Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество - Г. Беневич

…И за стеною двери замурую.

Тебя хочу, вольно найденный гроб.

Всей жизнью врежусь в глубину земную,

На грудь персты сложить и о земь лоб.

Мне, сердце тесное, в тебе просторно.

И много ль нужно? Тело же в комок.

Пространство лжет, и это время вздорно,

Надвинься ниже, черный потолок.

Пусть будет черное для глаз усталых,

Пусть будет горек хлеб земной на вкус,

В прикосновеньи каждом яд и жало,

Лишь точка света – имя Иисус.

1933 (180)

Если после чтения этих стихов обратиться к мнению митр. Евлогия:"Монашества в строгом смысле этого слова, его аскезы и внутреннего делания, она не только не понимала, но даже (его) отрицала"[106], то можно усомниться, вполне ли понимал сам митр. Евлогий мать Марию.

Описав, как происходил"исход"матери Марии из мира на духовно–аскетическом уровне, вернемся к той идейной проблематике, рассмотрение которой оборвалось выше. В плане идейном, как мы помним, непосредственно перед принятием монашества Е. Скобцова разделяла"мессианские"идеи"утвержденцев". Однако после монашеского пострига мать Мария уже больше не сотрудничает с"эсеровскими"изданиями. Ее очерки"Русская география Франции"(1932) о тяжелом положении русских эмигрантов в провинции были опубликованы в республиканско–демократическом издании"Последние новости", редактором которых был П. Н. Милюков, впрочем, эти очерки не имели никакой политической направленности. Более важным, однако, является вопрос об эволюции мессианских взглядов у матери Марии.

Влияние на их формирование оказали, мы полагаем, критические отзывы двух мыслителей – Г. Федотова и П. Бицилли. 17 марта 1931 г. в студенческом клубе РСХД Г. Федотов сделал доклад"Русское мессианство – по поводу"Утверждений"[107]. Текст этого выступления нам найти не удалось, но критику русского мессианизма можно найти в статье Федотова"О национальном покаянии"("Новый Град"1933. № 6). С критикой"Утверждений"в первом же номере"Нового Града"(1931) выступил и другой русский историк и теоретик культуры П. Бицилли[108], причем взгляды Е. Скобцовой были подвергнуты им отдельному обсуждению.

Тем не менее, уже начиная со второго номера"Нового Града"(1932), мать Мария становится одним из постоянных авторов этого журнала. Значит, критика"мессианизма"была ею воспринята. Упрекая"утвержденцев", П. Бицилли писал, что"идеологи"Утверждений", как и евразийцы, живут всецело в будущем, то есть, в сущности, не живут"[109]. Когда в одной из первых своих статей, напечатанных в"Новом Граде","К Делу"(1932), мать Мария писала:"Всякая даже замечательная теория, во всяком случае, менее ценна и нужна, чем всякая даже не очень значительная практика"[110], она, надо полагать, говорила, в первую очередь самой себе, о необходимости преодоления"утопизма"и идеологизма в мышлении. Об этой болезни русской интеллигенции она писала в той же статье. Таким образом, всю дальнейшую практическую деятельность матери Марии, ее трудничество, помощь людям, следует рассматривать не только в контексте исполнения евангельской заповеди любви, но и как форму аскезы – изживания мечтательности, утопизма, которые сохранялись у нее даже тогда, когда она в качестве разъездного секретаря РСХД ездила по Франции. Уже и в это время Е. Скобцова реально помогала людям, но все же в ее прошлой жизни оставался зазор для проникновения идеологии. Само хождение в народ предполагало несение"в массы"идей, а значит, в конечном счете, эта деятельность не избавляла от духовной болезни русской интеллигенции, а, напротив, способствовала ее развитию. Вот почему непосредственно перед постригом Е. Скобцова оказалась подвергнута наибольшему искушению, связанному с"новым народничеством" – "русским мессианизмом". После принятия монашества, трудничество, связанное с конкретной помощью людям, стало постоянным делом матери Марии, а ее статьи стали неотделимы от повседневной практики.

Так, судя по всему, была воспринята ею критика П. Бицилли. Приняла мать Мария и общую платформу"новоградцев"в той ее части, в которой они отказывались от проповеди национализма и утверждали примат личности над любой идеологией, ту самую платформу, благодаря которой деятели"Нового Града"сумели преодолеть соблазн встать на сторону одной из тоталитарных идеологий (фашизма или коммунизма) ради борьбы с другой. Об этом мы еще будем говорить.

