Жорж Дунаев - Егор Просвирнин

- Мы можем общаться без всех этих условностей?

- Простите, Визирь?

- Я говорю, мы можем общаться без всех этих идиотских условных обращений и восхищений в те моменты, когда нас никто не видит?

- Ах, да, конечно.

- Думаете, наверное, что стало с Аль-Рашидом? Полчаса назад пришел рапорт от инквизиторов. Пятнадцать тысяч казненных еретиков, три сожженных города, улицы в крови, жестокие бои за дворец местечкового халифа. Его приближенные, кстати, тоже казнены – как бандиты и нарушители закона Халифата. Да, это жестоко, но необходимо – оставшиеся в живых жители планеты теперь заживут в мире и спокойствии. Если мы, конечно, победим. Собственно, про это я и зашел поговорить – мы подходим к краю зоны действия халифатской системы сообщения, весь полет до границ Федерации не будет никакой связи, мы не будем знать, что происходит у вас и что ждет нас. На последнем сеансе коммуникации нам сообщили, что флот Разорской Федерации полностью уничтожен, корабли Псов у самой Столицы, остались только шесть орбитальных баз, с трудом держащих оборону. Это плохие новости. Новости хорошие: героическое сопротивление федералов серьезно ослабило Псов, у нас есть все шансы на успех.

- Понятно. Расскажите, в чем ваша вражда с Халифом? – Великий Визирь смеется.

- Он, небось, уже науськивал вас на меня, да?

- Нет!

- Да!

- Нет!

- Да! – я сдаюсь:

- Да!

Визирь снова смеется:

- Это естественно, глупо было бы ожидать от него другого. Каждый раз он ищет повод отправить меня прочь из Золотого Города, заодно подослав пару убийц. Видите ли, он меня боится, страшно боится. Халифами становятся по наследству, это право, данное по рождению. И судьба дарует его случайно. Большая часть наших правителей была мелочными, тупыми, ограниченными людьми с огромным самомнением. Естественно, когда страной правит самовлюбленный идиот, это кончается заговором и объявлением нового Халифа, чаще всего родственника погибшего, чаще всего такого же тупого. Так шел год за годом, эпоха за эпохой – идиот, ближний дворцовый круг, решающий все за него, круг устает, заговор, убийство, правителем объявляется «подходящая фигура», точно такой же идиот, только неизвестный.

- И?

- И у нашего последнего Халифа хватило ума осознать весь ужас своего положения. Он понял, что стал невинным мальчиком в гадючьей яме. Клубки, целые клубки гадюк, шипят, скалят зубы, высовывают раздвоенные языки, того и гляди ужалят. И он решил убрать самую главную, самую опасную гадюку – меня. И вот уже который год безуспешно подсылает ко мне своих агентов с ядами, кинжалами и стволами. Я каждый срываю его планы. С другой стороны, он успешно раскрывает и нейтрализует мои заговоры. Патовая ситуация.

- И чем же он так плох, кроме того, что он Халиф по праву рождения?

- Чтобы не мучить вас вопросами внутренней политике, просто скажу: вы правда думаете, что проблему Аль-Рашида нельзя было решить иначе, чем послав туда отряд фанатиков-инквизиторов, перебивших толпу народа? Вы правда думаете, что там было столько хаоситов? Неужели было недостаточно казни пары десятков главарей, тюрем сотни двум активистами и промывки мозгов остальным?

- Кхм…

- И это лишь один из примеров, еще не самый страшный и не самый кровавый. Своей слоновьей изящностью он уничтожает ни за что ни про что десятки тысяч людей. Да, он научился распутывать заговоры, но больше он не умеет ничего. Абсолютно ничего. Поэтому поклянитесь мне, что не будете пытаться меня убить или еще как-либо вмешиваться в наш конфликт. Поклянитесь, иначе я разнесу вашу голову прямо тут.

- Клянусь.

- Отлично – Великий Визирь широко улыбается – располагайтесь поудобнее и как следует отдохните перед перелетом – по прибытии нам предстоит чертова мясорубка – Визирь кланяется и выходит из каюты.

Я включаю коммуникатор и пытаюсь что-то писать. Не выходит. Столица в осаде, орбитальные станции держатся из последних сил, все висит на волоске. Я закрываю глаза и начинаю усилием мысли пытаться быстрее двигать флот Халифа. Не выходит. Ничего не представляется. Флот летит с прежней скоростью. В голове пустота. Я ухожу в ванную комнату, набираю полный бассейн горячей воды, ложусь в нее и засыпаю.

Глава двадцать пятая.

