Выбранные места из переписки с друзьями (Часть 1) - Семен Резник

Предметы "размышлений" Д. Жукова в разных журналах разные, да вот метод один. И там, и здесь избирательная слепота к тому, что не хочется видеть, и избирательная зоркость на то, что видеть хочется, -- неважно, реалии ли это или миражи. Однако, справедливости ради, мы должны сказать словами Ю. Лощица: между журналами "есть различия, причем достаточно характерные". "Новый мир" представил Д. Жукову всего лишь пять журнальных страниц, а вот "Наш современник" отвалил 21 (двадцать одну) страницу и еще обещал продолжение. Кажется, это становится традицией журнала - печатать с продолжением самые убогие в литературном и идейном отношении произведения. Ведь совсем недавно мы читали в "Нашем современнике" растянутый на четыре (четыре) номера псевдоисторический роман-хронику В. Пикуля, изумляясь тому, как из номера в номер усиливается бесшабашная разнузданность автора, подменившего историческую правду о сложнейшей эпохе похабщиной и антисемитизмом. Не успели опомниться, и уже откровения Д. Жукова идут с продолжением.

А, может быть, пора остановить эту музыку?

Семен Резник

29 сентября 1979 г.

3.

Статья отклонена двумя журналами: "Вопросы литературы" и "Литературное обозрение". В другой версии статья была направлена в журнал "Октябрь" (в то время наиболее либеральный) и тоже отклонена. Зато статья Д. Жукова "Биография биографии" после публикации в "Нашем современники" была издана отдельной книжкой в библиотечке "Огонька".

4.

Читатели старшего поколения знают, какое огромное значение в советской жизни эпохи "застоя" играла "Литературная газета". Она ставила острейшие общественные и государственные вопросы: писала о развале в сельском хозяйстве; о неэффективной работе промышленности; поднимала тревогу по поводу безответственных и авантюрных проектов вроде поворота северных рек; разоблачала высокопоставленных бюрократов, зажимавших новаторство в науке и технике, медицине; о коррупции в судебной и правоохранительной системе; о деградации морали; о многом другом. Ни в каком ином органе печати ничего подобного не появлялось, по крайней мере, в такой острой и бескомпромиссной форме. Почти каждый номер газеты был событием. Имена ведущих публицистов ЛГ - Александра Левикова, Евгения Богата, Аркадия Ваксберга, Анатолия Рубинова, Александра Борина, Капиталины Кожевниковой знала вся страна. Однако те, кто ближе приглядывался к ЛГ, не могли не видеть, что этот "советский гайд-парк" (как ее часто и вполне заслуженно на-зывали) был локализован во второй половине еженедельника. В первой половине, посвященной собственно литературе, царили казенщина и словоблудие, тщательно сглаживались все углы.

Главным редактором газеты был, как многие помнят, Александр Борисович Чаковский - малоталантливый писатель, наделенный самыми высокими чинами и известный как автор скучнейшего, но зато безупречно "правильного" романа "Блокада", переиздававшегося огромными тиражами бесконечное число раз.

Чаковский был фантастически ловким литературно-партий-ным функционером и обладал какой-то сверхъестественной непотопляемостью. Публикуя острейшие материалы во второй половине газеты, он наживал очень могущественных врагов - ведь газета разносила министров, высокопоставленных чиновников, руководителей прокуратуры, директоров крупнейших заводов, академических институтов, а у каждого из таких людей были покровители в еще более высоких сферах, так что атаки на ЛГ накатывали волна за волной. Но Чаковский имел "руку" еще выше, да не одну, и неустанно заботился о том, чтобы расширять сеть своих покровителей в партийных верхах. Ходили слухи, что именно он возглавлял таинственную бригаду литераторов, сочинявших "Малую землю" и другие "мемуары" Брежнева. Но для обеспечения прочности своего положения он, видимо, считал всего этого недостаточным. Ему еще надо было иметь надежный тыл в руководстве Союза Писателей, чьим органом была ЛГ. Именно этим я объясняю то обстоятельство, что, проводя "гайдпарковскую" линию во второй половине газеты, он не допускал никакого своеволия в первой половине.

