Телохранитель, или Первое искушение - Екатерина Гринева

– Дай посмотрю.

Я протянула руку.

Он размотал тряпку. Нажал на ладонь.

– Болит?

– Чуть-чуть.

– Я купил в аптеке бинты и все остальное. Сейчас обработаю.

Он помазал руку зеленкой и обмотал бинтом.

Мы допили чай и легли спать. Андрей уснул сразу, а вот я долго ворочалась. Сон не шел. Произошедшее теперь вызывало во мне лишь досаду. Спустя некоторое время я все же провалилась в тяжелый сон.

Проснулась я, когда Андрей уже ушел.

Я встала, подошла к печке и принялась кипятить воду в котелке.

ГЛАВА 7

Так прошла неделя. События развивались по одному сценарию: утром Земцов уезжал в город, оставляя меня одну. Я готовила обед: гречневую кашу или макароны, которые почему-то все время разваривались и превращались в разбухшую клейкую массу. Мы открывали тушенку или ели колбасу. Постепенно я впадала в странное оцепенение. Казалось, что мой таежный плен никогда не кончится. С каждым возвращением Андрей становился все более и более озабоченным и нахмуренным. Никаких результатов поиска пока не было.

Внутри меня зрела настоящая паника, но я старалась не выдавать своего состояния, чтобы Земцов не обозвал меня паникершей или истеричкой. Хотя скрывать свое состояние мне становилось все труднее и труднее.

О том случае, когда мы целовались, ни я, ни он старались не вспоминать. Мы старательно избегали всяческих прикосновений и обращались друг с другом подчеркнуто вежливо и холодно.

В тот вечер, как только Земцов переступил порог и я увидела его нахмуренное лицо и сдвинутые брови, настроение у меня упало ниже нулевой отметки… Я даже не спросила, как дела. И так все было ясно.

Мы сели ужинать. Я ела молча, опустив голову.

Земцов изредка бросал на меня взгляды.

– Как прошел день? – спросил он. Лучше бы он этого не делал.

Неожиданно я взвилась. Миска с кашей полетела в стену.

– Ты еще спрашиваешь? Я сижу здесь, в этом гребаном таежном углу, без всяких удобств. Торчу непонятно зачем, как загнанный заяц. И ты еще спрашиваешь? Сколько я здесь еще буду сидеть? Сколько? – звенел мой голос. – Был бы ты на моем месте, когда эти ублюдки связали меня и сказали: если я не отдам им бумаги Хатонцева, то мне конец, ты бы шустрил больше!..

Земцов молчал. Я отошла в угол и зарыдала.

Он рывком поднялся с топчана и подошел ко мне.

– Прекрати.

Земцов приподнял меня с места и тряханул за плечи.

– Пре-крати.

– Заткнись! – заорала я. – Ты обещал мне разобраться с моим делом. Я поверила тебе. Боря Каргопольский рекомендовал мне тебя как классного парня, который способен разрулить любую проблему. И что? Что ты сделал за это время? Ты просто уезжаешь в город и оставляешь меня одну. Откуда я знаю, что ты занимаешься моими делами? Может, сидишь где-то у приятеля и смотришь телевизор или попиваешь пивко.

Он с такой силой сдавил мне руки, что я охнула, но испытала шок скорее от неожиданности, чем от боли. А потом я накинулась на него с кулаками. Земцов схватил меня за запястья и больно сжал их.

– Отпусти меня, – визжала я. – Идиот, ублюдок!

Но он с силой прижимал меня к себе. Я по-прежнему мотала головой и пыталась ударить его в грудь. Но он крепко держал меня. Я обмякла. Слезы заструились по щекам.

– Я… я устала.

– Я знаю, – спокойно сказал он.

Я сделала судорожный вздох. Моя голова находилась на уровне его подбородка. Я подняла голову. Он наклонился и поцеловал меня. У меня перехватило дыхание. Я и не думала, что его губы могут быть такими нежными и прохладными, мягкими и жесткими. Колдовские губы.

– Будь умницей. – Он отошел.

А я стояла ошеломленная. Я медленно провела рукой по губам, словно желая удостовериться в том, что этот поцелуй – реальность. Они горели.

Андрей присел на корточки и поправил котелок.

– Сейчас будем пить чай.

Я подошла к нему и села рядом. Мы молчали.

– Андрей! – я коснулась его руки. – Прости меня. Я понимаю, что вела себя глупо. Это все нервы. Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Я сорвалась. – Я провела рукой по лбу. – Господи, хоть бы скорее все кончилось.

– Это точно! А хочешь сейчас прокатиться по лесу?

– Уже темно.

– Ну и что? Я возьму фонарик. Пошли! – Его глаза озорно блеснули.

Я рассмеялась.

– Никогда не гуляла в лесу в темноте. Даже не представляю, как это.

– Ну, вот и узнаешь.

Мы вышли на улицу. Морозный студеный воздух обжег меня холодом.

– Не разговаривай, – предупредил меня Андрей. – Лучше молчи.