- Проснитесь! Проснитесь! – меня будят стуком в дверь ванной комнаты. Без официальных обращений, без титулов, громко и бесцеремонно. Я вылезаю из бассейна, вытираюсь, надеваю халат, отворяю дверь. На пороге едва дышит запыхавшийся курьер:

- Скорее! Вас хочет видеть Великий Визирь, скорее!

Я бросаюсь в капитанскую рубку прямо в банном халате, на ходу путаясь в его длинных полах. В рубке моему виду никто совершенно не удивляется, едва меня заметив, Визирь тут же кидается навстречу:

- Вы тут? Слава Аллаху! Мы уже в границах Федерации и только что узнали, что Псы запустили процесс Экстерминатуса!

- Что?

- Уничтожение, уничтожение целой планеты! Столицы! Их флот построился в одну огромную сферу с флагманом в центре. Они уничтожили все орбитальные станции федералов и теперь подают всю энергию со всех кораблей на флагман, который, концентрируя ее в гигантский луч, пытается пробить дыру в планетарном щите. Как только это произойдет, все живое на поверхности будет уничтожено в три минуты, еще через семь минут Столица просто превратится в огромный расплавленный шар.

- Сколько всего у нас времени?

- Минут двадцать.

- Что мы можем сделать?

- Взорвать флагман Псов. Только он способен концентрировать энергию всего флота и управлять ею.

- Есть ли к этому препятствия?

- Да. Всего одно. Республиканский флагман – это ОГРОМНАЯ махина из стали и титана со сверхмощным силовым щитом, на его расстрел уйдет полчаса минимум. И то при условии, что нашему флоту ничто не будет мешать.

- Что делать?

- Выхода два. Развернуться и улететь обратно в Халифат, тем более что наши силы слишком слабы и даже без флагмана Псы, скорее всего, размажут нас.

- Или?

- Или ударить по флагману из всех орудий нашего флота разом. Это отключит его щит примерно на тридцать секунд. Слишком мало для перезарядки и второго залпа, достаточно, чтобы отправить десантную капсулу с преданными бойцами. Высадка внутрь вражеского корабля, бои в узких коридорах, прорыв к пульту управления и остановка процесса. Это наш единственный шанс. За состав десанта не волнуйтесь – я взял с собой личную гвардию, это самые свирепые воины во всем Халифате.

Я выдыхаю и опускаюсь прямо на пол. Обхватываю руками голову:

- Это все? Больше никаких вариантов? Никаких зацепок, уловок, тактических приемов? Вы видели десантников Псов? Вы понимаете, что они сделают с вашими людьми?

- Прекрасно понимаю. Иных шансов нет. Только бегство и ожидание появления республиканского флота на орбите Золотого Города. Только десант. Только десант.

- Понятно. Я иду вместе с вашими людьми!

- Жорж, извините, но вы, видимо, не совсем понимаете, с чем вам предстоит столкнуться. Лучшие из лучших десантников Республики, многочисленные системы внутренней защиты корабля, ловушки и наглухо запертые отсеки, отчаянная ярость, с которой они будут защищать высшее офицерство, находящееся на флагмане…

- Именно поэтому я и иду. Во-первых, я убил в своей жизни больше Псов, чем все присутствующие, вместе взятые. Во-вторых, я журналист, и репортаж с борта вражеского флагмана станет лучшим репортажем в моей жизни. Наконец, что я за спаситель Федерации, если я буду тупо сидеть рядом с вами и просто слушать донесения пробивающихся с боем гвардейцев? Я иду. Иду и точка.

Великий Визирь сдается:

- Как пожелаете. Отправляйтесь в десантный отсек и готовьтесь к высадке. Мы будем на месте через десять минут. Еще десять-двенадцать минут у вас будет, чтобы добраться до пульта управления. Плана чужого флагмана у нас нет, поэтому придется идти наугад. Для увеличения шансов на успех мы выпустим сразу несколько капсул с гвардейцами, надеюсь, что повезет именно вашей группе.

- Хорошо.

Я ухожу в десантный отсек, но на полпути останавливаюсь и решаю попрощаться с Тиамат. Я нахожу ее в персональной каюте спокойной, еще ничего не знающей о творящемся около Столицы ужасе.

- Тиамат.

Она поворачивается ко мне, широко раскрывая глаза:

- Да, Жорж?

- Я ухожу. Десант на флагман Псов, минимальные шансы на успех. Не спрашивай, другого пути нет. Опять не спрашивай, ты остаешься здесь. Прощай.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти. Стою в дверях несколько секунд, снова оборачиваюсь:

- Знаешь, я хотел тебе сказать это, когда все закончится, но, похоже, наше маленькое приключение может завершиться совсем не так, как я рассчитывал. Так вот. Ты первая женщина, которую я полюбил. Теперь действительно прощай.

Автоматическая дверь закрывается за моей спиной, приглушая звук женских рыданий.