Путь Найденыша - Евгений Щепетнов

– Спасибо, Дранкон, – крикнул один из лейтенантов, уписывающий за обе щеки гроздь винограда с лепешкой так, будто голодал целую неделю. – Ждем!

Дранкон быстрым шагом отошел от стола с офицерами и пошел к толпе бойцов, стоящих возле площадки для борьбы в ста шагах от командиров.

Мечник, затеявший поединок, стоял с мешочком в руках, разговаривая с сержантом Дюфаром, командиром первой роты мечников, рядом Арнот с похожим мешком, в который бойцы скидывали свои кровные золотые.

Наконец последняя монетка звякнула, сожранная горловиной мешка, и парень тщательно завязал тяжелый кошель.

– Все! Готово! Я считал – все положили. Сто пятьдесят золотых! Кругленькая сумма! Нед, как выбьешь дух из этого парня – с тебя по кружке пива всем ребятам, а мне – две!

– За что две-то? – крикнул кто-то из толпы.

– За переживание! Таких денег у меня нет, а у него будут! Я, может, расстраиваюсь от этого!

– Болтун! – рассмеялся Дюфар. – Вы еще выиграйте. Ты не видел нашего бойца, а то бы описался со страху. Ваш увалень так и спит – ну и копейщики, ну и сони! Пришел – он спит, ушел – спит, снова пришел – опять спит! Вот такие солдаты у тебя, Дранкон! Скоро поползут по плацу, славя нашу роту!

– Для солдата важно вовремя поесть и как выдастся свободная минута – поспать, иначе, может, и не придется, – так учил меня один ветеран, – назидательно ответил Арнот. – Господин сержант Дранкон, верно я говорю?

– Верно, – усмехнулся Дранкон, – давайте ваши деньги. Да, хороший куш, – сержант взвесил на руке мешок, – не меньше зусана весит. Кстати, кто не в курсе – можно сдать лишние деньги на хранение в канцелярию полка. Услуга бесплатна. Таскать с собой большие суммы не рекомендуется, как и не рекомендуется оставлять деньги на виду в казарме. Мне не хочется потом вешать тех, кто соблазнится на чужие монеты. А придется. Если поймаем. Все, парни, пойдемте. Время. Поднимайте этого соню.

– Я уже не сплю, – слегка улыбнулся Нед, – я тут. Готов. Мы как будем биться – в одежде, или надо снимать рубаху? Я видал, как дерутся бойцы на празднике в деревне. По пояс голые – мне тоже раздеться?

– В деревне… – вздохнул сержант. – По пояс голые, да. Можно босиком, а можно в сапогах – без разницы. А вон и твой противник идет. Посмотри, с кем будешь драться.

– Теперь поздно отказываться! – заторопился Дюфар. – Если сейчас откажешься, все ваши деньги переходят к нам – это считается проигрышем!

– А никто и не собирается отказываться, господин сержант, – спокойно сказал Нед, разглядывая подходящего к ним парня.

Тому было лет двадцать пять. Пока не снял мундир – ничего примечательного: парень как парень – длиннорукий, с сильными, хорошо развитыми мышцами ног, обтянутыми форменными штанами, широкоплечий. Единственное, что обращало на себя внимание – очень широкие, толстые запястья и перевитые синими венами кисти рук, крупные, способные сломать подкову. Такие же были и у Неда – только недовские более мосластые и клешневатые, худые. Парень казался слегка как бы… плотным, что ли. Почему – стало ясно, когда он снял с себя мундир.

Гора мышц. Но не рыхлых, как у грузчиков, поднимающих тяжелые мешки и потом после работы накачивающихся пивом под жирную свинину и яичницу, шипящую в сале, а свитые из узлов, эластичные стальные мускулы, выработанные специальными тренировками на пределе возможностей организма. Этот парень выглядел смертоносной машиной, вроде катапульты, метающей камни с корову величиной на расстояние в пятьсот шагов. Даже Ойдар, всегда такой бодрый и уверенный в себе, присвистнул и тускло сказал:

– Да мать его… Откуда таких монстров вообще берут? Он же человека в землю по горло забьет! Может, откажешься? Демон с ними, с деньгами! А то, что будут на тебя переть наши любимые сослуживцы – отобьемся как-нибудь? Он же убьет! Глянь на запястья – этот зверюга подкову сломает в один удар сердца!

– Что будет, то и будет, – ответил Нед и тоже снял рубаху.

Нет, он не впечатлял мощью призового бойца, не поражал шириной груди и надутостью мускулов – крепкий парень, худоватый, но жилистый, с крупными руками и широкими плечами, обычный развитый парнишка лет двадцати. А может, и моложе. Он казался старше из-за неулыбчивости и жесткого, какого-то пронизывающего взгляда.

Несмотря на его не особо впечатляющие габариты, парень оставлял ощущение уверенности, силы, и вокруг него витала этакая аура опасности… Он двигался, как зверь – осторожно, скупо, точно. И самое главное – был уверен в себе, как старый, опытный боец.

Дранкон внимательно осмотрел обоих бойцов и слегка улыбнулся – а парень-то из его роты непрост, ох непрост… И как бы улыбочка с лица его противника совсем скоро не испарилась, как дождевая вода на камне под палящими лучами солнца.

– Готовы? Пойдемте за мной! – скомандовал Дранкон, и двое бойцов, а следом и вся толпа новобранцев отправились к тому месту, где будет бой.

Это была площадка для занятий рукопашным боем и борьбой.

