Убежище - Бренда Новак

Он неохотно кивнул, и Далтон тут же унесся прочь, даже не закрыв за собой дверь.

Резкий запах свежего дерева вкупе с примесью мебельной полироли и пепла обрушился на Хоуп в тот миг, когда агент по недвижимости открыла перед ней дверь сдаваемого внаем дома, — и совершенно сразил, даже не дав осмотреть кухню и спальни. Уютно расположенный на стыке гор, треугольный домик находился всего в пятнадцати минутах от Инчантмента. Он был небольшим, но идеально подходил для них с Фейт. Здесь они смогут насладиться дикой природой в жаркие летние дни и прохладные ночи. В окружении соснового леса и нежного покачивания высоких трав на склоне, спускавшемся к озеру.

— К счастью, сейчас не туристический сезон, и цена аренды будет лишь малой частью от обычной, — сказала Пэгги Джейн, агент по недвижимости.

Хоуп повернулась, чтобы посмотреть на реакцию Фейт, и увидела ее слабую улыбку. Сестре дом тоже понравился. А как он может не понравиться? Для сдаваемого в аренду в доме было чисто и довольно симпатично. Мягкие кожаные диванчики с заклепками в стиле Дикого Запада, напротив них сосновая тумбочка для телевизора и пузатая дровяная печь. Толстые коврики навахо покрывали натертый до блеска деревянный пол, стены украшали изображения ковбоев в черных металлических рамках. На примитивных, грубо сколоченных столах восседали искусно сделанные лампы, они были из такого же черного металла, что и рамки картин, и вместе с другими вещами придавали дому некоторый налет американского Юга. Разнообразные кашпо были развешаны по стене, над которой была мансарда — и спальня Хоуп, потому что Фейт было бы слишком сложно каждый раз подниматься туда.

— Как здесь красиво, — сказала Хоуп. — Вы уверены, что семье, которая обычно арендует этот дом, этим летом он не понадобится?

— У Лореев трое мальчиков-подростков, и они обычно приезжают сюда только в лыжный сезон, — ответила Пэгги Джейн. — Когда я в последний раз разговаривала с миссис Лорей, она сказала, что они проведут это лето за границей.

— Посмотри на ванную, — из холла позвала ее Фейт. — Она даже больше, чем я думала. А из моей спальни открывается потрясающий вид на озеро.

Хоуп подошла и остановилась около сестры, у двери в ванную. Она была простой, без всяких изысков, пол покрыт сине-песочной плиткой. А в самой спальне была такая же грубоватая мебель и коврики, что и в гостиной. В ней стояла огромная кровать, над которой виднелись фотообои с женщиной-индианкой, делающей глиняную посуду. В углу старомодный гардероб, а справа от двери — столик-трюмо. Упомянутое Фейт окно занимало почти всю стену, и в него было отлично видно, как солнце играет на блестящей поверхности озера. Хоуп даже слышала, как крякают утки и чирикают птицы, названия которых она не знала.

Она уже почти забыла, как прекрасен Инчантмент.

— Кухня немного маловата, — сказала она, пытаясь умерить свой энтузиазм.

— Мне кажется, мы вполне обойдемся этой. «Дети из товарного вагона» от нее вообще были бы в восторге, — хмыкнула Фейт.

Хоуп сунула руки в карманы своих брюк капри.

— Ну, здесь все-таки не голые стены.

Она не сомневалась, что сможет найти что-то подешевле. И даже совсем задешево, если бы арендовала трейлер в «Лайзи Эйч». Но им с Фейт нужно сейчас уцепиться за что-то позитивное. И необходимо было иметь место для ребенка. Учитывая, в каких отчаянных обстоятельствах они оказались, для Хоуп было вопросом гордости в свой второй приезд в Инчантмент иметь возможность остановиться в таких комфортных условиях.

Она повернулась к Пэгги Джейн, которая прошла за ними в спальню.

— Мы берем его.

— Замечательно. Тогда вам просто нужно заполнить заявку на аренду и назвать мне пару ваших бывших домовладельцев. А потом мы быстренько проверим вашу кредитоспособность.

Хоуп ощутила, как по спине прокатился неприятный холодок. Как только Пэгги Джейн свяжется с ее прежними домовладельцами и скажет, кто она и откуда, хозяин ее дома в Сент-Джордже, пожилой мистер Орлис Дитс, сразу узнает, куда Хоуп уехала. Одинокий вдовец, который из-за сильного артрита редко выходит из дома. Ему много времени не понадобится, чтобы рассказать всем своим знакомым в Сент-Джордж о местонахождении Хоуп. Но ей придется связать свое прошлое и будущее хотя бы одной нитью…

Она подумала об Эрвине и остальных братьях. О том, насколько они не искушены в реальной жизни. Несмотря на то что мужчины гораздо больше женщин общались с язычниками, а некоторые — такие, как Боннер, — даже заканчивали университет, мир за пределами общины они обходили как можно дальше. Эрвин же особенно сильно цеплялся за церковные учения и проповедуемые им социальные основы. Это давало ему чувство всеобщего одобрения и ощущение власти, которые он вряд ли нашел бы в другом месте. Даже если ему удастся выяснить, куда они уехали, точного адреса он не получит. А времени и возможностей поиска у него, безусловно, не будет. Или будет?

