Рейтинговые книги
Читем онлайн Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых - Алексей Слаповский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 86

ИГОРЬ. Мне сон недавно снился. Иду по улице и вдруг…

ЛЕНА. И что?

ИГОРЬ. Ничего. Мне не снятся сны. Понимаешь? Мне никогда не снились сны. Нет, ты снилась – раньше. Мне никогда не снятся сны. Я чужой сон хотел рассказать. Приятелю недавно приснился сон: идет он по улице, вдруг огонь, свет – и перед ним инопланетяне. Берут его в свою тарелку, летят. Он спрашивает: куда? Они говорят: на солнце. Он говорит: вы что, там же жарко. Они говорят: это хорошо. Он кричит: что ж хорошего, сгорю. А они говорят: правильно, сгоришь, станешь протоплазмой и соединишься с Богом, потому что Солнце – это Бог и рай. Он кричит – не хочу в рай, не хочу быть Богом!

ЛЕНА. И что?

ИГОРЬ. Ничего. Проснулся, говорит, чую: дым. То есть он заснул пьяный, выронил окурок и чуть не сгорел. Какая это пакость – сгореть в пьяном сне от окурка… У меня было счастливое детство. Каждое лето – в деревне. Река, леса, луга. И удивительное ощущение счастья по утрам, будто тебя ждет что-то такое!.. А всего-то ждет прогулка в соседний лес – по деревьям лазить, вороньи гнезда разорять. Но нет идиотского этого вопроса: зачем?! Зачем по утрам идти в газету, зачем чего-то писать про литературу и театр, мне надоели литература и театр…

ЛЕНА. А чего бы ты хотел?

ИГОРЬ. Не знаю. Лесником в тот детский лес.

ЛЕНА. Ну и устройся лесником.

ИГОРЬ. Там нет лесников. Эти детские леса потом оказались лесопосадками вдоль железной дороги. Я люблю тебя. Я пошел.

ЛЕНА. Оставайся.

ИГОРЬ. Нет. Я дал слово, я человек слова. Я ушел навсегда – и вдруг останусь? Ты будешь меня за это презирать.

ЛЕНА. У тебя появится цель – победить мое презрение и вернуть мою любовь. И будет уже не так скучно.

ИГОРЬ. Это идея. Я подумаю. Я подумаю и приду. А вещи пока оставлю. Мне надо одному побыть.

Встречается в двери с Григорьевым.

ГРИГОРЬЕВ. Ну?

ЛЕНА. Что – ну?

ГРИГОРЬЕВ. Помирились?

ЛЕНА. Вам-то какое дело?

Игорь выходит.

Пауза.

ГРИГОРЬЕВ. Я все хочу спросить: чьи это фотографии? Маминой нет, твоей нет, какие-то старые фотографии. Кто это?

ЛЕНА. Это Элеонора Георгиевна Кажинцева. Она жила здесь восемьдесят лет и три года. Я была патронажной сестрой и ухаживала за ней.

ГРИГОРЬЕВ. Ты работала патронажной сестрой?

ЛЕНА. Было дело. Я ей понравилась. Она мне рассказывала о своей жизни. Потом вдруг она помирает, и я узнаю, что она мне завещала квартиру.

ГРИГОРЬЕВ. С условием, чтобы ты оставила все, как было при ней?

ЛЕНА. Нет. Я сама так захотела.

ГРИГОРЬЕВ. Но это же все ветхостью пропахло, старушечьим духом! Между прочим, умные люди не советуют пользоваться вещами умерших людей.

ЛЕНА. Если они были плохими. А она была хорошей. Она была балериной, страшно давно. Вышла на пенсию из-за травмы и нигде больше не работала. Муж не позволял. Он был инженер, еще тот инженер, вот он, Михаил Валерьевич Кажинцев, смотрите какой. Ему тут лет сорок. Он был обеспеченный человек – тогда инженеры ценились, тогда это была аристократическая профессия. Элеонора Георгиевна рассказывала, как он возил ее на Черное море – каждый год. Они очень хотели детей, но не могли их иметь… У нее даже голос менялся, когда она о нем вспоминала, будто не восемьдесят ей, а опять сорок… Он умер в шестьдесят три года, вот его фотография за год до смерти. Не скажешь даже, что возраст такой. Взгляд, осанка! Волосы! Он умер в шестьдесят три года, а она двадцать лет жила воспоминаниями о нем. Она всем рассказывала только о нем. Все считали ее страшно нудной. Она говорила мне: знаешь, Леночка, я бы умерла раньше, если бы верила в рай и знала, что он меня там ждет. Но я, к сожалению, не верю. Поэтому он будет еще жить столько, сколько живу я. И ведь больная была, в чем душа держалась. Но жила – чтобы он тоже жил.

ГРИГОРЬЕВ. Красивая история. Но это ее история. Тебе-то зачем это все?

ЛЕНА. Не знаю. Мне кажется, он теперь со мной живет, этот человек. Я часто о нем думаю, часто представляю. Голос бархатный, но такой не пошлый, а глубокий такой… Глаза… Волосы… Руки… И во всем необыкновенная деликатность… Элеонора Георгиевна сама до самой смерти была очень деликатной. Она и патронажную сестру пригласила, чтобы поддерживать порядок. Она терпеть не могла беспорядка. Правда, она уже почти слепая была и не видела, как все вокруг… Видишь трюмо? Оно хорошо сохранилось. Здесь чистый уютный уголок. Я иногда устраиваю себе праздник. Показать? Я зашториваю окна, выключаю свет, зажигаю свечи. (Выключает свет, зажигает свечи.) Я беру вино, сладкое десертное вино. (Достает бутылку.) Я сажусь к зеркалу. (Надевает на плечи шаль, садится к зеркалу.) Я пью вино… (Долго рассматривает на свет бокал с вином.) Я думаю… Я говорю. Я говорю о том, что жить еще можно. Ведь можно – вспоминать. О том, как мы жили счастливо, радостно. С ним. За тебя!

