Все хорошо, что начинается с убийства - Шарлин Харрис

Интересно, гулял ли ночью и черноволосый мужчина?

Пока моя машина медленно, рывками, двигалась по подъездной дорожке к задней части клиники — скучному кирпичному зданию, построенному в ранние шестидесятые, я держала пари сама с собой, что сегодня будет работать Кэрри Траш.

Конечно, ее потрепанная белая «субару» обнаружилась на обычном месте за домом.

Я открыла дверь своими ключами и крикнула в прихожую:

— Привет!

Клиника Кэрри Траш приводила меня в уныние. Стены были выкрашены в скучный желтовато-бурый цвет, полы покрыты коричневым линолеумом с маленькими впадинками. На ремонт пока не хватало денег. Доктору требовалось оплатить солидные долги.

До меня донесся ответ, и я шагнула в дверной проем кабинета.

Лучшее, что можно сказать об этом помещении, — оно было достаточно просторным. Большую часть грязной работы докторша делала сама, чтобы сэкономить деньги на оплату ссуды, благодаря которой получила медицинское образование. На Кэрри были черные джинсы и свитер ржаво-красного цвета. Эта невысокая, пухлая, бледная и серьезная женщина ни разу не ходила на свидание за те два года, что прожила в Шекспире.

Во-первых, ее, скорее всего, отвлекли бы в любое свободное время, которое она сумела бы выкроить. Во-вторых, мужчин устрашали спокойный ум и компетентность Кэрри Траш. По крайней мере, я так считала.

— На этой неделе случилось что-нибудь интересное? — спросила она.

Ей, похоже, хотелось отвлечься от груды бумаг. Кэрри Траш заправила за уши русые волосы длиной до подбородка и поправила очки на курносом носу. Их стекла во много раз увеличивали ее красивые карие глаза.

— Бекка Уитли, племянница Пардона, живет теперь в его доме, — сказала я, немного подумав. — Человек, занявший место Дела Пакарда в «Спортивных товарах Уинтропа», поселился в квартире Норвела Уитбреда. Маркус Джефферсон спешно уехал после того, как покрасили машину Дидры Дин.

Я видела прошлым утром большой трейлер, прицепленный к машине Маркуса.

— Вероятно, он поступил благоразумно, — сказала Кэрри Траш. — Однако печально видеть такое положение вещей.

Попытавшись припомнить другие интересные события, я сказала:

— Я ужинала в Монтроузе с шефом полиции.

Кэрри Траш провела всю неделю в воздержании, принимая решения, которые по плечу только Богу, и теперь жаждала фривольных новостей.

— Это та племянница, о которой все говорят? Именно ей Пардон оставил все? — спросила Кэрри Траш.

Она уцепилась за первую упомянутую мной тему, но еще пройдется по всем без исключения.

Я кивнула.

— И какая она из себя?

— У нее длинные светлые волосы, очень щедрый макияж. Она качается, берет уроки карате и, вероятно, является предметом «влажных снов» половины встретившихся ей парней.

— Умная?

— Не знаю.

— Она уже сдала квартиру Маркуса? Больничный лаборант ищет жилье.

В Шекспире была крохотная лечебница, над которой вечно висела угроза закрытия.

— Думаю, пыль еще не успела осесть на подоконнике. Скажите лаборанту, чтобы поспешил туда и застолбил за собой квартиру.

— Так что там с шефом полиции? Он показал тебе свою дубинку?

Я улыбнулась. У Кэрри Траш грубоватое чувство юмора.

— Он хотел, но я не думаю, что это хорошая идея.

— Коп болтается возле тебя месяцами, как верная собака, Лили. Сделай так, чтобы он отстал, или уступи.

Мне снова напомнили, как много людей в маленьком городке едва ли не всё о тебе знают, даже если ты пытаешься не афишировать свою личную жизнь.

— Он отстал как раз прошлым вечером, — сказала я. — Я просто наслаждалась его компанией. Клод это знает.

— Думаешь, теперь ты не будешь чувствовать себя рядом с ним неловко?

Я задумалась, ответить кратко или более длинно и правдиво, опустилась в одно из двух кресел для пациентов и сказала:

— У нас с ним могло бы что-нибудь получиться, пока он не начал говорить о судебном процессе по делу Дарнелла Гласса.

— Да, я слышала, что миссис Гласс ведет переговоры с юристом из Литтл-Рока насчет судебного иска. Ты будешь выступать свидетельницей, да?

— Полагаю.

— Том Дэвид Миклджон — редкий засранец.

— Но он засранец Клода. Миссис Гласс подаст в суд на отделение полиции Шекспира, а не только на Тома Дэвида или Тодда.

— Впереди бурные воды. — Кэрри Траш покачала головой. — Подумай, сможете ли вы с Клодом пережить все это как друзья.

Я пожала плечами.

— Быть твоей наперсницей — трудная работа, Бард, — криво улыбнулась Кэрри Траш.

Минуту я молчала, потом заявила:

— Полагаю, это из-за того, что я была жертвой года, когда меня изнасиловали. Слишком многие люди, с которыми я разговаривала об этом, которых знала всю жизнь, полностью изменились и разболтали все мои слова прессе.

Кэрри Траш смотрела на меня, чуть приоткрыв от изумления рот.

— Какая гадость, — в конце концов сказала она.

— Мне надо работать.

Я встала, вытащила желтые резиновые перчатки и приготовилась сперва справиться с туалетом для пациентов, поскольку это место всегда было самым отвратительным.

Когда я вышла из комнаты, Кэрри Траш с легкой улыбкой на губах склонилась над своими бумагами.

Еще одной моей любимицей давно стала Мэри Хофстеттлер, и мне было жаль, что сегодня у нее один из так называемых жестких дней. Я воспользовалась своим ключом, вошла в ее квартиру на первом этаже и сразу заметила, что ее нет в обычном кресле.

Мэри жила в Садовых квартирах Шекспира, в доме по соседству с моим, уже много лет. Ее сын Чак, осевший в Мемфисе, платил мне за то, чтобы я убиралась у миссис Хофстеттлер раз в неделю и возила ее туда, куда она захочет отправиться, по субботам.

— Миссис Хофстеттлер! — окликнула я.

Мне не хотелось ее пугать. В последнее время она забывала, когда я должна прийти.

— Лили. — Голос был очень слабым.

Я поспешила в спальню.

Мэри Хофстеттлер сидела, опершись на подушки, ее длинные шелковистые белые волосы, неаккуратно заплетенные в косу, свисали с одного плеча.

Мне почему-то показалось, что она уменьшилась, а ее бесчисленные морщинки как будто стали глубже, словно высеченные в нежной коже. У нее был плохой цвет лица, одновременно бледный и сероватый.

Она выглядела так, будто умирает. Попытка окликнуть меня явно ее измучила. Она хватала воздух ртом.

Я взяла с тумбочки телефон, зажатый между фотографией ее правнука в рамке и коробкой бумажных платков.

— Не звони, — выдавила Мэри.

— Вы должны отправиться в больницу, — сказала я.

— Хочу остаться здесь, — прошептала она.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});