Первое мгновение вечности - Рэйя

Они с Томом всегда были вместе. Всегда вдвоем встречали все трудности, всегда поддерживали друг друга, всегда…всегда…всегда. И теперь все это закончится? Гарри знал, что не попадет на Слизерин. Он просто не хотел туда попадать. Ему нравился Гриффиндор. Ему нравилось решительно все в этом факультете, он хотел быть его частью, хотел, чтобы Гриффиндор стал ему семьей и домом.

«Но разве Том не твоя семья? — спрашивал он себя. — Разве не говорил ты себе, что где бы ты ни был, любое место будет для тебя домом, пока рядом будет твой лучший друг? Так почему бы Слизерину не стать твоей семьей?» Гарри прикрыл глаза, стараясь мыслить здраво. «Факультет — не показатель. Если ты учишься на Слизерине, это ничего не значит. Рон не прав. Я не верю, что все слизеринцы желают мне зла. МакГонаглл ошиблась, я всего лишь Гарри Поттер. Я обычный мальчик и нет никакой разницы, куда я поступлю. Неважно, что будет нарисовано на моём гербе, неважно, какие цвета будут у моего факультета, это ни о чем не говорит. Важна только наша дружба. Важно то, что Гриффиндор и Слизерин — соперники. Я не могу соперничать с Томом. Я не могу быть его врагом. Том — вся моя семья. Плевать, какой это будет факультет. Мне совершенно все равно».

Он гнал прочь сомнения и страхи, гнал неуверенность и горечь. Он не хотел учиться на Слизерине. Он не был уверен, куда определит его шляпа, но ведь если он очень сильно этого захочет, она может отправить его на Слизерин? Ведь может?

«А пошел бы он за тобой, если бы тебя определили на Гриффиндор?» — осторожно спросило сомнение.

Гарри остановил все мысленные метания, сосредоточившись на этом вопросе.

«Последовал бы он за тобой?»

«Я…не знаю».

— Поттер, Гарри!

Мальчик вздрогнул и поднял голову, целую секунду в зале висела тишина и, наконец, отовсюду пополз возбужденный шепот. «Поттер?» «Тот самый?» «Это он?» «Поттер в Хогвартсе?» Гарри сделал первый шаг навстречу неизвестности, терзаясь сомнениями и страхами.

— Так–так–так, — пропели в его голове, как только широкие полы опустившейся на голову шляпы закрыли ему обзор на затаивший дыхание зал. Мгновение спустя Гарри понял, что голос принадлежал шляпе. — Неужели это тот самый Гарри Поттер, любопытно–любопытно…и что же мы имеем? — голос в голове поцокал языком, по крайней мере, это прозвучало именно так. — Вижу храбрость и преданность, благородство и стремление защищать своих друзей… о! И находчивость…хм… — Шляпа помолчала, — достойные качества для Гриффиндора.

Гарри мысленно застонал.

— Но, — продолжила шляпа, — есть в тебе и то, чего ты и сам не знаешь, чего никто не видел, особые таланты и качества…и все это даст тебе Слизерин.

— Слизерин? — мысленно выдохнул Гарри.

— О да… тебе открыты две двери, мальчик, и обе двери выведут тебя на разные дороги. Гриффиндор подарит тебе верных друзей, научит силе и стойкости, даст шанс обрести дом и семью. Слизерин может забрать у тебя все, стереть тебя нынешнего, разбить твои мечты и надежды…так же, как и помочь тебе возвыситься, измениться и обрести величие, о котором ты и помыслить не мог.

— Мне не нужно величие, известность или слава, — мысленно вздохнул Гарри, — я просто…не хочу потерять друга.

— Величие не всегда означает могущество и власть, — заметила шляпа, — знай, Гарри Поттер, что поистине велик тот, кто смог одолеть и принять самого себя.

— Я не хочу учиться на Слизерине, — Гарри покачал головой, — но если я попаду на Гриффиндор, мы с Томом станем врагами.