ГРИГОРЬЕВ. Извини, это, как бы тебе сказать… Это психоз какой-то. Так нельзя. Это некрофилия какая-то, он же давно труп! Я за границей знал одну, она любила Гитлера. Увесила дом его портретами и флагами со свастикой, сама в эсэсовской форме ходила, и подруга ее тоже, она лесбиянка была к тому же. Соседи в суд подавали, но не подкопаешься: частная территория, святое дело.

ЛЕНА. Чем они хуже других? И это ведь не всерьез. Это так…

ГРИГОРЬЕВ. Я не понимаю этого – так! Что – так? Как – так? Знаешь что? Тебе надо уехать. У тебя, извини, то же самое, что и у твоей мамы. Она мечтательная была. Мечтала: вот поедем куда-нибудь, вот что-нибудь… И ничего не делала. То есть я в том смысле… Это просто вредно! Мечтать – и ничего не делать! Я сто раз ей предлагал – надо уехать к черту из этого города, здесь болото, мы задохнемся здесь. Она соглашалась и оставалась на месте. Я думаю, она поэтому и стала пить. Мечтательность – прямой путь к алкоголизму. Вот что. Тебе нельзя здесь оставаться. Уедем! Уедем в Америку, в Калифорнию. А работать будем в Голливуде. Я ведь в Голливуде работал, честное слово! Я монтировал там декорации для кино, машинерию всякую. Я же изобретатель от природы! Меня ценили – и опять возьмут. И тебе найдем работу. А потом ты встретишь загорелого умного красавца и сведешь его с ума. А он окажется миллионер! Ну? Это только кажется, что трудно, на самом деле очень легко! Ничего не надо брать. Просто выйти, закрыть дверь и выкинуть ключ! Леночка, надо пробовать, надо… Ты там всех сведешь с ума. Ты только скажи: ладно! – и через неделю мы будем плавать в Тихом океане!

ЛЕНА. Не знаю. В Америку – с посторонним человеком?

ГРИГОРЬЕВ. Опять ты за свое. Я отец твой, отец, отец! – и хватит! и больше чтобы я не слышал этих твоих… Извини… Но ведь обидно.

ЛЕНА. Я не ваша дочь, Владимир Сергеевич. Я родилась восьмимесячной, вы помните?

ГРИГОРЬЕВ. Да, слегка недоношенной.

ЛЕНА. Я родилась доношенной и не восьмимесячной. Я родилась в положенный срок. Она любила другого. Смертельно любила. Но он был женат. Она встретила вас – и решила… Но за месяц перед свадьбой поехала к нему, он жил в другом городе, вы помните, как она уезжала?

ГРИГОРЬЕВ. Смутно. Что-то было.

ЛЕНА. Вот и все. Извините, я не ваша дочь. Поэтому мама и взяла обратно свою фамилию после развода. Она не хотела, чтобы я носила чужую фамилию.

ГРИГОРЬЕВ. Чушь! Ерунда! А сходство?

ЛЕНА. Где? Какое?

ГРИГОРЬЕВ. А вот! (Указывает пальцем. Долго смотрят друг на друга.)

ЛЕНА. Что именно?

ГРИГОРЬЕВ. Ну – овал лица… Ты похожа на нее. Слишком похожа на нее, вот и все.

ЛЕНА. Я похожа на отца.

ГРИГОРЬЕВ. А кто он? Кто он?

ЛЕНА. Не знаю.

ГРИГОРЬЕВ. Постой. Я ведь первый был, я был первый, она не такая, чтобы обманывать!

ЛЕНА. Ты и не спрашивал, первый или не первый. Ты был уверен… Ты взрослый человек, должен знать, что бывают женщины… Ну, с особенностями…

ГРИГОРЬЕВ. Знаю!.. Так. Что получается? Ты понимаешь, что получается? Я думал, что она искалечила мне жизнь. А оказывается, она искалечила еще хуже, чем я думал! Я всю жизнь, всю жизнь я себя клял и мучил, я себя терзал, я совершал подлые поступки, потому что думал, что я подлый человек! А оказывается, не такой уж я и подлый! Если б я знал… Я всю жизнь чувствовал, что я – люблю. Меня прокляли, прогнали, но я – люблю! Любил! А теперь – что? Кого я любил, оказывается? Выдумку? Того, кого не было?

Пауза.

А может, и хорошо. Ничего не было. Все нормально. Надо время от времени начинать новую жизнь. В Америку – да. Но попозже. Мне надо обрасти, я порастратился. Я, кстати, так и не понял, что с той квартирой, с нашей квартирой? Если тебе эта досталась в наследство, то…

ЛЕНА. А ту мы продали. И я живу на эти деньги. Могу дать взаймы, чтобы ты начал какое-нибудь дело. Но не здесь.

ГРИГОРЬЕВ. Почему? Я противен тебе?

ЛЕНА. Нет. Просто хочу жить одна. Это странно?

ГРИГОРЬЕВ. Нет. Но мы ведь близкие… То есть… Я уеду… Но почему? Это мой город, я хочу жить здесь! Я найду себе жилье, не беспокойся. И работу тоже, с моим опытом – не проблема!.. Но дня три я могу еще?

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 86
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых - Алексей Слаповский бесплатно.
Похожие на Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых - Алексей Слаповский книги

Оставить комментарий