Разумеется, и в собственно литературной части "Литературной газеты" публиковались критические материалы, устраивались творческие дискуссии. Но все это было беззубо, сглажено, неинтересно, "для галочки", так, чтобы никак не задеть и не обидеть никого из коллег, пользовавшихся хоть каким-нибудь влиянием. Однажды я послал в ЛГ коротенькую (странички на полторы) реплику на какую-то глупость, опубликованную Станиславом Куняевым, а затем позвонил в редакцию. Сотрудница отдела литературы мне сказала, что мою заметку опубликовать невозможно, так как у них правило: не критиковать произведений секретарей Союза писателей. Секретарей к тому времени в СП развелось очень много. Кроме первого секретаря Георгия Маркова, оргсекретаря (партийного комиссара) Юрия Верченко были еще несколько секретарей СП СССР, затем шли секретари СП РСФСР, затем секретари Московского отделения - в сумме чуть ли не целая сотня. Одну из малозначительных должностей секретаря Московского отделения занимал Станислав Куняев, удостоившийся ее отнюдь не за выдающиеся успехи в поэзии, а за примерное партийно-патриотическое поведение.

В качестве отступления должен заметить, что к концу 1970-х годов исписавшийся поэт стал специализироваться на писании доносов. В произведениях более даровитых собратьев по перу он выискивал якобы "антисоветские", "сионистские", "русофобские" вылазки и строчил доносы в инстанции. Некоторую известность получило его письмо в ЦК КПСС по поводу альманаха "Метрополь". Невозможность опубликовать альманах на родине побудила составителей и авторов перекинуть его "за бугор", где он и был издан. Эта дерзать дорого обошлась участникам сборника: пошли проработки, исключения из Союза Писателей, расторжение издательских договоров... Однако Куняеву этого показалось мало. "Разоблачая" сионистскую сущность альманаха, он требовал от партийных держиморд еще более суровых кар. Теперь С. Куняев выдает эту свою деятельность чуть ли не за диссидентскую, за которую он якобы "пострадал". Об этом выспренно и лживо написано в его "мемуарах" под пышным названием: "Поэзия. Судьба. Россия". * "Пострадал" же он так сильно, что вскоре был назначен главным редактором журнала "Наш современник" (взамен Сергея Викулова, слишком топорно проводившего "патриотическую" линию), в каковой должности и пребывает до сих пор.

______________ * Москва, изд-во "Наш современник", 2001, т.1-2.

Так вот, в "Литературной газете", не боявшейся разносить в пух и прах министров, академиков, функционеров самых высоких рангов, Станислав Куняев был неприкасаем. Такую линию проводил возглавлявший газету Двуликий Янус. По-видимому, собственное еврейское происхождение, отягощаемое заметным сгущением евреев в составе редакции, заставляло его быть особенно чувствительным к обвинениям в "сионизме".

Суть проводимой им линии мне была ясна не только теоретически, но и проверена на практике. Мои предыдущие попытки заинтересовать ЛГ и самого А.Б. Чаковского критическими материалами не сводились только к иронической реплике о Куняеве.

И вдруг в этом мутном царстве блеснул тусклый лучик света. В ЛГ (в первой половине!) появилась вполне казенная, но примечательная в данном контексте статья, которая давала зацепку. Она и побудила меня снова обратиться к А.Б. Чаковскому.

5.

Главному редактору "Литературной газеты" А.Б. Чаковскому.

Уважаемый Александр Борисович!

Я с удовлетворением прочитал в "Литературной газете" от 5 декабря сего года статью за подписью Литератор * "Критика: своеволие и своеобразие", а точнее, ту часть ее, в которой рассматривается статья Д. Жукова "Биография биографии" ("Наш современник", №№ 9, 11, 1979).

______________ * За подписью Литератор в ЛГ публиковались статьи "установочного" характера. Надо полагать, они до последней запятой согласовывались в высших партийных инстанциях, а, возможно, оттуда и поступали.

