Тайна старого компьютера - Роберт Маркмор

Планировка квартиры Тарасовых была такая же, как у Джеймса и Дэйва, только узкая лестница в коридоре вела к дополнительным комнатам на верхнем этаже.

Макс повел ребят в кухню.

— Мам, у нас к обеду двое гостей, можно?

Жарко натопленная кухня была сверху донизу заполнена несусветным количеством всякой всячины. Джеймс не верил своим глазам. Полки были уставлены большими и маленькими банками разнообразных солений. С перекладины над обеденным столом свисали кастрюли и сковородки, на полу громоздились мешки овощей. Саша Тарасова была бледная, круглолицая, ее обширная талия была перетянута фартуком с Гарфилдом.

— Твой брат, по-моему, наверху, с Леоном, — сказала Саша, дружелюбно улыбаясь Джеймсу. Потом устремила взгляд на Макса и перешла на более суровый тон, который родители обычно приберегают для своих отпрысков. — Дай мальчикам попить, потом принеси замороженного жаркого. И всем разуться!

Макс налил три стакана кока-колы, мальчишки взяли их, в коридоре сняли кроссовки и пошли наверх. Узорчатые обои, ковры с зигзагами и цветистые картины с дикими зверями словно состязались в слепящей красочности. Вдоль стен лежали стопки выглаженного белья и коробки с электрическим приборами.

Хотя вся меблировка была кричаще безвкусной, общее впечатление у Джеймса сложилось вполне приятное. Этот дом был полон людей, запахов, шума; среди чуть потрепанной обстановки тебе почему-то сразу делалось тепло и уютно.

— Вот потому я и говорю, что моя мамаша чокнутая, — усмехнулся Макс, вводя Джеймса и Чарли в тесную каморку на верхнем этаже.

Это был кабинет Леона Тарасова. В нем стояли письменный стол, заваленный бумагами, вращающееся кресло в античном стиле, а также самый большой морозильник сундук, какой Джеймс видывал за пределами секций с замороженными продуктами в магазинах. Макс поднял крышку — внутри обнаружились половинки бараньих туш, свиные окорока и куча продуктов домашнего приготовления в пластиковых пакетах. Каждый пакет был подписан от руки по-русски, и Джеймс был приятно удивлен, обнаружив, что обрывочные знания, полученные и «Херувиме», позволяют ему понять большую часть надписей.

— Да тут можно целый год питаться, не выходя из дома, — ахнул Чарли. — А у меня дома в морозильнике только кусочки цыпленка да мороженое.

— У тебя хоть морозильник есть, — сказал Джеймс.

— Знаешь что, Джеймс, — сказал Макс. — Когда вы с братом проголодаетесь, приходите к моей маме. Они обожает угощать; только мойте тарелки перед тем, как вернуть.

Макс покопался в замороженных глыбах еды и нашел круглую стеклянную тарелку, наполненную тушеным мясом.

— Вы пока идите в гостиную, — сказал он приятелям, — а я отнесу это маме.

Все Тарасовы ночевали в соседней квартире, а две спальни на верхнем этаже объединили, сделав просторную гостиную. Ноги Джеймса потонули в толстом бирюзовом ковре.

Дэйв был здесь, сидел на подлокотнике дивана рядом с восемнадцатилетним Питом. На противоположном конце комнаты Соня изо всех сил делала вид, будто незнакома с Дэйвом, а Лайза свернулась на ковре перед телевизором. Кажется, Лайза была рада видеть Чарли. Тот уселся рядом с ней, скрестив ноги, как законный член семьи.

— Ты, должно быть, Джеймс, — сказал Леон Тарасов, протягивая волосатую ручищу. Выговор у него был как у жителя Восточного Лондона, с едва заметным намеком на русское происхождение.

Леон был толстый великан с лысой головой и с массивными золотыми цепями на шее. Чтобы пожать ему руку, Джеймсу пришлось обогнуть откинутую спинку кресла и потянуться через гигантский живот.

Леон сунул руку в карман и достал двадцатифунтовую банкноту:

— На.

— За что это? — удивленно спросил Джеймс.

— Премия, — ответил Леон. — По десятке за каждого побитого тобой гроувнорского придурка. Будь моя воля, я бы пошел туда с бейсбольной битой и разобрался бы с этой шайкой-лейкой.

— Боже мой, папа! — раздраженно воскликнула Соня. — Да ты настоящий фашист.

Леон бросил на дочь сердитый взгляд:

— Поплыла бы ты лучше на шлюпке со всякими хиппи спасать китов.

Он нажал на кнопку в подлокотнике, и умная электроника быстро вознесла его тушу в вертикальное положение.

— Пит и Леон — настоящие мастера своего дела, — с жаром воскликнул Дэйв. — Сегодня утром я никак не мог завести машину, и Пит зашел посмотреть. Леон сказал, что знает торговца металлоломом, который сможет достать мне компрессор для кондиционера и еще пару штучек, чтобы привести машину в порядок.

