Том 1. Стихотворения - Алексей Толстой

Май-сентябрь 1875

«Во дни минувшие бывало…»*

Во дни минувшие бывало,Когда являлася весна,Когда природа воскресалаОт продолжительного сна,Когда ручьи текли обильноИ распускалися цветы,Младое сердце билось сильно,Кипели весело мечты;С какою радостию чистойЯ вновь встречал в бору сыромКувшинчик синий и пушистыйС его мохнатым стебельком;Какими чувствами роднымиМеня манил, как старый друг,Звездами полный золотымиЕще никем не смятый луг!Потом пришла пора инаяИ с каждой новою весной,Былое счастье вспоминая,Грустней я делался; порой,Когда темнели неба своды,Едва шептались тростники,Звучней ручья катились воды,Жужжали поздние жуки,Казалось мне, что мне недаромГрустить весною суждено,Что неожиданным ударомБлаженство кончиться должно.. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .

«Как часто ночью в тишине глубокой…»

Как часто ночью в тишине глубокойМеня тревожит тот же дивный сон:В туманной мгле стоит дворец высокийИ длинный ряд дорических колонн,Средь диких гор от них ложатся тени,К реке ведут широкие ступени.

И солнце там приветливо не блещет,Порой сквозь тучи выглянет луна,О влажный брег порой лениво плещет,Катяся мимо, сонная волна,И истуканов рой на плоской крышеСтоит во тьме один другого выше.

Туда, туда неведомая силаВдоль по реке влечет мою ладью,К высоким окнам взор мой пригвоздила,Желаньем грудь наполнила мою.. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .

Я жду тебя. Я жду, чтоб ты склонилаНа темный дол свой животворный взгляд, —Тогда взойдет огнистое светило,В алмазных искрах струи заблестят,Проснется замок, позлатятся горыИ загремят невидимые хоры.

Я жду, но тщетно грудь моя трепещет,Лишь сквозь туман виднеется луна,О влажный берег лишь лениво плещет,Катяся мимо, сонная волна,И истуканов рой на плоской крышеСтоит во тьме один другого выше.

x x x

Гаральд Свенгольм*

His voice it was deep

like the wave of the sea.

Его голос звучал как морская волна,  Мрачен взор был грозящих очей,И была его длань как погибель сильна,  Сердце зыблемой трости слабей.

Не в кровавом бою он врагами убит,  Не грозою повержен он в прах,Под могильным холмом он без раны лежит,  Сам себе разрушитель и враг.

Струны мощные арфы певец напрягал,  Струны жизни порвалися в нем,И начатую песню Гаральд не скончал,  И лежит под могильным холмом.

И сосна там раскинула силу ветвей,  Словно облик его, хороша,И тоскует на ней по ночам соловей,  Словно песню кончает душа.

В альбом*

Стрелок, на той полянеКто поздно так бежит?Что там в ночном туманеКлубится и кипит?Что значит это пенье,И струн в эфире звон,И хохот, и смятенье,И блеск со всех сторон?

— Друзья, то вереницаВолшебниц и сильфид;Пред ними их царицаВоздушная бежит;Бежит глухой дорожкой,Мелькает вдоль реки, —Под маленькою ножкойНе гнутся стебельки.

Ей нет красавиц равных,Ее чудесен вид,И много бардов славныхЛюбовью к ней горит;Но бойся, путник смелый,В ее попасться сетьИль кончик ножки белойНечаянно узреть.

Когда луна златаяГлядит в зерцало вод,В лучах ее играя,Как сон она плывет;Наступит ли денница,Она спешит уж прочь;Пушок — ей колесница,Ее отчизна — ночь.

Лишь в сумерках застанетВ лесу она стрелка,Зовет его и манитК себе издалека;Скользит над влагой зыбкойСреди глухих болотИ странника с улыбкойНад пропастию ждет.

Сильфид она всех краше,Волшебниц всех милей;Седые барды нашиГорят любовью к ней;Но бойся, путник смелый,В ее попасться сетьИль кончик ножки белойНечаянно узреть.

Баллады, былины, притчи

Волки

Когда в селах пустеет,Смолкнут песни селянИ седой забелеетНад болотом туман,Из лесов тихомолкомПо полям волк за волкомОтправляются все на добычу.

Семь волков идут смело.Впереди их идетВолк осьмой, шерсти белой;А таинственный ходЗаключает девятый.С окровавленной пятойОн за ними идет и хромает.

Их ничто не пугает.На село ли им путь,Пес на них и не лает;А мужик и дохнуть,Видя их, не посмеет:Он от страху бледнеетИ читает тихонько молитву.

Волки церковь обходятОсторожно кругом,В двор поповский заходятИ шевелят хвостом,Близ корчмы водят ухомИ внимают всем слухом,Не ведутся ль там грешные речи?

Их глаза словно свечи,Зубы шила острей.Ты тринадцать картечейКозьей шерстью забейИ стреляй по ним смело,Прежде рухнет волк белый,А за ним упадут и другие.

На селе ж, когда спящихВсех разбудит петух,Ты увидишь лежащихДевять мертвых старух.Впереди их седая,Позади их хромая,Все в крови… с нами сила господня!

1840-e годы

«Где гнутся над омутом лозы…»*

Где гнутся над омутом лозы,Где летнее солнце печет,Летают и пляшут стрекозы,Веселый ведут хоровод.

«Дитя, подойди к нам поближе,Тебя мы научим летать,Дитя, подойди, подойди же,Пока не проснулася мать!

Под нами трепещут былинки,Нам так хорошо и тепло,У нас бирюзовые спинки,А крылышки точно стекло!

Мы песенок знаем так много,Мы так тебя любим давно —Смотри, какой берег отлогий,Какое песчаное дно!»

1840-е годы

Курган*

В степи, на равнине открытой,Курган одинокий стоит;Под ним богатырь знаменитыйВ минувшие веки зарыт.

В честь витязя тризну свершали,Дружина дралася три дня,Жрецы ему разом заклалиВсех жен и любимца коня.

Когда же его схоронилиИ шум на могиле затих,Певцы ему славу сулили,На гуслях гремя золотых:

«О витязь! делами твоимиГордится великий народ,Твое громоносное имяСтолетия все перейдет!

И если курган твой высокийСровнялся бы с полем пустым,То слава, разлившись далеко,Была бы курганом твоим!»

И вот миновалися годы,Столетия вслед протекли,Народы сменили народы,Лицо изменилось земли.

Курган же с высокой главою,Где витязь могучий зарыт,Еще не сровнялся с землею,По-прежнему гордо стоит.

А витязя славное имяДо наших времен не дошло…Кто был он? венцами какимиСвое он украсил чело?

Чью кровь проливал он рекою?Какие он жег города?И смертью погиб он какою?И в землю опущен когда?

Безмолвен курган одинокий…Наездник державный забыт,И тризны в пустыне широкойНикто уж ему не свершит!

Лишь мимо кургана мелькаетСайгак, через поле скача,Иль вдруг на него налетает,Крилами треща, саранча.

Порой журавлиная стая,Окончив подоблачный путь,К кургану шумит подлетая,Садится на нем отдохнуть.

Тушканчик порою проскачетПо нем при мерцании дня,Иль всадник высоко маячитНа нем удалого коня;

А слезы прольют разве тучи,Над степью плывя в небесах,Да ветер лишь свеет летучийС кургана забытого прах…

1840-е годы