Кориолан - Уильям Шекспир

Ты был бы вправе упрекнуть нас в том,

Что честь твою мы ядом отравляем.

Но молим мы тебя лишь примирить

Враждебные народы, чтобы вольски

Могли воскликнуть: «Мы явили милость!».

А римляне: «Мы приняли ее!»,

Чтоб обе стороны тебя встречали

Приветом общим: «Будь благословен,

Ты, что принес нам мир!» Мой сын великий,

Ты знаешь, счастье на войне — неверно;

Но верно то, что, если Рим ты сломишь,

Заслужишь ты одну награду — имя,

Которому проклятья будут вторить

И под которым летопись напишет:

«Он был велик, но все его деянья

Последнее из них свело на нет.

Он родину сгубил, за что навеки

Покрыт позором!» — Отвечай мне, сын!

Ведь ты считал, что высший признак чести

Быть равным в милосердии богам,

Чья молния, пронзая щеки неба,

Становится затем секирой грома

И лишь дубы разит. Что ж ты молчишь?

К лицу ли тем, кто сердцем благороден,

Обиду помнить? — Нет, он глух к слезам.

Дочь, говори же с ним. — Малыш, проси.

Твой лепет, может быть, его скорее,

Чем наши слезы, тронет. Кто на свете

Обязан большим матери, чем он?

И все ж он допустил, чтоб я к нему

Взывала безответно, как колодник.

О, ты всегда был с матерью неласков,

Ни в чем не уступал ей, хоть она,

Клохча, как одинокая наседка,

Жила тобой, тебя для битв растила,

Ждала, когда со славой из похода

Вернешься ты… Что ж, если наша просьба

Несправедлива, прогони меня;

А если справедлива — ты бесчестен

И гнев богов изведаешь сполна

За то, что посягнул своим отказом

На право матери. — Он отвернулся!

Все на колени: пристыдим его!

Все падают к ногам Кориолана.

Ведь он Кориолан, а это имя

Не жалости, но гордости сродни.

Склонимся перед ним в последний раз.

Откажет — возвратимся, чтобы дома

Среди соседей встретить смерть. — Взгляни же

На нас, взгляни хотя б на малыша:

Не знает он, о чем просить, но с нами

К тебе ручонки тянет на коленях.

А это довод посильнее тех,

Которыми отказ ты подкрепляешь.

Идем. Довольно. Этот человек

На свет от вольской матери родился,

Жена его, наверно, в Кориолах,

И внук мой на него похож случайно.

Что ж ты не гонишь нас? Я помолчу,

Пока наш город пламя не охватит,

А уж тогда — заговорю.

Кориолан

О мать,

Что сделала со мною ты! Взгляни,

Разверзлось небо, и со смехом боги

На зрелище неслыханное смотрят.

О мать моя! Счастливую победу

Для Рима одержала ты, но знай,

Что сына грозной, может быть, смертельной

Опасности подвергла. Будь что будет!

Авфидий, заключу я мир почетный,

Раз не могу войну вести как надо.

Скажи, сумел бы ты, Авфидий добрый,

Когда б со мною местом поменялся,

Остаться твердым, матери не внять

И ей не уступить? Скажи, Авфидий.

Авфидий

Я тоже был растроган.

Кориолан

Я дерзну

Поклясться в том, что говоришь ты правду:

Ведь и мои глаза не так-то просто

Подернуть влагой состраданья, друг.

Но посоветуй, на каких условьях

Мы им даруем мир. Что до меня,

Мне в Рим возврата нет. Уйду я с вами.

А ты мне помоги. — О мать! Жена!

Авфидий

(в сторону)

Я рад, что честь твоя и состраданье

Вступили в ссору, — это мне вернет

Удачу прежних дней.

Женщины хотят прощаться с Кориоланом.

Кориолан

Не торопитесь!

Сначала выпьем мы вина и этим

Надежней слов скрепим наш договор,

Который вы потом снесете в Рим.

Идемте, женщины. За этот подвиг

Должны бы храм воздвигнуть вам. Без вас

Мечи всех италийских государств

Не вынудили б нас к такому миру.

Уходят.

СЦЕНА 4

Рим. Площадь.

Входят Менений и Сициний.

