Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы - Леонид Осипенко

При спуске экипаж лодки находится внутри прочного корпуса. Во-первых, это позволяет, когда корабль уже достиг водной поверхности, открыть клапана цистерн главного балласта и продолжать спуск уже за счет собственного веса лодки. Во-вторых, по ходу спуска постоянно делаются остановки для проверки герметичности. Опустили лодку на один метр в воду — дается команда: «Осмотреться в отсеках!» И экипаж самым тщательным образом обследует лодку, чтобы убедиться: все закрыто и довернуто. И так до следующего метра погружения.

Шампанское, правда при спуске лодки было, как заведено! Однако соблюсти традицию оказалось непросто. Ведь нос лодки представлял собой сферу, обтянутую резиной, и единственным жестким местом, о которое могла разбиться бутылка, было ограждение горизонтальных рулей.

Моряки — народ суеверный. Если не разобьется шампанское в момент спуска, то все, кому придется плавать на лодке, будут поневоле вспоминать об этом в критические моменты. Мужчины переглянулись: кто рискнет взять это на себя? Тут кто-то, кстати, припомнил, что хорошо, когда шампанское о борт разбивает женщина. И отважная женщина нашлась: молодая сотрудница конструкторского бюро уверенно взяла бутылку за горлышко, размахнулась и...

Бутылка точно приземлилась на металлическое ограждение. Брызнула пена, и все облегченно перевели дух. В это же время Борис Акулов разбил бутылку шампанского в реакторном отсеке. Он это сделал мастерски — матросы потом два дня собирали осколки.

При выходе на открытое пространство не обошлось без курьеза. К вечеру поднялся сильнейший ветер, который в мгновение ока снес всю старательно придуманную маскировку. Полетели над причалом тенты, загудели листы фанеры. Так что лодка наша родилась на свет, как и полагается, голенькой, если не считать спрятавшего рубку деревянного сарая и маскирующего хвостовое оперение ящика.

Патрулировавшая в окрестностях завода группа охраны обнаружила на берегу зевак, желавших своими глазами увидеть вновь спускаемый корабль. Назначение его не всем было понятно, и это порождало оживленные споры. Действующие по инструкции охранники принялись призывать людей расходиться, и делали это следующим образом:

— Товарищи, расходитесь пожалуйста! Ничего интересного здесь нет — спустили на воду первую атомную подводную лодку.

Получив столь компетентное объяснение, люди удовлетворенно расходились. Как потом выяснится, в иностранные разведывательные органы эта информация не попала: многие из собравшихся на берегу имели какое-то отношение к секретным объектам и особенно не болтали языками. Да в то время и боялись говорить лишнее...

По нашей части первый спуск на воду прошел благополучно. Лодку отбуксировали в бухту и пришвартовали, уперев носом в плавкран. Случилось это в апреле 1957 г.

Зверь на привязи

Директор Северодвинского судостроительного завода Евгений Павлович Егоров сразу согласился с нашим предложением доверить экипажу охрану и обслуживание лодки, хотя стояла она еще у стенки одного из цехов завода и ответственность за нее нес именно он.

Егоров понимал, что сдаточная команда завода послана на учебу в Обнинск слишком поздно, и при всем старании наших офицеров и местных физиков к моменту швартовых испытаний на заводе не было ни одного инженера, способного управлять атомной установкой. Максимум, что удалось сделать, это подготовить старшин отсеков, не связанных с ГЭУ, но зато каких! Старшина шестого турбинного отсека Фролов первым среди работников Министерства судостроения стал Героем Социалистического труда вместе со своим директором Егоровым. Последний в течение целого года дневал и ночевал на корабле, поскольку приходилось принимать множество сложных и дорогостоящих решений прежде, чем экипаж перешел к ходовым испытаниям.

Вскоре после спуска лодки на воду к ее борту был пришвартован сторожевой корабль Северного флота «Леопард». Новейшее судно, у которого паровая турбина аналогична нашей. Соорудили паропровод — трубопровод на шарнирах, чтобы волна его не переломила, — и благодаря пару «Леопарда» начали обкатку турбин и швартовые испытания всего корабля, кроме реакторов. Одна только обкатка ходовой части заняла не менее двух месяцев; программа испытаний турбин, двигателей, винтов была обширной. Крутили на всех оборотах, во всех режимах — передний ход, задний ход! Было это уже зимой 1957/58 г.

Корабелы знают, как сложно запускать винты, будучи пришвартованным к пирсу. Лодка должна оставаться на месте, поэтому ее уперли в махину плавкрана. Проверка крепления корабля оставалась во время всех швартовых испытаний одной из самых больших наших забот. Впечатление от мощности лодки было такое, будто, освободись она вдруг от непреодолимой преграды впереди, мгновенно окажется вместо берега Северного Ледовитого океана где-нибудь в средней полосе России.

Сзади эту мощь не сдерживало ничто. Надо видеть, как сразу после запуска винтов лед за кормой начинал трескаться, ломаться, промоина становилась все больше и больше, а через час во всей бухте бурлила вода, сталкивая и забрасывая друг на друга толстенные льдины. Все, кто видел, как наша лодка молотит воду в заливе, — от главнокомандующего до матроса, — понимали, какую грозную силу мы получили в свои руки. Грозную не только для потенциального противника, но и для тех, кто ею управляет.

Именно поэтому весь период швартовых испытаний командирская вахта неслась 24 часа в сутки. По сколько же это пришлось дней и ночей нам с Жильцовым, а также боцману Алексеенко и его помощнику Фурсенко! Никакой мороз не был помехой. Но зато и ЧП за все время беспрецедентных испытаний не случилось ни одного.

«Эффект начальства»

В сентябре 1957 г. в Северодвинск прибыл зампред Совмина СССР, отвечающий за оборонную промышленность, Д.Ф.Устинов. Он хотел ускорить выход лодки в море и соответственно проведение следующего ответственного мероприятия — физпуска. Однако ученые не спешили, стремясь исключить возможные осложнения. На беседе Устинова с академиком Александровым присутствовал и я как командир корабля.

Глава советского военно-промышленного комплекса информирован был достаточно и сказал об этом прямо:

— Анатолий Петрович, когда же вы произведете физпуск? Ведь теперь это зависит только от вас.

— У нас действительно все готово. Приступим, когда вы уедете, — как само собой разумеющееся говорит Александров. — Физпуск — дело серьезное, когда на нем присутствуют ответственные работники, обязательно что-нибудь пойдет наперекосяк. Вы же сами прекрасно знаете, как действует «эффект начальства».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});