Розы нашей любви - Ева Ратленд

Розы расцвели неделю спустя. На каждом из трех длинных крепких стеблей было по цветку. Они были именно такие, как ожидал Тони. Темно-розовые у основания, лепестки к краям меняли свои цвет до бледно-лилового, а с изнанки мерцали бледно-желтым. Он все-таки добился своего! Слезы защипали ему глаза.

Вечером он повел Мелоди в сарай, сообщив, что ее ждет сюрприз. Одна из роз стояла в высокой узкой вазе в центре стола, окруженная свечами, и таинственно мерцала в их свете.

Мелоди замерла на месте.

– Тони! О, Тони! – выдохнула она, восхищенно глядя на цветок. – Какая бесподобная красота. Какое множество красок. Как тебе это удалось?

– Так же, как это обычно делают, начиная с тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года.

– Неужели?

– Это так, – подтвердил он. – До тех пор и у нас, и в Европе существовало только три вида роз – белая, розовая и красная. Когда их скрестили с желтой китайской розой, появился первый гибрид – чайная роза, которую назвали «Ла Франс». Это произошло в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году. А с тех пор… сама знаешь. Мы имеем массу гибридов. Это результат прививок, скрещиваний и… – Он остановился, смущенный восторженным выражением ее глаз. Может быть, именно потому он всегда хвастался перед ней своими познаниями, чтобы снова увидеть этот взгляд.

– Это восхитительно, Тони! Я никогда не видела подобной розы.

Он благодарно улыбнулся.

– Спасибо. В том-то и весь смысл.

– Тебе это удалось, в самом деле удалось. Боже, какое чудо! Тони, она прекрасна!

– Я рад, что моя роза «Мелоди» тебе понравилась.

Брови Мелоди взлетели вверх.

– «Мелоди»? Это в честь меня?

– Одной красавице от другой, – произнес он, наливая ей бокал шампанского.

– Льстец! – с улыбкой проговорила она.

– Это не лесть, милая. Ты так же красива. Но дал я ей твое имя не поэтому.

– В самом деле?

– Да. Я назвал ее «Мелоди» потому, что это и есть ты.

– Что?

Он взглянул на розу.

– Видишь эту мелодию красок?

Она кивнула и отпила глоток шампанского.

– В этой розе – мелодия множества твоих «я»…

Мелоди подавила готовый вырваться у нее смешок.

– Продолжай, Тони. Я – это я…

– Нет, ты гораздо большее. Ты опекаешь моих бабушку и деда, споришь на равных с моим отцом, хотя никто в семье на это не осмеливается. Ты товарищ по играм для детей Педро, партнер по теннису для Дона. И ты никогда не теряешь своего изящества, даже когда работаешь малярной кистью, А для меня ты… все на свете. – Он взял из ее рук бокал, поставил на столик и, заключив ее в объятия, прошептал на ухо: – Ты заботливый и надежный друг, ты любящая и страстная женщина, которая сделала меня счастливейшим из смертных.

– Тони! О, Тони! – проговорила она, касаясь губами его губ. – Это самое милое из всего, что ты мне говорил. Нет, это самый изумительный, несравненный, очаровательный комплимент из тех, которые я когда-либо слышала. Я люблю тебя.

– И я люблю тебя, – проговорил он, думая, сможет ли когда-нибудь объяснить ей, как много она для него значит. С ней он чувствовал себя так, словно что-то из себя представляет, а то, что он делал, имеет огромный смысл. Братья иронично определяют его занятие как возню с цветочками, и никто в семье толком не ценил то, что он делает. Никто не понимал, насколько он увлечен своим делом, насколько предан своим «цветочкам».

А Мелоди это знала. Мелоди любила его. И она была самым чудесным даром, который преподнесла ему судьба.

Садоводческая научно-практическая конференция состоялась в курортном местечке неподалеку от Атлантик-Сити. Они прибыли туда с розой «Мелоди» на заднем сиденье дедушкиного «форда» на день раньше, чтобы пристроить розу в огромном демонстрационном зале среди массы других всевозможных растений, и с нетерпением принялись ожидать заключения комиссии. Имена призеров должны были быть объявлены на банкете в самый последний день, и Мелоди очень нервничала. Она не сомневалась, что роза Тони – самая красивая, самая необыкновенная из остальных роз, представленных на выставке. Но как ее оценят судьи?

Ее удивляло то, что Тони, казалось, не нервничал вовсе. Он выглядел сейчас гораздо более умиротворенным и безмятежным, чем когда-либо. Впрочем, почему бы и нет? Он наслаждался отдыхом и не думал о том, что предстоит сделать завтра или в ближайшее время. Ей приятно было, что он чувствует себя здесь как рыба в воде – непринужденно и легко, что в его глазах не появляется смущенное выражение, как бывало иногда на семейных встречах, когда речь заходила о его увлечении.

Он знал многих участников конференции и с гордостью представлял им свою жену. Они постоянно обедали и ужинали в компании самых разных людей и не пропускали ни одной дискуссии. Разговор шел, разумеется, исключительно о растениях.

– Тебе, наверное, здорово надоела вся эта садово-огородная болтовня, – сказал он ей как-то после одной особенно жаркой дискуссии.

– Ничего подобного, – возразила Мелоди. И это было правдой. Ее просто-напросто распирало от гордости за мужа.

– Неужели? Тогда очко в твою пользу, – сказал он с усмешкой. – Ты обладаешь ангельским терпением. – И он поцеловал ее прямо в людном вестибюле отеля. – Но тем не менее тебе нужно развлечься. Доктор Линдстрем спрашивал, не сыграем ли мы завтра утром с ним и его женой партию в гольф. Ты хотела бы? Ты играешь? – спросил он.

Ну, конечно же, Мелоди играла в гольф. Но вот как насчет него самого? Наверное, он прочел на ее лице недоумение и немой вопрос и потому рассмеялся довольным смехом.

– Милая, еще в школе я подавал клюшки и мячи игрокам и волей-неволей научился.

Играл он отлично, лучше, чем кто-либо в их четверке, хотя Тони и сказал, что уже год как не брал в руки клюшку. А его энтузиазм сделал игру особенно увлекательной. Тони по натуре был человек жизнерадостный, всегда шутил, даже за работой. Мелоди было приятно видеть его оживленным, полностью поглощенным игрой. Обычно он так же безоглядно отдавался работе. Она радовалась, что теперь он с подобным же энтузиазмом отдыхает. Они улучили время, чтобы позаниматься серфингом на океанских волнах и позагорать на песчаном пляже. Все это напоминало медовый месяц, которого у них, кстати сказать, не было.

Но последний день конференции был совсем особенный. Вечером на банкете ее муж получил премию и все причитающиеся апробации за выведенный им новый сорт розы «Мелоди». Конечно же, Мелоди знала, что роза Тони прекрасна и не похожа на другие, и была польщена тем, что он дал цветку ее имя. Но она и не предполагала, что это такое выдающееся событие.

Официальное признание! Одобрение ученых мужей! Глаза Мелоди наполнились слезами счастья, пока она слушала похвалы разных знаменитостей в адрес Тони. Ведь это ее муж, вот он благодарит их за добрые слова, вежливо отвечает на вопросы. Какой он скромный! И какой красивый в темном костюме и рубашке с галстуком, которые она сама ему выбрала. Здесь Мелоди впервые видела Тони в костюме и галстуке, за исключением дня их злополучного бракосочетания. Стоило ей вспомнить тот день, как с ее губ сорвался невеселый смешок. С тех пор прошло всего несколько месяцев, а кажется, что целая жизнь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});