Мне, правда, не совсем ясно, почему критикуемый "мотив" этой статьи Литератор называет "побочным". Именно этот мотив и является главным в статье Д. Жукова, ибо он воплощает в себе те идейные позиции, на каких стоит автор. Литератор обращает внимание на содержащиеся в критикуемой статье "намеки на некие "силы", якобы поощряющие "использование... замечательных творений прошлого в своих разрушительных целях", намеки, которые призваны, естественно, создать у читателей впечатление, что именно Д. Жуков, и только он один, отважно выходит в бой за попранное классическое наследие". Литератор правильно указывает на бездоказательное третирование Д. Жуковым некоторых видных писателей, чьим творчеством наша литература по праву гордится. В первую очередь это относится к историческим романам Ю. Тынянова, давно ставшим классикой. Однако в этом третировании есть своя логика. Чтобы понять ее, надо об-ратить внимание и на то, что осталось вне поля зрения Литератора, а именно, на те произведения, которые Д. Жуков превозносит в противовес Тынянову. Восхваление книг Ю. Лощица ["Гончаров"] и О. Михайлова ["Суворов", "Державин"] - неотъемлемое звено той логической цепи, которой Д. Жуков пытается полностью изничтожить Ю. Тынянова и частично - С. Аверинцева. "Идея" Д. Жукова состоит в том, чтобы сбить устоявшиеся критерии оценок: лучшие произведения сбросить с пьедестала, на который их поставил самый строгий и беспристрастный судья - время, а на их место поставить скороспелые поделки, авторы которых отстаивают идейные позиции, чуждые не только советской, но и русской классической, и мировой литературе, но зато идентичные с позициями самого Д. Жукова. Надо не пожалеть времени и прочитать малоинтересные книги "Гончаров" Ю. Лощица и "Державин" О. Михайлова, чтобы увидеть, что они пропитаны дремучим национализмом (с акцентом в антисемитизм) и замешаны на патологическом страхе перед прогрессом, будь то социальный или научно-технический прогресс. Авторы обеих книг, особенно Ю. Лощиц, с "пониманием" относятся к беззаконию и произволу царизма, восхищаются обломовщиной, поносят железные дроги, в освободительном движении им мерещатся "масонские заговоры" и прочая "бесовщина", а Д. Жуков именует все это "знанием исторического процесса, избавленным от заблуждений прошлого века". Стоя на подобных позициях, нельзя не признать заблуждением исторический оптимизм Ю. Тынянова, отдававшего свои симпатии борцам за свободу, против крепостничества и произвола. Еще более откровенно крайне шовинистические взгляды Д. Жукова выражены в его статье "Из глубины тысячелетий" (рецензия на научный труд Н.Р. Гусевой "Индуизм", "Новый мир", № 4, 1979). В этой рецензии Д. Жуков выдает за последнее слово науки фашистскую теорию превосходства арийцев, якобы создавших основные культурные ценности человечества, над всеми другими народами и расами. Единственная поправка, которую Д. Жуков вносит в эту теорию, состоит в том, что он объявляет арийцев... славянским (!) племенем. Вряд ли надо объяснять, что эта поправка наполнена чудовищными искажениями научных данных и о славянах, и об арийцах, и о многом другом. По поводу указанной статьи Д. Жукова еще в мае этого года я послал в "Новый мир", на имя главного редактора С.С. Наровчатова, ироничное Открытое письмо, а, убедившись, что против своей же публикации журнал выступать не желает, переадресовал его в Вашу газету. Однако редакция переслала мое Открытое письмо в ... "Новый мир". После вторичного обращения в редакцию с настойчивой просьбой не отфутболивать мою рукопись, а рассмотреть ее с точки зрения содержания и формы, после долгого телефонного разговора с работником редакции В. Помазневой (она выражала неудовольствие формой моего Письма, уверяя, что в нем "нельзя ничего понять", на что я отвечал готовностью переделать Открытое письмо в статью, фельетон и т.п., но она возражала и против этого) я получил, наконец, ответ за подписью члена редколлегии Ф. Чапчахова.