Лисёнок по имени Серёжка - Людмила Евгеньевна Пельгасова

их манерах определенно проскальзывало.

— Между прочим, во всяких средневековых легендах оборотни представлены невероятно соблазнительными и сексуальными существами, — заметила Ольга.

— Ха! Да у них там все, кто не ползал на брюхе перед церковниками и феодалами, опустив глазки долу — соблазнительные и сексуальные! — фыркнул Сергей Алексеевич. — И на кострах потом горели только так… А теперь эти люди учат нас толерантности и правам человека.

— Ладно, я поняла, что Европу ты не любишь, — пожала плечами будущая летчица. — А азиатский фольклор? Японские лисы-оборотни кицунэ, например, прикидывались сказочными красавицами, соблазняли всяких студентов… Думаешь, просто так?

— Посмотри на студентов с моё, и сразу станет ясно, что их особо и соблазнять не нужно! — преподаватель воздушного права был неумолим, оседлав любимого конька. — Ведь любой дурью готовы маяться, только бы не учить ни черта. Игры, пьянки, гулянки, киношки… А ты говоришь — красавицы! И зря смеёшься, между прочим! Я сам студентом был, что ж я, не знаю что ли это все…

В этом месте Чернобурцев озорно прищурился и как-то совершенно по-лисьи подпрыгнув на месте, опрокинул хохочущую девушку на диван, сразу же нырнув головой ей под домашнюю футболку.

— Ой, лис! Ха-ха-ха… — девушка извивалась всем телом от щекотных поцелуев, — Ты… Ты студентом не был же… Курсантом только…

— А невелика разница… Такой же был разгильдяй… — донеслось из-под трикотажного полотна. Слегка прикусывая кожу на мягком животике любимой девушки, мужчина стянул с нее пижамные шортики и переместился ниже, покрывая нежными укусами бедра и низ живота. Ольга уже не хихикала, а тихо постанывала, путаясь пальчиками в кудрях на темени любовника. В момент, когда длинный горячий язык скользнул меж малых губ, раздвигая вход, девушку словно электрическим разрядом прошило: она дернулась всем телом, и сильно вжала кончики пальцев в затылок любовника, словно умоляя о продолжении. Довольный коварный смешок дался Сергею в этой ситуации ценой немыслимого усилия: вкус и запах любовных соков самочки действовал на лиса-оборотня примерно так же, как чистый кокаин — на старого наркомана. Хотелось просто бесконечно тонуть в этом аромате, зарыться лицом, целовать, слизывать прозрачные тягучие капельки, перелистывать нежные влажные складочки языком, ловить ритм пульсации крови и сокращения нервных окончаний в набухшем бутончике клитора. И, конечно же, слушать стоны и всхлипы блаженства, то успокаивающе скользя раскрытой ладонью наощупь по напрягшемуся животику, то погружая сложенные пальцы внутрь, в море острой устричной слизи и медленно массируя ребристые стеночки, источающие этот восхитительный запах.

Шортики вместе с бельем уже давно валялись на полу, надёжно охраняемые угнездившимся на них котом, а разведённые в стороны девичьи коленки вздрагивали, точно крылья потревоженной бабочки. Сомкнуться окончательно им не давали лишь сильные мужские руки, возлежащие на внутренней поверхности бедер. Самозабвенно лаская языком и губами чувствительную плоть, мужчина раз за разом доводил любимую до всплесков острого, богатого оттенками наслаждения, слившихся для нее в один непрекращающийся множественный оргазм. Собственное имя, прерываемое стонами и всхлипами из ее уст, сейчас казалось оборотню чем-то бесконечно чужим, но все же приятным, ибо означало, что эта прекрасная самочка хочет именно его. Знать об этом было восхитительно.