— Страх это тоже выбор, мальчик. Подумай, хорошенько подумай, порой наши страхи открывают в нас качества, о которых мы даже не знали, пробуждают что‑то, что кроется в тени нашего сознания. В тебе достаточно смелости, чтобы заглянуть в глаза своему страху, но хватит ли тебе воли, чтобы заглянуть в собственную душу?

— Я…не знаю…

Шляпа тихо посмеялась.

— Судьба изменчива и непостоянна…судьба хитрая особа, очень хитрая, Гарри Поттер, и очень мудрая, если ты прислушаешься к её шепоту, многое откроется тебе. Ты сам себя не знаешь, не знаешь, чего ты хочешь, не знаешь, кто ты. Она подскажет тебе. Слушай. Слушай, Гарри Поттер.

Гарри закрыл глаза, и в памяти вспыхнули воспоминания. Он и Том лежат на траве, глядя в небо, каждый из них мечтает о новой жизни, каждый желает чего‑то. Их клятва рождает для обоих новое чувство семьи и дома.

Каждый день наполнен смыслом, когда в нем есть кто‑то близкий тебе. Разве важно «где» и «когда»? Разве имеют смысл известность и почет? Разве живут в темноте злобные монстры? Разве страх это не просто слово? Разве кого‑то волнует время?

«…мы поедем обратно в Лондон… не могу же я остаться здесь, если тебе придется ехать домой…»

«Последовал бы он за тобой?»

А какая, разница? Неважно, прав ты или нет, твоё решение всегда принадлежит только тебе, и отвечать за него будешь только ты…

За несколько дней до отъезда в Хогвартс, Гарри вдруг пришла в голову мысль, которую он тут же озвучил другу:

— Том, а если мы попадем на разные факультеты?

— И что?

— Мы останемся друзьями?

— Идиот, мы же лучшие друзья!

— Ну и…?

— Мы не можем попасть на разные факультеты, болван! Это просто невозможно.

Теперь Гарри серьезно задался вопросом, а прав ли был его друг, когда говорил это? Том всегда добивался желаемого. Том всегда точно знал, чего хочет. Том во всем был уверен. И довольно часто желания Арчера становились желаниями Гарри. А знал ли сам Гарри, что ему нужно? Чего он сам хочет?

Всю жизнь Гарри был тем, кем хотели видеть его окружающие. Он всегда менялся, подстраивался и адаптировался в зависимости от среды и окружения. Послушный и тихий для Дурслей, незаметный для школьных учителей, смирившийся слабак для Дадли. Он всегда был тем, кем хотели видеть его окружающие. И никогда не был собой. Даже для Тома он был кем‑то другим, кем‑то, кого хотел видеть его друг. А что, по сути, в нём вообще увидел Том? Что такого, кроме волшебства, было в самом Гарри, что гордый самоуверенный мальчишка, презирающий всех на свете, вдруг решил стать ему другом? И не изменится ли это решение? И кто вообще такой этот Гарри Поттер? Мальчик и сам не знал этого.

Гарри вполне мог стать гриффиндорцем, в нем всегда жили самоотверженность и преданность, но что насчет хитрости и коварства? Лицемерия? Мог ли Гарри стать таким? И если мог, то для чего? И какой в этом смысл? И есть ли вообще какой‑то смысл в происходящем?

Неожиданное понимание оказалось почти шокирующим.

«Я прекрасно могу себе представить Гарри Поттера — гриффиндорца, но мне совершенно незнаком Гарри Поттер — слизеринец».

Так не это ли ответ на вопрос?

Он никогда ничего не делал для себя, никогда не поступал вопреки ожиданиям окружающих. Он всегда хотел оправдывать надежды. Но чего ради он делал это? Одобрение? Чьё? Похвала? Он не удостоился ни одной за всю свою жизнь. Долг? Перед кем? Стремление к идеалам? Он даже не знал толком, что это значит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});