Пока смерть не заберет меня - Светлана Крушина

— А вы? разве вы тоже занимались медициной?

— Ты думаешь, одних медиков интересует строение тела? Никогда не встречал анатомические атласы для художников?

— Об этом я не подумал, — согласился я. — А ваше первое имя, случайно, не Леонардо да Винчи?

— Нет, — весело ответил Алан. — Мы даже не были знакомы.

Я прикинул даты и вытаращил на него глаза. Вопрос был задан наугад, без всякой задней мысли, а в результате выяснилось, что Алан старше Кристиана по крайней мере на сто пятьдесят лет!

* * *

Остаток дня прошел незаметно. Алан все же решил, вероятно, воспользоваться советом Дерека и вытащил меня на прогулку. Хотя я предпочел бы остаться в номере и еще поспать, поскольку все еще ощущал некоторую слабость и сонливость. Но возражения не принимались.

В целом, прогулка получилась весьма приятной. Широкие, просторные улицы Л*** купались в апрельском солнце; кроны деревьев уже окутывались легчайшей зеленой дымкой, сквозь которую просвечивало ясное весеннее небо. День был такой яркий и светлый, что я позабыл все свои опасения и мрачные мысли. Алан тоже пребывал в самом веселом расположении духа; захваченный, вероятно, идеей угулять меня до смерти, он принялся таскать меня по достопримечательностям, которых в Л*** имелось в избытке. Преимущественно это были храмы разного толка: христианские, мусульманские, иудейские, и даже один буддийский. Не знаю, сложилось ли так исторически, что большинство архитектурных памятников города оказались религиозными сооружениями, или просто Алан сделал такую странную выборку и из каких-то своих соображений устроил мне экскурсию по местам отправления религиозных культов. У меня сложилось впечатление, что он знает город очень хорошо — так хорошо, как если бы долгое время прожил в нем; и даже более того — о каждом здании у него находилось что рассказать, словно он специально изучал архитектурную историю города. Причем мы не ограничивались внешним осмотром храмов — он обязательно заставлял меня войти внутрь, хоть я и сопротивлялся изо всех сил. Я человек неверующий, не принадлежу ни к какой религии, так что же мне делать в храмах? Я задал этот вопрос Алану, и услышал насмешливый ответ: "Получать эстетическое удовольствие".

Конечно, внутреннее убранство храмов производило сильное впечатление. Проникновенность православных икон и фресок; великолепие витражей католических соборов; затейливость и пестрота росписей, ковров и мозаик мечетей; разнообразие буддийских статуй привели меня в восторг. Но, пялясь по сторонам, я чувствовал себя неловко. Люди ведь сюда не посмотреть на убранство приходили. Даже если ныне храм превратился в музей, первоначально же его строили для других целей! И когда Алан усадил меня на скамью рядом с входом в католической церквушке, я попытался донести до него свои соображения. Но он ответил беззаботно, что все места с точки зрения «святости» одинаковы, и что совершенно необязательно забивать голову религиозной чушью, есть множество других, более важных и интересных вещей.

— Бог существует только у людей в головах, — добавил он. — Будь иначе, подобные мне существа давно исчезли бы с лица земли. Не буду говорить «все», но многие религии учат, что такие как я — да и ты, кстати, тоже, — нечисть и дьявольское отродье. Однако добрые и светлые силы, которые воплощает собой бог, что-то не очень торопятся нас изничтожить.

— Спорный аргумент, — возразил я неуверенно.

Алан пожал плечами:

— Меня он устраивает.

— Вы говорили на эту тему со священниками?

— И не однажды. И пока никто еще меня не убедил. Может, ты хочешь попробовать? Нет? а может, ты веришь в бога?

— Нет.

— Тогда зачем же ты споришь?

— Затем, что мне, может быть, хотелось бы верить, — ответил я.

Алан рассмеялся и потрепал меня по плечу.

— Любопытное заявление из уст юноши, который всем музыкальным направлениям предпочел блэк, где что ни произведение, то оскорбление в адрес Христа или призыв поклоняться Сатане!

— Вовсе нет! — я был уязвлен.

— Ага, задел за живое? Ну хорошо, возможно, я несколько преувеличил. Не все подряд, а через одно. Сатана, злые языческие боги и природа как олицетворение сил, противостоящих богу христианскому — вот основные темы творчества этих раскрашенных ребят, которые изо всех сил стараются казаться жутко суровыми и страшными. И при этом напрочь забывают, что находятся-то они на территории Христа — а Европа является ею вот уже две тысячи лет, — и что породила их христианская культура. Так каким же образом, объясни мне, в тебе уживается блэкерская идеология и желание поверить в бога?

— Не думаю, что это подходящее место для подобных разговоров, — буркнул я. Хорошо еще, что церковь пустовала, и нас никто не слышал.

— Почему же неподходящее? — живо возразил Алан. — Как-никак, мы говорим о христианском боге, и ничего странного, что мы делаем это в его присутствии, ибо сказано, что храм — дом божий! Пусть послушает… если он все-таки существует.

Но мне совершенно не хотелось продолжать разговор, тем более в таком тоне.

К счастью, из бокового прохода показался пожилой священник и направился прямиком в нашу сторону.

— Могу я вам помочь? — спросил он, остановившись рядом и строго на нас глядя.

Алан поднялся. Глаза его блеснули, и я ожидал, что он сейчас ляпнет что-нибудь провокационное или, еще не легче, непристойное, но он ответил очень вежливо, хотя и опустив традиционное обращение к священнику как к святому отцу:

— Нет, благодарю вас, мы уже уходим.

Я пулей вылетел из сумрачного собора под начинающее темнеть апрельское небо. Приближался вечер.

— Не думай, что я оставлю тебя в покое, — тихо сказал мне в ухо подошедший со спины Алан. — Меня очень интересует, что творится у тебя в голове. Эта музыка… она кажется мне не совсем здоровой. Во всяком случае, она должна наводить на странные мысли.

Странных мыслей у меня действительно хватало, но я вовсе не собирался обсуждать их с Аланом.

— Вы сами должны знать, на какие мысли она наводит. Ведь вы же сами ее слушаете.

— Вот я и хочу сравнить твои и свои мысли, — улыбнулся он. — Вдруг они похожи?

— Не думаю, — отозвался я.

* * *

Но на этот вечер он все-таки отстал от меня с расспросами. Мы поужинали в маленьком уютном ресторанчике и вернулись в гостиницу. С приближением ночи я начинал испытывать давящее беспокойство и какое-то томление; мне не хотелось оставаться одному. Но не мог же я просить Алана, чтобы он посидел со мной, пока я не усну; в одурманенном и болезненном состоянии, как вчерашним вечером, еще возможно было допустить такую слабость, но не сегодня. Поэтому я спокойно ответил на его дружелюбное "спокойной ночи" и стал готовиться ко сну.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});