Сейчас же обратимся к критике"мессианизма"Г. Федотовым, которая тоже могла повлиять на мать Марию. В статье"О национальном покаянии", вероятно, излагая те же идеи, что и в докладе 1931 г., Г. Федотов писал, что один из соблазнов русского мессианизма состоит в"гордости своего призвания"[111]. Он полагал, что в"христианском мире в принципе не может быть народов–мессий, спасающих человечество". Что касается"русского мессианства", то, критикуя идею России третьего Рима, он писал:"Бесконечно тяжело, что наше национальное возрождение хотят начать вместо плача Иеремии с гордой проповеди Филофея"[112]. Итак, вместо идеи"национального мессианства"Г. Федотов предложил идею национального покаяния. Покаяние это он понимал, среди прочего, как отказ от возвращения к идеям православной империи или царства, которые в той или иной форме проповедовались большинством русских эмигрантов. Как писал Г. Федотов:"Поколение Филофея, гордое даровым, не заработанным наследием Византии, подменило идею русской Церкви ("Святой Руси") идеей православного царства"[113].

Но на отказе от русского"православного национализма"дело не кончалось."Новый Град"создавался как журнал, объединивший мыслителей, стоявших на платформе социального христианства (помимо Г. Федотова редакторами журнала были бывший эсер И. Бунаков–Фондаминский и христианский социалист Ф. Степун, в нем печатались о. Сергий Булгаков и Н. Бердяев). Так же, как и"утвержденцы","новоградцы"полагали, что человечество (и в первую очередь Европа) переживает тяжелый экономический и духовный кризис: в социально–экономическом плане, – это кризис капитализма, в плане духовном – кризис христианства, которое до сих пор (и не в последнюю очередь православие) отворачивалось от социального вопроса, что привело к кровавым революциям. Кризис может быть преодолен на путях соединения христианства с социализмом. Аналогичные надежды на христианский социализм возлагали тогда многие мыслители Европы, в том числе и такие известные, как П. Тиллих и К. Барт, в социализме видели альтернативу коммунизму и фашизму, возникшим как реакция на кризис капитализма.

То новое устроение человечества, которое, по мнению"новоградцев", должно прийти на смену раздираемого войнами и революциями мира, они называли Новым Градом. В отличие от"утвержденцев","новоградцы"дистанцировались от русского национализма, мессианизма и эсхатологизма. Строительство Нового Града, в котором личность не должна подавляться коллективом, народом или государством, они считали несовместимым с насилием над человеком во имя идеи. Поэтому они резко выступали как против коммунизма, так и против фашизма и нацизма. Что касается капитализма, то они критиковали его с обычных для русской мысли позиций – за индивидуализм, эгоизм и бездуховность, но были против социальных революций. Не были им близки и идеи евразийцев, а также монархические идеи, которые они считали попыткой возвращения в прошлое.

Новый Град, по Федотову, – это то, что следует сообща строить, пути в него искать. В религиозном отношении, как отвечал Г. Федотов критикам, обвинявшим"новоградцев"в желании построить все то же"царствие Божие на земле":"Новый Град это не Небесный Иерусалим, это Cité Nouvelle – долженствующий сменить разлагающийся мир враждующих между собой империалистических капиталистических государств. Эта цель лежит в пределах истории. Редакция (журнала) не думает отступить от принципа формальной свободы, но отвергает утопизм. У нас еще нет программы. Мы не обладаем секретами спасения человечества. Мы идем от конкретики, изучения действительности"[114].

После отхода от"утвержденцев"именно идеи мыслителей"Нового Града"с их отказом от примата идеологии над личностью и установкой на"конкретику"оказались, вероятно, наиболее близки матери Марии, но близость эту не следует преувеличивать. Во–первых, сами"новоградцы"были по своим взглядам разными людьми, во–вторых,"Новый Град"принципиально и создавался как"форум", а не как журнал определенного политического направления или партии. Что касается матери Марии, то особенность ее позиции среди"новоградцев"определялась, как нам кажется, несколькими факторами. С одной стороны, в отличие от большинства деятелей журнала, она не была сторонницей"христианского социализма"или"христианской демократии". В неопубликованной при жизни статье"Религия и демократия", являющейся отзывом на доклад Ф. Степуна, мать Мария писала, что установка на христианское оправдание демократии сейчас так же неверна, как и установка на христианское оправдание монархии (которую принял Собор в Карловцах)[115]. Главной ошибкой прошлого, с ее точки зрения, являлось именно смешение плана веры, Церкви, и плана общественно–политического. Смешение двух планов бытия было характерно для дореволюционных времен. Тогда Церковь слишком сильно опиралась на государство, и в свою очередь выполняла его задания, что не шло ей на пользу и привело к тому ее состоянию, которое Ф. Достоевский определил словами"Церковь – в параличе". С другой стороны, и революционеры–социалисты (это она знала по себе) воспринимали свою борьбу религиозно:"Со стороны социалистической общественности ошибка заключается тоже в известном историческом навыке: многолетняя борьба, требовавшая колоссальных жертв… способствовала в высшей мере укреплению религиозного восприятия социализма.… Таким образом, ошибка как бы заходила одна на другую. Религия была слишком общетвенно–политична, а общественность была слишком религиозна"[116].