Слегка рыхловатый грунт – песок пополам с мелкой галькой, утрамбованный многочисленными дождями и крепкими ногами парней. Перед ней стоял стол офицеров, с удовольствием разглядывающих бойцов, торсы которых обдувал свежий ветерок с гор, несущий прохладу далеких ледников.

Качались края белой скатерти, покрывавшей стол с напитками, возбужденно переговаривались слегка хмельные офицеры, предвкушающие зрелище, радостно смеялись бойцы, собравшиеся полукольцом вокруг места боя, из-за забора в дырки и щелочки подглядывали старослужащие, чтобы хоть глазком поглядеть на интересный бой. Они все слышали, когда мечники приходили со своим предложением, а интереса к схватке у них было совсем не меньше, чем у новобранцев. Скучно. Всем тут скучно. И такой поединок – просто праздник.

Дранкон показал рукой, чтобы бойцы вышли на площадку для поединка, но полковник махнул, отменив его приказ, и подозвал сержанта к себе:

– Погодите! Тут еще полковник Зайд хотел посмотреть и полковник Эвор! И еще несколько офицеров… или, точнее, все, кто мог! Подождите. И вот еще что, Дранкон, – ставки будете делать? Лейтенант Сирдон принимает. Сколько собираетесь поставить, если не секрет? И на кого? Я понимаю – это слегка неэтично с моей стороны, но все-таки?

– Да ничего страшного. Я поставлю десять… нет – двадцать золотых на… на… Неда! – неожиданно заключил Дранкон.

– Патриотично, нет слов, – с усмешкой протянул полковник. – А вам не кажется, что это было бы… хм-м… непрактично? Нет? Надо же… вы старый вояка, не верить вам нет причин. Хм-м… может, стоит поставить и на Неда? На него принимают ставки один к двадцати. У вас есть какие-то данные о нем? Кто он и откуда? Каков он боец? Или только чутье старого вояки?

– Скорее, все-таки чутье, – слегка улыбнулся Дранкон. – Ладно, ждем офицеров. Пойду скажу бойцам, а то они уже небось волнуются.

– Что-то не видать, – усмехнулся полковник, – чтобы они волновались. А у твоего так рожа такая, будто ее из гранита высекли. Хоть одна эмоция бы отразилась. Статуя статуей. А второй улыбается – жизнерадостный убийца. Знаете, кого мне напоминает, господа? Собаку-волкодава! Видел такую – вроде жизнерадостная, веселая, а потом – р-р-р-р-р! И полетели клочья от волка! Опасные люди. Оба. Очень, очень интересно! Давайте поднимем тост за нашего Дранкона – умеет он доставить радость сослуживцам! Вот только застолий не любит – его стихия бой, война!

– За Дранкона! – Офицеры подняли бокалы и дружно выпили за слегка поклонившегося сержанта.

Ожидание слегка затянулось, но скоро на плацу появилась группа людей – человек двадцать, выйдя из ворот, охраняемых сторожевыми вышками. Офицеры со всей военной базы, за исключением тех, что должны были находиться на службе.

Они подошли к столу, поздоровались со своими сослуживцами, потом началось ожидание, когда принесут еще столов и стульев из офицерской столовой.

Солдаты тихо переговаривались, поглядывая на командиров, и злопыхали себе под нос, обзывая офицеров самыми обидными ругательствами, какие знали.

Нед сидел в позе цветка – как его научил Ойдар, – и старался впитать в себя эту самую цу, которой наполняются бойцы через какие-то там дырки. Какие – он так и не понял, хотя Ойдар несколько раз принимался это пояснять. У Неда просто не хватало данных для понимания. Ведь его интересы всю жизнь крутились совсем в другой плоскости…

Он сидел, прикрыв глаза, и слушал мысли окружающих. Из всей какофонии мыслезвуков старался поймать те, которые были нужны – например, мысли того, с кем ему придется скоро биться. После нескольких попыток сумел подавить шум, идущий со всех сторон, приглушить его, сосредоточившись на мыслях противника.

«Дохлый парень. Сломаю за пять ударов сердца. Двоечку в под дых и в челюсть – и готов. А может, поиграть с ним? Вон, сколько народа собралось! Я буду героем этого года! Может, сержанта дадут? У них плата побольше, да и в пекло лезть не так будут заставлять. Впрочем, лучше бы остаться на базе и заведовать столовой. К еде поближе – всегда надежнее. И чего он так улыбается? Улыбка идиотская! Деревенщина! Поулыбаешься ты мне! Будешь пятым, кого я убил. На арене. Что же – извини, парень. Такова жизнь. Кто-то бьет, а кто-то умирает. Если обставить это покрасивее, все будут довольны. Эх-х… сейчас бы лежал на чистых простынях с Эрой… Ну какого демона ее муж пришел так рано? Зачем он полез на меня драться? Демонство… не надо было его бить. Лучше бы он мне врезал – не убыло бы. Что мне его жалкий тычок? Вишь, как вышло-то плохо… пять лет теперь с этими придурками, пять долгих лет! Так, Харт, хватит плакать! Трупом быть гораздо противнее, чем долбить деревенского парня на потеху офицерью. И здесь, на базе, можно пристроиться, если соображать. Парень я умный, сильный – и тут пробьюсь. Ну наконец-то, идут… интересно – а бордель в этом городишке есть? Со стапятьюдесятью монетами можно неплохо оторваться с девками! Да чего он так улыбается, этот придурок?»