Беглец - Лоринна Ли

В час самого сладкого сна Йарра вдруг рывком проснулась. Что-то билось в голове, словно испуганная птица, попавшая в паучьи тенета. Она разожгла лучину, склонилась над табличками и задумчиво стала грызть горькую травинку. В этот самый момент появился Грым. Она так была поглощена изучением картинок и своим ночным видением, что пропустила звук его крадущихся шагов и даже пыхтение, с которым старый вор карабкался вверх по склону. Неожиданное появление косматой физиономии на фоне звездного неба заставило ее вскрикнуть и взмахнуть руками. Глиняные таблички полетели вниз, ударились о каменный выступ и рассыпались в прах.

Грым подошел к рыдающей Йарре и принялся неуклюже гладить по плечу. Потом он спустился вниз и притащил полузадушенного гуся. Глядя, как глупая птица пытается взлететь, взмахивая толстыми короткими крыльями и выгибая шею, Йарра засмеялась. Потом знаком попросила, чтобы Грым не убивал птицу, а отпустил. Тот знаками же показал, что ее сожрут в чаще спустя несколько мгновений. Йарра согласно вздохнула и отвернулась. Грым быстро свернул шею гусю и принялся стряпать. Сам он не был доволен собой. В дороге он вдруг почувствовал колоссальную усталость и понял, что не дойдет до облюбованного поселка. Старость брала свое, грубо и неоспоримо. Гуся пришлось воровать в ближайшей деревне, да и то он своей возней переполошил людей, убегая повалил забор. Словом, это был его последний воровской поход.

А Йарра вдруг поняла, отчего проснулась среди ночи. Неказистые фигурки, нацарапанные костяной иголкой в глиняных квадратиках, вдруг слились в ее голове в стройную последовательность движений. Более того, тело явно знало, как и зачем она выполняется.

Сейчас, глядя, как хлопочет Грым над несчастным гусем, Йарра с трудом удерживала себя от того, чтобы не вскочить и не приняться за исполнение движений. Бесславно сгинувшие таблички стали ей больше не нужны. Теперь она не смогла бы забыть содержащуюся в них мудрость Арахнид до самой смерти, даже, если бы захотела.

Лишь покончив с гусем и отоспавшись аж до полудня, Йарра принялась исполнять неведомо кем составленный набор фигур.

По мере того, как она не столько вспоминала картинки, как вслушивалась в свое тело, с рождения обремененное знанием, стала приходить удивительная легкость. Девушка словно жила в этом плавном танце целую жизнь. К ней пришло странное чувство, что он никогда не прекращался.

Грым, наблюдая за танцующей в бурьяне девушкой, вдруг удивленно вскрикнул. Вор узнал некоторые дикие позы. Этот танец, только выполненный в рваном режиме и в более быстром темпе, под дикую музыку костяных флейт, он не раз видел у костров сектантов. С опозданием к изгою пришло понимание того, кем на самом деле является его «доченька».

Грым не знал, как отнестись к этому знанию. Ненависти к Арахнидам он не испытывал, зато Йарру любил всем сердцем. От долгих размышлений у него начинали слипаться глаза, и он засыпал. Так случилось и в тот раз. Вскоре вокруг раздавался могучий храп старого вора.

С того дня Йарра каждое утро начинала с танца. Он давал ей нечто такое, от чего жизнь вдруг наполнялась бездной смысла, становилась подобной звездному небу над головой, в котором трудно найти глазами дно. Больше девушка не вспоминала таблички и картинки. Теперь это был сплошной поток, в котором она существовала, плыла вперед, не дробя его на отдельные позы и движения. Конечно, в этом танце существовали узловые моменты, когда что-то внутри нее требовало смены ритма, и напоминали они водовороты и стремнины на глади реки. Каждый день Йарра узнавала о себе и мире что-то такое, что не могло взяться ниоткуда, кроме как из этого потока. Для себя она нашла аналогию с ткацким делом. Мамаша иногда садилась ткать циновки. Маленькая Йарра любила наблюдать за этим процессом. Саму циновку и узор на ней Йарра уподобила ощущению от тела и окружающего мира, которое рождало выполнение таинственных движений. Узловые «воронки» и «стремнины» же напоминали разноцветные катушки, из которых складывалась сама циновка. Но последовательность движений, созданная Арахнидами, являлась гораздо более сложной вещью, чем простой коврик с незатейливым рисунком. Стоило Йарре сосредоточиться на выполнении какой-либо отдельной фигуры, как с «катушки» разматывалось все больше и больше нити, при этом не нарушая общее течение узора. Так она узнавала все новую информацию, которую не всегда была в состоянии переварить. Фигуры танца, изображенные на табличках в форме отдельных рисунков, действительно были своего рода катушками, на которые намотался опыт духовных исканий многих поколений Арахнид. Часть из того, что Йарра узнала в первый день выполнения последовательности, она смогла осмыслить лишь годы и годы спустя.

Проснувшийся после тяжелого сна Грым застал уже не свою «доченьку», а совершенно иное существо. Йарра, сама того не ведая, установила теснейший контакт со своими истинными родителями, оставившими таблички в пещере и погибшими под стрелами и топорами воинов Распознающего Сима. Ушедшая в мир иной Мамаша, да и стареющий Грым, теперь сделались для нее так же далеки, как и остальные жители Долины. Но этого не знал ни Грым, ни сама Йарра. Так что перемена не коснулась их взаимоотношений, которым предстояло продлиться совсем недолго.

ГЛАВА 7

Кир был одним из самых молодых выпускников Школы Распознающих. В последние годы, после того, как знаменитый Сим искоренил секту выродков, Школа начала мельчать. Внутреннего врага как такового у Долины больше не существовало. То есть, конечно, проблемы оставались. Взять, хотя бы, почти поголовное отсутствие за последние пять лет детей мужского пола. Но… Былого размаха деятельность Распознающих уже не приобретала. Старейшины строго-настрого запретили все экспедиции на север еще во времена, когда Кира и в на свете-то не было. Оставалось лишь проклятое Урочище. Молодому и амбициозному малому, которому дали имя Кир в одной из самых захудалых деревень западных предгорий, не к чему было приложить силы.

На беду, он как-то встретил в лесу Йарру. Встреча была неожиданной и пугающей. Кир вел небольшой отряд Стражников Старейшин со стороны Урочища. Поход не удался. Им не удалось найти ни кладок яиц Порченых насекомых, ни обнаружить и описать новые особи. Одним словом, рутина. Перебили десяток восьмилапых, сбили сетями пару-тройку стрекоз, выжгли несколько широких прогалин и двинулись назад.

Кир, как и положено по правилам Школы Распознающему, шел во главе колонны, погруженный в невеселые мысли.

— Надо было слушать бабушку и идти в ярмарочные менялы. Или, хотя бы, в помощники на паром, там как раз парень недавно в воду свалился и попался водомерке. Странная, кстати сказать, была водомерка. И не обычная, а то бы она дюжего парня бы не убила, и не Порченая. Мелочь какая-то, величиной с домашнюю утку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});