Она заколебалась, и Фейт нахмурилась:

— Проверка кредитоспособности ведь не будет проблемой, да, Хоуп?

Хоуп глубоко вздохнула и даже сумела улыбнуться:

— Нет, конечно нет.

Они находились в восьмистах милях от Супериора. Конечно же они были в безопасности.

Глава 9

— Как сегодня было в школе? — поинтересовался Паркер у сына, изящным броском кидая ему футбольный мяч. Они играли во дворе размером в пол-акра[19].

Далтон на бегу поймал мяч и кинул его отцу.

— Нормально.

— Вы с Холтом не ссорились?

Далтон пожал плечами, рванулся вправо, чтобы поймать очередной бросок, и снова кинул мяч обратно.

Паркер не стал делать новый бросок, надеясь получить от сына что-то более содержательное, чем пожимание плечами. Языка тела обычно бывает достаточно; Паркер не считал, что жизнь надо осложнять подробностями и объяснениями. Но мать Холта, Мелоди Райдер, на прошлой неделе отозвала его в сторону и сообщила, что у Далтона есть проблемы с выражением чувств. Паркер собирался это исправить. Ему хотелось, чтобы у Далтона не было никаких проблем. Он до безумия любил сына.

— Я задавал тебе вопрос.

— Холт зубрила и слюнтяй, — сказал Далтон.

Паркер ощутил, что хмурится — частый случай в последнее время.

— Нехорошо так называть своего лучшего друга.

— Зато правда, — угрюмо отозвался мальчик.

Не похоже, чтобы Далтон раскаивался, но Паркер испытал сильное желание оставить все как есть. Сын выразил свои чувства очень доходчиво, а ведь цель разговора была именно в этом. В любом случае Паркеру было трудно сердиться на чувство, которое в нем самом отдавалось уже не первый год. Холт иногда бывал забавным и даже заразительно веселым, но чаще всего он был маменькиным сынком, который дулся по любому пустяку, хвастался спортивными способностями, которыми не обладал, и старался быть в центре внимания. Называть его слюнтяем было, конечно, нехорошо, но в этом действительно что-то было.

— Тебе же нравился Холт, — сказал он. — Что изменилось?

— Он стал превращаться в большого… — Далтон, похоже, старался подобрать слово поизящнее, — сосунка.

Паркер снова кинул ему мяч. Слишком сильный размах, и мяч полетел в кусты.

— Можешь привести пример?

Далтон сбегал за мячом и потом ответил:

— На днях он распустил нюни только потому, что Энтони стащил его домашнее задание и убежал с ним.

— А что бы ты сделал на его месте? — Мяч звучно приземлился в руки Паркеру.

— Я бы побежал за Энтони.

— А если бы он не отдал тебе работу?

Мяч снова взлетел в воздух, и Далтон проводил его глазами.

— Он бы отдал, — без тени сомнения заявил мальчик.

— Почему ты так считаешь? — спросил Паркер.

Далтон эффектно бросился на землю, чтобы поймать мяч.

— Что ты сказал? — спросил он, вставая.

— Почему ты считаешь, что он отдал бы тебе домашнее задание?

— Потому что он знает, что бы я с ним сделал, если бы он не отдал.

Паркер вздрогнул. Вот это его очень даже волновало. Далтон дрался не часто, но пару раз уже ввязывался в школьные потасовки. Что придавало правдоподобности словам Мелоди, что Далтон неправильным способом выражает эмоции.

— Ты не должен решать свои проблемы кулаками, Далтон. Мы ведь уже говорили об этом.

Сын посмотрел на него взглядом, явно говорившим: «Вернись к реальности, папа».

— Должен в такой ситуации. Я не собираюсь ябедничать учителю. И чертовски уверен, что нельзя пускать слезу, как Холт.

Паркер знал, что, наверное, должен сильнее порицать применение силы. Но понимал, что, если бы ему самому было десять и он столкнулся бы с той же самой дилеммой, он тоже не стал бы ни ябедничать, ни плакать. Кто бы ни забрал его тетради, он бы отдал их, по-хорошему или по-плохому. И со стороны Паркера было бы нечестно притворяться, что все должно быть иначе. Поэтому — по крайней мере частично — он и прислушивался к чужим словам. Необходимо было найти человека, чье влияние поможет сыну смягчиться. Они с Далтоном слишком похожи, чтобы друг друга уравновешивать.