— Серёнь… — изнемогающая от ласк девушка всё-таки сумела достучаться до остатков человеческого разума своего любимого мужчины. — Я хочу, чтобы и ты тоже…

Повинуясь усилиям маленьких сильных рук, Сергей переместился к лицу Ольги, и сразу же принялся целовать пересохшие раскрасневшиеся губы, давая девушке возможность попробовать ее собственный вкус. Увернувшись от ладошек, что попытались стереть эти прекрасные соки с его подбородка и щек, мужчина прикусил мочку и выдохнул в маленькое ушко:

— Перевернись на животик.

Не без труда сомкнув колени, Ольга одним гибким слитным движением перекатилась на покрывале, открывая взору круглые ягодицы и соблазнительный прогиб узкой спинки. Избавившись, наконец, от надоевшей одежды, Сергей толкнулся изнывающим от долгого возбуждения членом в заласканную и все ещё пульсирующую любовную норку своей самочки, туго и жадно обхватившую его плоть. Острота контакта в этой позе была настолько сильной, что мужчина быстро отказался от намерения успеть ещё разок довести девушку до оргазма: долгое возбуждение искало немедленной разрядки. Словно бы в подтверждение этой мысли горячая ладошка зарылась в волосы на его затылке, исступлённо лаская шею и верхние позвонки, а охрипший от стонов голос сбивчиво прошептал в подушку:

— Серёнь, пожалуйста, не сдерживайся… Я на сегодня точно овощ… Просто… Возьми меня, как тебе хочется. Я хочу, чтобы ты теперь…

— Щас… — Сергей накрыл обе ее кисти, безвольно лежащие на покрывале по сторонам коротко стриженной головы, плотно переплел пальцы со своими и на несколько мгновений замер, прислушиваясь к ощущениям. Внутренний лис извивался на поводке человеческой силы воли, скулил и возбуждённо потявкивал, требуя сейчас же отпустить его на свободу. И мужчина, ухмыльнувшись хитрым выкрутасам, с довольным вздохом ослабил поводок. Толчки быстро набирали темп и амплитуду, нежность уступала место бешеной животной страсти, жар в паху скручивался в тугой клубок, заставляя взгляд расфокусированных глаз плыть, не различая деталей. В заключительной точке своего безумия оборотень со стоном сжал зубами короткий ёжик волос на загривке самочки, всем весом прижимая ее к кровати.

— Ам…мм-мм… — отупевшая и абсолютно счастливая Ольга нежно провела пальчиком по спинке острого носа любимого мужчины, по ямочке над верхней губой. И, прижавшись вплотную к его уху, шепнула: — Всё-таки в средневековых легендах про оборотней обошлось без вымысла. Если судить по моему экземпляру…

Глава 7

Проходя утром с собаками по извечному маршруту прогулок, невыспавшаяся, но довольная после вчерашнего Ольга наткнулась на Людку, ту самую одногруппницу, о которой вчера зашел разговор. Жила она в соседнем доме, что стоял параллельно железной дороге, воспитывала четырех своих кошек и попутно подкармливала, лечила и пристраивала бродячих. В это утро Людка бочком подбиралась вдоль теплотрассы к бело-рыжей доходяжке в густых соплях с залепленными гноем глазами. Кошка отвлеклась на принесенную еду, опустила грязную мордаху в миску с кусками котлет и сарделек, и в тот же миг над нею сверкнул стальной иглой шприц с антибиотиком. Игла вошла в тощую холку, плюнула под кожу лекарство и покинула тело животины так быстро, что хвостатая пациентка даже не успела возмущенно заорать «мяу!». Довольная девушка надела на иглу колпачок и встретилась глазами с Ольгой.

— Привет! Утренний моцион? — улыбнулась она, кивая на Рокки и Ренар, прямо-таки рвущихся со шлеек, чтобы облизать первого встреченного за сегодняшнее утро человека.

— Угу… — кивнула Ольга. — Пока Геббельса не вывели. Опять истерика будет.

— Ну, так кроме Геббельса тут целая стая бегала недавно, — фыркнула Людка и… осеклась, увидев, как заледенели