывания, поскольку вскоре после того, как узнала о его романе (кстати, он поклялся, что все уже закончилось, – и, кроме того, это было чисто физическое увлечение), я обнаружила, что беременна, хотя и старалась принимать противозачаточные таблетки. Я боялась рассказать Джейми о беременности, уверенная в том, что он обвинит меня в манипулировании им. Вполне возможно, что на каком-то подсознательном уровне так оно и было. Джейми не верил в случайные совпадения. По правде говоря, в то время я была с ним солидарна. И я верила, что наш хрупкий брак переживет новость о беременности. И мы решили (да, на этот раз мы), что постараемся все наладить. Я все еще любила его – яркие рубашки, блуждающий взгляд и так далее. В этом отношении меня можно считать легковерной дурочкой: когда я кого-то люблю, то не могу отказаться от своих чувств.

Я совершила ошибку, поэтому казалось справедливым, что я должна самостоятельно исправить ее.

В пятницу я сделала аборт и провела выходные дни в постели, страдая от спазмов и глотая мотрин[14]. Джейми я сказала, что у меня простуда.

В понедельник вечером, когда я притащилась в больницу, Крошка представилась мне и задала свой обычный вопрос. Мы были одни в ее палате.

– Скажи, что самое плохое, что ты сделала в своей жизни?

Я не могла отделаться от мыслей об аборте. Мне хотелось с кем-то поделиться этим бременем. В чем бы я ни призналась Пэтси, все равно это будет забыто через пять минут.

Но это не было худшим поступком в моей жизни.

– Я предала свою лучшую подругу, а потом она умерла. – Я обнаружила, что произношу слова, не думая о них. Они просто сорвались с моих губ.

– Ты убила ее? – поинтересовалась Крошка.

– Нет, это не я задушила ее, но все равно часть вины лежит на мне. Если бы в тот день все пошло по-другому, то может быть…

– Ты думаешь, она винит тебя?

– Мертвые не могут никого винить.

Я смотрела на эту огромную женщину. Ее глаза, нос и рот казались слишком маленькими на луно-образном лице.

– Мертвые могут винить нас, – проговорила она.

Я стала оставлять открытую банку с тунцом и блюдце молока на парадном крыльце, чтобы приманить Мэгпай. Каждое утро молоко и тунец исчезали, но Мэгпай не появлялась. Маленькая проныра играла с нами.

– Почему ты прогнала кошку? – продолжала спрашивать меня мать.

Она снова и снова задавала одни и те же вопросы.

– Сначала кошка, потом я. Я не собираюсь в дом престарелых! – После этих слов она начинала с болезненным отчаянием звать свою любимицу.

Я увеличила дозировку ее лекарств. Иногда это вроде бы помогало, а иногда как будто не оказывало никакого эффекта.

Однажды вечером, на третий день после исчезновения Мэгпай, когда я выставляла на крыльце лакомства, к дому подъехал побитый синий пикап «Шевроле». Оттуда вышел мужчина, которого я сразу же узнала, несмотря на запущенный вид.

По старой привычке я снова почувствовала электрическое покалывание, но на этот раз оно казалось немного более опасным, как от прикосновения к упавшему проводу.

– Значит, это правда, – с улыбкой произнес мужчи-на, выбравшись из кабины. – Кейт вернулась домой.

– Как поживаешь, Никки?

Он сделал несколько шагов вперед, и я увидела, как он поживает. Он выглядел подвыпившим. Он немного набрал вес, и ему давно уже следовало постричься и побриться. Прошло двадцать лет с тех пор, как я последний раз видела его, но у него был все такой же скрипучий голос и размашистая походка. Его волосы совсем выцвели, а лицо было темным от загара. На нем была замурзанная бейсболка с инициалами Джона Дира[15], чистая футболка, охотничья тужурка в черную шашечку и джинсы. Он изобразил свою прежнюю лукавую улыбку, и у меня потеплело в груди. Как я уже говорила, если я кого-то люблю, то это на всю жизнь. Несмотря ни на что. Знаю, это бе-зумие, но ничего не могу с собой поделать.

У меня не было серьезных отношений после того, как Джейми наконец ушел от меня пять лет назад к молодой женщине-хирургу. Она беременна, объяснил он, и хочет иметь семью. Мне стало тошно от такой иронии судьбы, и я рассказала ему об аборте.

– Ты мог иметь семью! – отрезала я. – Прямо сейчас ты мог бы иметь одиннадцатилетнего ребенка. Вот твоя паршивая семья!

Когда я увидела его лицо, то поняла, что между нами все кончено. Он никогда не простит меня. Я все испортила сама: эмоционально отчужденное, скрытное чудовище, убивающее детей.

Она родила ребенка – мальчика по имени Бенджамин, – но ее гражданский брак с Джейми закончился уже через год. Когда я узнала об этом, то подумала, что должна почувствовать себя отмщенной, но этого не случилось. Хотя мы с Джейми друг с другом не контактировали, с годами новости о его похождениях окольными путями все равно доходили до меня. Мой бывший муж, успешный кардиолог, разбил почти столько же сердец, сколько и вылечил.

Сразу же после развода я стала ходить на свидания и заводить одноразовых любовников типа «потрахались и разбежались», но эти встречи оставляли меня разочарованной и опустошенной, и в конце концов я выбрала роль старой девы, отвергавшей предложения даже самых многообещающих мужчин. Коллеги в начальной школе считали меня лесбиянкой, и я не собиралась их переубеждать.

Стоя на крыльце перед парнем, в которого я влюбилась впервые в жизни, – или, вернее, перед мужчиной, в которого он превратился, – я произвела быстрый арифметический подсчет. Три года… да, прошло три года с тех пор, как я в последний раз переспала с мужчиной. Я понимала, что влечение к Нику Гризуолду было чистым безумием с моей стороны, но опять-таки ничего не могла с собой поделать.

– Никки. – Мне хотелось обнять его, но я удержалась. Вместо этого я опустилась на крыльцо и похлопала ладонью рядом с собой.

– Пустынная Роза, – произнес он, усевшись рядом со мной и вытянув длинные ноги. – Хочешь покурить? – Он протянул пачку «Кэмел», и я взяла сигарету, хотя не курила уже несколько лет. – Как насчет выпить? – Он достал бутылку виски «Дикая индейка» из кармана тужурки и сделал глоток.

– Давай-ка, хлебни! – Он протянул мне бутылку.

– Пожалуй, не повредит. – Я взяла бутылку и сделала приличный глоток, так что виски теплой волной растеклось в желудке. В последнее время я предпочитала коктейль «Манхэттен».

– Рада видеть тебя, Никки, – искренне поприветствовала я его. Прожив с матерью около недели, я очень хотела увидеть хоть какое-нибудь знакомое дружелюбное лицо. Кого-то другого, кроме Гэбриэла и Рейвен, которые неизменно завершали свои визиты вопросом о том, нашла ли я подходящее место для моей матери. На самом деле я ничего не искала. Я сказала им, что все еще оцениваю ситуацию, но они без труда угадывали правду: я тянула время, и все об этом знали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});