— Но мы же на мели, — напомнил ему Джеймс. — Отложенные деньги нужны нам на еду и мебель.

— Об этом не волнуйся, — сказал Леон. — Я знаю этого торговца уже не первый год. Он поверит мне в долг на пару монет. Детали я достану, а заниматься починкой можете на моей стоянке. А в виде благодарности Дэйн выполнит для меня пару поручений. Я разрываюсь между автомагазином и двумя пабами, и мне нужен помощник на несколько часов. Можешь работать, когда есть свободное время, по пятерке за час.

Дэйв кивнул:

— Я очень благодарен вам, мистер Тарасов. Честное слово, я буду работать изо всех сил.

— Как ты умудрился застраховать свою машину? — спросил Леон. — Семнадцатилетний парень разъезжает на двухлитровом «мондео». Должно быть, это обошлось тебе недешево.

Дэйв изобразил смущение.

— Ну что вы, я только хотел застраховать, но с меня запросили больше тысячи фунтов. Мне столько не вы платить.

Леон покачал головой:

— Тогда будь осторожнее. Если какой-нибудь парнь, из среднего класса попадает в аварию, на него накладывают штраф. Магистрат ищет простых людей вроде тебя или меня, которые ездят без страховки, и наказывает на полную катушку. Особенно если ты раньше уже попадался.

— Дэйв, ты раньше попадался? — спросил Пит.

— Было пару раз, по мелочам, — с сокрушенным видом отозвался Дэйв.

В «Херувиме» тщательно проработали легенды Джеймса и Дэйва, учитывая все мельчайшие детали, которые давали бы максимальное количество вариантов сближения с семьей Леона Тарасова. Поломка в машине — предлог обратиться за советом, а криминальное прошлое вместе с нехваткой денег превращали Джеймса и Дэйва в юнцов того сорта, какими очень любят воспользоваться опытные мошенники вроде Тарасова.

— Пару лет назад меня поймали за рулем угнанной тачки, — пояснил Дэйв. — Я уж думал, вышибут из школы, но меня только направили на специальную программу, где учат чинить машины.

Джеймс с трудом подавил усмешку, заметив в глазах у Леона кровожадный блеск. Просто диву даешься, глядя, насколько легко позволяют манипулировать людьми операции, тщательно разработанные в «Херувиме».

— Знаешь, Дэвид, — сказал Леон, переплетя толстые, как сосиски, пальцы. — Мы с моим покойным братом прибыли в эту страну тридцать лет назад. И были у нас только резиновые сапоги да плащи, перемазанные рыбьими потрохами. Поэтому, когда я вижу ребят вроде тебя и Джеймса, у меня сердце заходится. Я представляю, каково вам живется, и подумаю, чем вам можно помочь.

Дэйв и Джеймс заулыбались.

— Спасибо, мистер Тарасов, — сказал Дэйв. — Мы вам очень признательны.

*

Джеймс вернулся домой и сел смотреть телевизор, положив ноги на кофейный столик. После обеда прошло уже пять часов, а его желудок всё еще был полон Сашиными яствами. Неудивительно, что все Тарасовы не склонны к худобе. Пришел Дэйв и сунул в микроволновку карри с картошкой по-бомбейски.

— И как ты можешь еще есть после такого угощения?

Дэйв сел рядом с Джеймсом и продемонстрировал технологию.

— Накалываешь кусочек на вилку, поднимаешь с тарелки, кладешь в рот. Хочешь попробовать?

Дэйв сунул Джеймсу под нос кусок цыпленка в карри. Джеймс оттолкнул его руку.

— Перестань, — сердито отмахнулся он. — Если от твоего вонючего карри меня стошнит, то я поверну голову в твою сторону.

— А кто виноват, кроме тебя? — сказал Дэйв. — Ты уплел громадную миску жаркого, потом свиную отбивную с жареной картошкой, целую тарелку овощей и три куска пирога. Ты сожрал не меньше Леона, а он весит добрых сто двадцать кило.

Джеймс с тоской подумал о Сашином морковном пироге. У него в голове не укладывалось — как это пирог, такой вкусный, когда его ешь, сейчас причиняет невыносимые страдания при одной мысли о нем.

— Всё еще тошнит? — ухмыльнулся Дэйв, отправляя в рот картошку по-бомбейски. — Чего бы тебе сейчас меньше всего хотелось съесть? Яйцо всмятку? А как насчет мокрого бисквита со взбитыми сливками? Или толстого бифштекса, сырого в серединке, так что надкусываешь — и чувствуешь, как кровь струится по подбородку?

— Дэйв, не смешно, — проворчал Джеймс. — Заткнись и дай посмотреть.

Дэйв расхохотался:

— Ты что, на полном серьезе смотришь «Хвалебную песнь»? Вот уж не замечал за тобой интереса к религии.