Он помог мне надеть лыжи. Я чуть не поскользнулась, стоя на ровном месте, а потом посмотрела вперед, прямо перед собой. Таинственные черные ели стояли почти непроницаемой завесой.

– Не бойся, – словно прочитав мои мысли, сказал Андрей. Он встал впереди меня. К рукаву был прикреплен фонарик.

– Ну что? Поехали?

– Поехали, – откликнулась я.

Ощущение было такое, как будто бы я с обрыва сиганула в черную бездонную реку. И темные воды сомкнулись надо мной.

Андрей ехал медленно, постоянно оборачиваясь. Фонарик выхватывал из темноты разлапистые ветки, набухшие от снега, и черную пустоту между ними. Изредка я останавливалась и поднимала голову вверх: казалось, остроконечные звезды мчатся за нами кометами, оставляя в небе влажный лучистый след.

– Красиво?

– Ага.

– Долго не стой. Замерзнешь.

– А мне не холодно.

– Тогда – не тормози.

Андрей прибавил ходу. Я изо всех сил старалась не отставать, энергично отталкиваясь палками. В одном месте я не удержалась и, взмахнув палками, завалилась на бок прямо в сугроб.

– Андрей! – позвала я. – На помощь! – И расхохоталась.

– Иду! – услышала я раскатистый голос.

Через минуту он был уже около меня. Он посветил фонариком прямо в лицо, я зажмурилась.

– Не ушиблась? – спросил он, бережно поднимая меня.

– Не-а. Только испугалась от неожиданности.

Он отряхивал меня от снега толстой кожаной рукавицей.

– Дай мне фонарик, – попросила я.

Он отвязал фонарь от рукава и протянул мне.

– Держи.

Я стояла и шутя светила в разные стороны. В одном месте мне показалось, что мелькнула неясная тень, и я вскрикнула.

– Там кто-то есть.

– Тебе почудилось.

Я направила фонарик в лицо Андрею. Он слегка прищурился. На его бровях и ресницах застыли крохотные льдинки. Он стоял передо мной, как древний рыцарь из языческих легенд. Суровый охотник тайги. Я смотрела на него и не узнавала. Это был как будто бы совсем другой человек. Незнакомый. Чужой. И чертовски привлекательный.

И вдруг я обнаружила, что меня трясет. От холода.

– Меня знобит.

– Тогда пошли обратно в дом.

Как только я переступила порог избушки, оставив лыжи на улице, то вдруг почувствовала, что меня охватило странное волнение. Я словно чего-то боялась. Но чего?

Я слышала, как Андрей возится с лыжами на улице. Наконец он вошел в дом, стряхивая с лыж остатки снега.

– Ну как прогулка?

– Хорошо. – Я замолчала.

– Развести огонь?

– Да, – я повела плечами. – Скоро станет совсем холодно.

Андрей подошел ко мне вплотную.

– Даже со мной?

Его натиск ошеломил. Он не дал мне ни секунды на размышление. Моя одежда мгновенно слетела с меня, и я осталась перед ним совсем нагой. Но это длилось всего мгновение. Он моментально разделся сам и бережно взял меня на руки. Как ребенка. Я запрокинула голову и рассмеялась. Все так неожиданно!

Я хотела сказать, что это все – колдовская ночь… но, посмотрев на Андрея, замолчала. В нем было что-то не располагающее к легкому перебрасыванию словами. Как омут, в который меня стремительно затягивало. У меня закружилась голова, я сильнее вцепилась руками в Андрея. Из горла вырвался звук, похожий на стон или хрип. Он уложил меня на медвежью шкуру и навис надо мной. Блики свечи скользили по нашим телам…

Я ощутила огонь, охвативший меня. С ним все было не так, как раньше… по-другому.

Никто из нас не торопился. Напротив, мы словно выполняли некий священный ритуал. Поцелуй, проникавший внутрь, отозвался легкой дрожью. Шея и грудь, по которой заскользили его пальцы… Странное ощущение. Эти грубые, жесткие пальцы обжигали мою кожу. Словно легкие, рассыпающиеся угольки, они скользили по мне, воспламеняя тело.

Я не успела издать легкий вздох, как моя грудь подверглась настойчивой атаке его губ. Он кусал затвердевшие соски, а потом нежно проводил по ним языком, как будто вылизывая. Я выгнулась навстречу. Я уже хотела большего. Но он покачал головой, не говоря ни слова. Я поняла, что он призывает меня не торопиться. Помедлить, подождать…

Впереди у нас целая ночь…

Я лежу, закрыв глаза, и его губы спускаются все ниже и ниже…

Подо мной лежит грубая ворсистая медвежья шкура, жесткая, но одновременно и мягкая. Ее запах возбуждал меня, а тело словно проросло тысячами весенних почек, в которых зрело, таилось, набухало наслаждение в предвкушении взрыва.

Я медленно растворялась в мягко накатывающих волнах удовольствия. Приливы и отливы, легкие ласки и нежные поцелуи, дразнящие прикосновения пальцев и наше дыхание, слившееся в одно.