До свидания, мальчики. Судьбы, стихи и письма молодых поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны - Коллектив авторов

и в дождь, и в гололедицу

Туда иду, где ночь и лопари,

Чтоб неожиданно с тобою встретиться,

Когда Нева качает фонари.

Рука при встрече дрогнет и опустится,

Перчатку в пальцах теребя.

Но пусть, Теперь хорошая, чужая спутница,

Которая знакома наизусть.

Которая потеряна. И нечего

Отныне дорого терять.

По-прежнему волнуется доверчиво

Волос твоих растрепанная прядь.

А город взбудоражен мостовыми торными,

Он в ночь упал, громоздок и тяжел.

Я ехал беспредельными просторами,

Но ласковой подруги не нашел.

От прошлого единственным осталось,

Еще не отгоревшим на ветру,

Как мутный дым нахлынувшей усталости,

Тобою скупо сказанное: – Друг!

И мне в ответ вязать беседы кружево,

Глуша безумный, неумерший бред…

Так мы идем, и так приходит мужество,

Сменяя бесшабашность юных лет.

1934

На другой день

На том гвозде, что в стенку вбит,

Вчера твое пальто висело…

Сейчас на нем всю ночь висит

Мужской пиджак осиротело.

А воздух, что мне сердце жжет,

Ко мне наполнен состраданьем, -

Еще как будто бережет

Твое последнее дыханье.

Еще во всем – в страницах книг,

В цветах, грустящих надо мною,

Я ощущаю в этот миг

Твое присутствие немое.

Я стану ждать, что ты войдешь,

Еще в теченье многих суток,

Хотя не верит в эту ложь

Привыкший к истине рассудок.

И мнится мне, что в силах я,

Над расставаньем торжествуя,

Тебя вернуть из небытья

В тот мир, где без тебя живу я.

29 июля 1939

* * *

Над моею кроватью

Все годы висит неизменно

Побуревший на солнце,

Потертый походный рюкзак.

В нем хранятся консервы,

Одежды запасная смена,

В боковом отделеньи -

Завернутый в кальку табак.

Может, завтрашней ночью

Прибудет приказ управленья,

И, с тобой не простившись,

Рюкзак я поспешно сниму…

От ночлега к ночлегу

Лишь только дорога оленья

Да в мерцании сполохов

Весь берег, бегущий во тьму.

Мы изведали в жизни

Так много бессрочных прощаний,

Что умеем разлуку

С улыбкой спокойной встречать,

Но ни разу тебе

Не писал я своих завещаний:

Да, по совести, что я

И мог бы тебе завещать?

Разве только, чтоб рукопись

Бережно спрятала в ящик

И прикрыла газетой

Неоконченный лист чертежа,

Да, меня вспоминая,

Склонялась над мальчиком спящим,

И отцом бы, и матерью

Сразу для сына служа.

Но я знаю тебя -

Ты и рукопись бережно спрячешь,

От людей посторонних

Прикроешь ревниво чертеж,

И, письма дожидаясь,

Украдкой над сыном поплачешь,

Раз по десять, босая,

Ты за ночь к нему подойдешь.

В беспрерывных походах

Нам легче шагать под метелью,

Коль на горных вершинах

Огни путевые видны.

А рюкзак для того

И висит у меня над постелью,

Чтобы сын в свое время

Забрал бы его со стены.

1940

Прифронтовая ночь

Костры погасли. Ночь прифронтовая.

Все громче шаг дневального в тиши.

Она пришла, любовно прикрывая

Поставленные наспех шалаши.

В них спят мои собратья по оружью,

Прикрыв рукой усталые глаза.

Вдали стоят начерченные тушью

На фоне зарев тихие леса.

И даже птицы смолкли до рассвета,

Чтобы спокойней воинам спалось.

Храня наш сон, мелькнет хвостом ракета,

Как будто небо пламенем зажглось.

И снова в темном небе потонули

Прожектора зеленые лучи.

И ястребки в воздушном карауле

Летят почти неслышные в ночи.

И где-то в чаще леса на мгновенье

Зажегся фонаря сигнальный глаз,

Как будто в эту ночь перед сраженьем

Вся мощь отчизны охраняет нас…

1942

Память

Когда и в жилах стынет кровь,

Я грелся памятью одной -

Твоя незримая любовь

Всегда была со мной.

В сырой тоске окопных дней,

В походе, в огненном аду,

Я клялся памятью моей,

Что я назад приду.

Хотя б на сломанных ногах,

На четвереньках приползу,

Я в окровавленных руках

Свою любовь несу.

Как бьется сердце горячо!

Летя стремительно на бой,

Я чувствовал твое плечо,

Как будто ты со мной.

Пусть труса празднует другой,

А я скажу в последний час,

Что в мире силы нет такой,

Чтоб разлучила нас!

1942

На высоте N

На развороченные доты

Легли прожектора лучи,

И эти темные высоты

Вдруг стали светлыми в ночи.

А мы в снегу, на склонах голых,

Лежали молча, как легли,

Не подымали век тяжелых -

Высот увидеть не могли.

Но, утверждая наше право,

За нами вслед на горы те

Всходила воинская слава

И нас искала в темноте.

1942

Холм

Холм пахали из орудий

Два томительных часа.

Он глядел разбитой грудью

На сожженные леса.

Мча в пике, как на ученье,

Самолеты всех сортов

Разбомбили холм в теченье

Двух томительных часов.

Все навыворот, казалось,

Что земля сошла с ума,

Лишь название осталось,

Будто не было холма.

Пусть убитые почили,

Все же вдоль и поперек

Пулеметы прострочили

Каждый камень и пенек.

Лишь тогда, на всякий случай

Малость лишнего хватив,

Двинулись эсэсы тучей

На решительный прорыв.

Но лишь кости на петлицах

Стали видимы для глаз -

Холм разбитый задымился,

Приподнялся мертвый, враз.

Злые, черные, как черти,

В пятнах крови и пыли,

В полный рост виденьем смерти

Наши встали из земли.

Встали, выросли без страха,

Словно тени мертвецов;

Иль сама земля из праха

Воскресила тех бойцов?

1942

Последнее письмо

Лишь губами одними,

бессвязно, все снова и снова

Я хотел бы твердить,

как ты мне дорога,

Но по правому флангу,

по славным бойцам Кузнецова,

Ураганный огонь

открывают орудья врага.

Но враги просчитались:

не наши – фашистские кости

Под косыми дождями

сгниют на ветру без следа,

И леса зашумят

на обугленном черном погосте,

И на пепле развалин

поднимутся в рост города.

Мы четвертые сутки в бою,

нам грозит окруженье:

Танки в тыл просочились,

и фланг у реки оголен,

Но тебе я признаюсь,

что принято мною решенье,

И назад не попятится

вверенный мне батальон.

…Ты прости, что письмо,

торопясь, отрываясь, небрежно

Я пишу, как мальчишка – дневник

и как штурман – журнал.

Вот опять начинается…

Слышишь, во мраке кромешном

С третьей скоростью мчится

огнем начиненный металл?

Но со связкой гранат,

с подожженной бутылкой бензина

Из окопов бойцы

выползают навстречу ему

Это смерть пробегает

по корпусу пламенем синим,

Как чудовища, рушатся

танки в огне и дыму.

Пятый раз в этот день

начинают они наступление,