Менений

Видишь вон тот выступ Капитолия, угловой камень?

Сициний

Вижу. А что?

Менений

А вот если сдвинешь его с места мизинцем, значит, еще есть надежда, что римлянки, особенно его мать, Кориолана уговорят. Но я тебе скажу: надежды нет! У нас на шее петля — осталось только ее затянуть.

Сициний

Неужели человек за такой короткий срок может так перемениться?

Менений

Гусеница тоже на бабочку непохожа, а ведь бабочка была гусеницей. Марций из человека стал драконом: у него выросли крылья и ползать ему больше незачем.

Сициний

Но он так горячо любил свою мать.

Менений

Меня тоже. А теперь думает о матери не больше, чем жеребец-восьмилетка. От его хмурого вида спелый виноград киснет. Он ходит как осадная башня; под его шагами земля дрожит. Взглядом он, кажется, панцирь пробить в состоянии. Голос у него вроде набата, каждое слово — громче пушечного залпа. Он сидит в кресле под балдахином, словно статуя Александра. Не успеет он отдать приказ, как тот уже выполнен. Дайте ему бессмертие да трон на небе — и будет настоящий бог.

Сициний

Ему для этого еще одного не хватает — милосердия, если ты, конечно, верно его описал.

Менений

Я изобразил его доподлинно. Вот увидишь, с какой милостью мать от него вернется. Милосердия в нем столько же, сколько молока у тигра. Наш бедный город скоро в этом убедится. И все из-за вас!

Сициний

Да сжалятся над нами боги!

Менений

Нет, уж на этот раз они над нами не сжалятся. Когда мы изгоняли его, мы о них и не вспомнили. Зато теперь, когда он явится свернуть нам шею, они тоже о нас не вспомнят.

Входит гонец.

Гонец

Беги домой, трибун, иль ты погиб!

Плебеями твой сотоварищ схвачен.

Они его по улицам волочат,

Клянясь, что, если только нам пощады

И римлянки не принесут, он будет

Разорван на куски.

Входит второй гонец.

Сициний

Какие вести?

Второй гонец

Счастливые: уводит вольсков Марций

Добились наши римлянки победы!

Столь радостного дня не видел Рим

И в год, когда Тарквиния изгнали.

Сициний

Ты не ошибся, друг мой? Это правда?

Второй гонец

Такая же, как то, что солнце светит.

Да где ж ты был, что все еще не веришь?

Под арками мостов прилив не мчится

С такою быстротой, с какой к воротам

Спешит народ, воспрявший духом. Слушай!

За сценой звуки труб и гобоев, грохот барабанов, радостные крики.

От флейт, кимвалов, барабанов, труб

И кликов римлян, кажется, вот-вот

Запляшет солнце. Слушай!

Снова крики.

Менений

Весть благая!

Пойду-ка встречу женщин. Больше стоит

Одна Волумния, чем целый город

Патрициев, сенаторов почтенных

И консулов, чем целый мир таких,

Как вы, трибунов. Видно, вы усердно

Молились нынче. Утром я бы не дал

Гроша за десять тысяч ваших глоток.

Послушай, как ликует Рим!

Крики и музыка.

Сициний

(второму гонцу)

Сперва

Да будешь ты благословен богами

За эту весть, а после благодарность

И от меня прими.

Второй гонец

Что ж, есть причины

У каждого из нас быть благодарным.

Сициний

Далеко ли от города они?

Второй гонец

Почти что у ворот.

Сициний

Пойдем навстречу,

Разделим радость горожан.

Уходят.

СЦЕНА 5

Там же. Улица близ городских ворот.

Входят Волумния, Виргилия, Валерия и другие в сопровождении сенаторов, патрициев и народа; они проходят через сцену.

Первый сенатор

Смотрите, вот спасительницы Рима,

Вернувшие нам жизнь! Сзывайте трибы!

Огни, ликуя, зажигайте всюду!

Богов бессмертных славьте! Усыпайте

Дорогу перед женами цветами!

Пусть крик, изгнавший Марция, заглушат

Приветствия в честь матери его,

Чтобы они ей возвратили сына.

Кричите все: «Привет достойным женам!»

Все

Привет достойным женам!