Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,
Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога?
Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верно
Сам ты меня защитить и словами готов и руками».
Ахилл заверяет Калхаса, что тому ничего не грозит, и прорицатель излагает дело, как есть, рассказав про пленницу Агамемнона, про ее безутешного отца, жреца Хриса, про его предложение выкупа за свободу дочери и про оскорбительный ответ, который ему дал предводитель ахейского войска.
Все взволновались, Ахилл — больше всех. Он стал требовать, чтобы Агамемнон вернул Хрисеиду отцу, добавив подарков и обильных жертв Аполлону. Агамемнон, скрежеща зубами от ярости, вынужденно согласился, но при условии, что потерю дочери жреца ему компенсируют пленницей из числа тех, которых захватили себе другие вожди, а в случае отказа он сам отберет себе долю добычи у кого вздумается. Вспыхивает яростная перебранка между верховным полководцем ахейцев и самым сильным героем их войска, и снова пышность торжественных архаизмов как будто усиливает пламенную эмоциональность речи. В дело идут старые счеты, обиды, упреки, угрозы и изощренные оскорбления.
«Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,
Хитро не умствуй: меня ни провесть, ни склонить не успеешь.
Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я чтоб, лишенный,
Молча сидел? и советуешь мне ты, чтоб деву я выдал?..» —
возмущается Агамемнон и немедленно получает от Ахилла в ответ все, что накипело — и про неравенство военных наград, и про чужую войну, с которой он, Ахилл, пожалуй, отправится обратно домой:
«Царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец!
Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?
Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?
Я за себя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней,
Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне:
Нет, за тебя мы пришли, веселим мы тебя, на троянах
Чести ища Менелаю, тебе, человек псообразный!
Ты же, бесстыдный, считаешь ничем то и все презираешь,
Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,
Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..
Но с тобой никогда не имею награды я равной!
Ныне во Фтию иду: для меня несравненно приятней
В дом возвратиться на быстрых судах; посрамленный тобою,
Я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ», —
…а взбешенный упреками Агамемнон, тоже перестав сдерживаться в выражениях, употребляет власть и, взамен утерянной дочери жреца Аполлона, отбирает у Ахилла пленницу Брисеиду:
«Ты ненавистнейший мне меж царями, питомцами Зевса!
Только тебе и приятны вражда, да раздоры, да битвы.
Храбростью ты знаменит; но она дарование бога.
В дом возвратясь, с кораблями беги и с дружиной своею;
Властвуй своими фессальцами! Я о тебе не забочусь;
Гнев твой вменяю в ничто; а, напротив, грожу тебе так я:
Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду;
Я возвращу, — и в моем корабле, и с моею дружиной
Деву пошлю; но к тебе я приду, и из кущи твоей Брисеиду
Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,
Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшился
Равным себя мне считать и дерзко верстаться со мною!».
Мозаичный пол с Ахиллесом и Брисеидой. 100–300 гг. н. э.
Эту восхитительную пикировку легко можно было бы пересказать в сниженном уличном стиле, настолько полна речь персонажей понятными и простыми эмоциями, но мимолетное искушение сделать это быстро проходит: во-первых, кощунственной будет любая замена великолепных ругательств, типа «коварный душою мздолюбец» или «человек псообразный» — а дальше в этом же диалоге будет еще и «винопийца с сердцем еленя». Во-вторых, в таком пересказе, скорее всего, уже нет нужды: к середине первой песни читатель адаптируется к сложному на первый взгляд тексту, а языковое чутье позволяет справляться и со специфическим ритмом, и с многочисленными архаизмами, и с присущими стилю поэмы постоянными метафорами и повторами — этими опорами для устной передачи, своего рода древним стихотворным каноном. Интуитивно становится ясно, что ахейцы, данайцы и аргивяне — это все одни и те же греки; привычным делается, что чаще всего они «пышнопоножные», что бы это ни значило[10]; что копье или пика всегда «длиннотенная», то есть отбрасывающая длинную тень; что герои могут называться не только по именам, но и по отчеству, например, Пелид, или Атрид, или Капанид… И даже если сходу в этом не разобраться, то на восприятие живой гармонии поэтических строк это не повлияет. Совсем немного читательских усилий, и мы не только легко станем воспринимать содержание, но и увидим самобытную красоту формы, в том числе, знаменитых гомеровских развернутых метафор, в которых сравнение рождает новые образы, например, так:
«…народы же реяли к сонму.
Словно как пчелы, из горных пещер вылетая роями,
Мчатся густые, всечасно за купою новая купа;
В образе гроздий они над цветами весенними вьются
Или то здесь, несчетной толпою, то там пролетают, —
Так аргивян племена, от своих кораблей и от кущей,
Вкруг по безмерному брегу, несчетные, к сонму тянулись
Быстро толпа за толпой…»
Но вернемся к сюжету, тем более что вспыльчивый Ахилл готов перейти от слов к делу, схватился за меч и уже потянул его из «влагалища», чтобы
«…встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида».
И он бы непременно
- Иудейские древности. Иудейская война (сборник) - Иосиф Флавий - История
- Турция между Россией и Западом. Мировая политика как она есть – без толерантности и цензуры - Евгений Янович Сатановский - История / Политика / Публицистика
- …А теперь музей - Борис Ионович Бродский - История / Гиды, путеводители / Архитектура
- Русский канон. Книги ХХ века. От Шолохова до Довлатова - Сухих Игорь Николаевич - Литературоведение
- Отважное сердце - Алексей Югов - История
- Июнь. 1941. Запрограммированное поражение. - Лев Лопуховский - История
- Танковый ас № 1 Микаэль Виттманн - Андрей Васильченко - История
- Мост через бездну. Книга 1. Комментарий к античности - Паола Волкова - История
- Свет и камень. Очерки о писательстве и реалиях издательского дела - Т. Э. Уотсон - Литературоведение / Руководства
- Слово – история – культура. Вопросы и ответы для школьных олимпиад, студенческих конкурсов и викторин по лингвистике и ономастике - Михаил Горбаневский - Культурология