Цена свободы - Валентина Чубковец

у него болит.

— Что? Какая спина? — возмутилась та.

Запыхавшись, телефонную трубку перехватила бабушка:

— Да, слушаю, что случилось?

— Как что? Как тебе не стыдно! Вы что при ребенке творите?! Чем занимаетесь?..

— Как чем? Я в огороде была, вот только что заскочила, ещё и руки помыть не успела. А что случилось-то?

— Не отпирайся, ребёнок врать не будет, он что видит, то и говорит.

— Да что говорит-то? — не может понять Ольга, уже повышая голос, глядя на внучку, которая, растопырив в разные стороны руки, стоит в недоумении рядом с бабушкой.

— Баба, я ей сказала, что дед на Ольге лежит, а она мне не ве-е-ерит, — протянула внучка чуть не плача.

— А-а-а-а-а, — тут до Ольги дошло, и она рассмеялась.

— Да, — добавила она, — у Сергея спина болит, и он на диване лежит, диван новый купили, под названием «Ольга». «Ольга»!

Послышался смех и на той стороне трубки.

Вот так вот бывает…

Дьявол

Неописуемое горе безжалостно ворвалось в наш мир. Коронавирус захомутал все страны, унёс тысячи жизней и сколько ещё унесёт?.. Известно одному Господу Богу. Люди в панике, вирус овладел короной и беспощадно выкашивает старшее поколение, вот уже добирается и до среднего. Жутко. Больно. Страшно…

Страшно и мне, но не хочется падать духом, хотя… Нет, буду держаться.

Мы, россияне, сильные, закалённые. Мы справимся, победим дьявола! Радует, что наша страна на последнем месте по числу заболевших. На сегодняшний день по всему миру больше чем миллионом людей завладела эта «корона». Молюсь за выздоровление всех. Но, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. Все СМИ твердят одно: не выходить лишний раз на улицу. Домашний режим — все в плену. Однако домашнее заточение в такой ситуации только на пользу.

Вирус изменил наши взаимоотношения, многие «спящие» пробудились, он заставил оглянуться назад и задуматься о будущем. Задумались все. А хорошо налаженная сотовая связь и Интернет дают возможность общаться с близкими, знакомыми. Кто-то у кого-то просит прощения, кто-то кому-то предлагает помощь. Кто-то просто старается поднять настроение. Наша сплочённость поможет преодолеть страх. В этот весенний солнечный день я воспользовалась своей возможностью порадовать своих близких, знакомых, поднять им настроение, отвлечь хотя бы на минутку от вирусного кошмара. Получилось? Думаю, да. Панову позвонила первому:

— Саш, приветик, ой, прости, чувствую, разбудила, наверное, опять под утро спать лёг?

Я прекрасно знала, что задача дистанционного общения собрать нас всех за компьютером и т. д., лежит на его плечах. И что ж я ему позвонила? Совестно. Да ладно уже…

— Да, слушаю тебя, Валь, говори, — донёсся сонный голос Александра.

— Разбудила, прости.

— Ничего, что хотела?

— Да лисёночка пристроить надо, муж сегодня ночью из рейса приехал, такого махонького привёз. Знаю, что у тебя тесно, но, может, сыну твоему предложить. Прости, разбудила, извини. А лис совсем малыш, попробовала молочка немного дать — попил.

— Нет, что ты, сын не согласится, ему некогда. Нет, нет. Может, кому другому предложишь.

— Хорошо, попробую кому-нибудь.

Я быстро положила трубку, жалко стало Александра, что разбудила, ведь знала, что поздно ложится. Может, ещё уснёт. И решила позвонить Скарлыгину, тот-то точно уже не спит. Сам как-то говорил — рано встаёт. Звоню:

— Утро доброе, Геннадий Кузьмич.

— Доброе… Что хотела, Валечка?

— Геннадий Кузьмич, проблемка у меня, думаю, поможете.

— Помогу, конечно, помогу, а что надо? — бодро спрашивает он.

— Да лисёнка пристроить надо, муж сегодня ночью из рейса привёз. Дорогой видел лис раздавленных, ежей, может, и у этого мамку задавили нечаянно, а он остался. Жалко, — добавляю спешно, — совсем малыш.

И тут же предлагаю:

— Может, вы его возьмёте? А? Хорошенький, я бы себе оставила, да сын не соглашается, вы же знаете, у них ребёночек маленький да и собака лабрадор.

— Постой, Валенька, надо подумать, кому его можно предложить, может, Володе Крюкову или Игнатенко — они в Тимирязеве живут, в своих особняках. А я не смогу, дома не всегда бываю, да и вообще. Точно, звони Крюкову, я ещё и сам поспрашиваю, может, кто и согласится. Пристроим.

— Хорошо. Вы меня извините, побеспокоила.

Не успела набрать номер Крюкова — звонок мне:

— Валь, всё, я еду. А твой лисёнок войдёт в сумку-переноску? Я в ней кота носила, помер, жалко, а лисёнка твоего с полным удовольствием возьму.

— О, нет, Свет, я тебе его не дам.

— Чё, уже передумала, себе оставишь? Ты же говорила, у тебя возможности нет, Данечка совсем маленький.

— Ну да, говорила и говорю. Мне лисёнка в надёжные руки надо определить.

— А у меня что, ненадёжные?! — возмущается она с обидой. — Ты сколько меня знаешь?

— Да не обижайся ты. Как выгуливать будешь? Ты же на 14-м этаже живёшь?

— Кх, тут проблем нет, лифт же. Ты чего? Да и вообще я его приучу, он по нужде на балкон будет ходить в кошачий лоток.

— А когда вырастет? — перебиваю я.

— Да создам я ему все условия.

— Ага, знаю я твои условия, вырастет, и на воротник пустишь.

— Ты что, Валь, какой воротник? Я его не видела, а уже полюбила.

— И я полюбила! — Чуть не вырвалось, что тоже не видела, но успела смолчать.

— Не, Свет, извини, у меня его в Тимирязеве забирают, там вольно бегать будет, у одного знакомого особняк, а подрастёт, в лес отпустят.

До Игнатенко дозвонилась с первого раза:

— Да, слушаю тебя, Валя, что хотела, говори.

Тут я уже бегло протараторила заученные фразы, откуда взялся лисёнок, и убедительно-настойчиво предлагаю Николаю:

— Ты добрый, Коля, вырастишь лисёнка, а потом и в лес можешь отпустить.

— Да ты что, нашла доброго, конечно, мне его будет жалко, но я раньше охотником был.

— Да? Значит, ты его убить сможешь?

— Нет, в том-то и дело, что не смогу, да сердце у меня будет разрываться. Вспоминая всё, глядя на лисёнка. Нет-нет, ты что, нет, предлагай кому хочешь, только не мне, — уже возмущённо отказывается Николай.

— Может, Крюкову?

— Конечно! Звони ему. Извини, Валь, не смогу твоего лисёнка взять. Не обижайся.

Снова мне звонок. Эльвирка звонит, подруга давняя:

— Валь, я тебе молоко могу давать для лисёнка, это если вдруг у себя оставишь, у той, которой я тебе пообещала позвонить, точно есть где держать, так её дома нет. Позже позвоню, и ещё одна есть на примете, ей позвоню. Ты же знаешь, у меня коз полно, не обижайся, да и собака, а вот молока завсегда дам, на козьем-то молочке твой лисёнок ух как в рост пойдёт. А может, себе всё-таки оставишь?

— Да нет, я же