Возвращение Викинга - Петер Жолдош

- Внимание! Внимание! - голос Тилла звучал в тишине корабля с каким-то безнадежным спокойствием. - ...восемь... девять...

Я смотрю на Дэйва. Он замер, придерживая Феликса и не успев пристегнуть его в кресле. В ответ на мой удивленный взгляд, он сдвинул плечи, словно хотел сказать, что не понимает, почему я не понимаю. Сейчас самое ответственное дело в руках Тилла - провести предстартовую коррекцию ориентации корабля. Все остальные члены экипажа обязаны буквально замереть в креслах. Вот почему Дэйв одной рукой придерживал Феликса, а другой схватил меня за рукав, прижимая к креслу. Пристегиваться - на это уже не оставалось времени.

- ...три... два... пуск!

Неимоверная тяжесть повалила нас, кого на пол, кого прижала в кресле. Легкие, и без того измученные высоким давлением и высокой концентрацией углекислого газа, прямо-таки выключились: ни выдохнуть, ни вдохнуть. Координатная сетка на экране, с кружочком посредине, завибрировала, задергалась; точка на ней скользнула наискосок...

Мы перестали экономить кислород. Тилл распорядился уложить Феликса в гибернатор. В эту минуту Марк издал странный звук - не поймешь хрип или смешок. Мы все разом посмотрели на него - что это с ним? Глаза расширены, сплошные зрачки. Лицо превратилось в безвольную маску. Похоже - обморок. На Земле, потеряв сознание, человек падает, а здесь, в невесомости, это выглядит ужасно: взор неподижен, руки безвольно парят на весу. Мы растерялись. Дэйв засуетился, сунул обморочного Феликса мне в руки, а сам бросился к Марку:

- Эй, Марк! Марк! Ты меня слышишь? - Дэйв схватил Марка за руку, нащупал пульс.

- Живой! - наконец-то произнес Дэйв. - Мне показалось, что все, конец...

- Друзья, время у нас на исходе, - сказал Тилл. - Надо Марка и Феликса уложить в гибернатор. Раздумывать некогда.

Эту операцию мы с Дэйвом осуществили довольно быстро. Дэйв проверил датчики, показатели кардиограмм, наличие сомнифера в пробирках, словом - все, что положено в таких случаях, что обязаны делать врачи. Но врачи продолжают пребывать в гибернации. Так было решено, когда, оценив техническое состояние "Титана" после метеоритного "нападения", мы пришли к выводу: биогенераторы повреждены основательно, ремонт собственными силами невозможен. Надо было ограничить количество потребителей аварийного кислорода. Посчитали - на этом этапе полета, в сложившейся ситуации, можно обойтись без врачебного обслуживания, если учесть, что элементарному медицинскому обслуживанию обучены все члены экипажа и экспедиции...

- Все готово! - сказал Дэйв.

- Воздух здесь тяжеловат, - заметил я.

- Регенерация воздуха в гибернаторах автоматическая, - пояснил Дэйв. - Как только загерметизируем двери, воздух оздоровится в течение тридцати секунд. Одновременно включается сомнифер.

Толстенные двери гибернатора закрылись бесшумно. Дэйв по прибору проверил герметизацию. Я посмотрел в смотровое окошко: два бледных лица неподвижно белели в призрачном голубоватом свете. Дэйв включил экран биологических показателей усыпляемых. К счастью, все было в норме.

- Я подежурю, ты возвращайся к Тиллу, - сказал Дэйв. Я знал, что после герметизации гибернатора, проверки приборов, вынесенных в коридор, надо было четверть часа держать гибернатор под наблюдением. На всякий случай.

Возвращаясь в навигаторскую по длинному переходу, я думал о том, какой умница Дэйв - все умеет, все знает. А что умею я, кроме шатания по кораблю? Конечно, я, как никто из пассажиров корабля, разбираюсь в "камешках", умею с первого взгляда определить геологическую структуру местности, безошибочно "прочитывать" спектральный анализ веществ, короче - я неплохой геолог, говорю об этом без ложной скромности... Но какой в этом прок сейчас?.. И зачем надо было вытаскивать меня из гибернатора? Спал бы себе до сих пор, как спит, например, Мишель... Впрочем, есть две причины, по которым меня вывели из гибернации: первая - понадобился бодрствующий Тен Линг. На орбите вокруг Тау астроному есть чем заниматься. Вторая - если уж "разбудили" Линга, то попутно подняли и меня. В этом неудобство двухместных гибернационных кабин...

Ох, как хочется волшебства - вдруг оказаться на Земле и считать, что реальность - кошмарный сон!.. Терзаюсь. А что толку в терзаньях? Терпи, а там будь что будет. Всему свой конец...

Конец был.

Гораздо ближе, чем я мог ожидать. Войдя в дверь навигационной, увидел, что Роберт Тилл без сознания. Вызываю по аптатору Дэйва и Линга. Отвечает один Дэйв.

- Ступай за Лингом, - встревоженно крикнул Дэйв, - а я бегу в навигационную.

Как он может бежать? Точно так же, как и я. Я плыл по проходу, отталкиваясь руками, ногами от пола, от стен и потолка, стараясь уберечься от столкновения с твердыми предметами... Вот так. Из строя выходим поодиночке. Впадаем в обморочное состояние, становимся бесполезными на корабле, и нас надо срочно спасать. А корабль живет своей собственной жизнью. "Викинг" встретил меня негромким разноголосым хором генераторов, щелчками автоматов, периодическими посвистываниями клапанов, попискиваниями сигналов... В другое время эта "песня" внушала бы спокойствие, уверенность. Сейчас меня тревожили дурные предчувствия. Деловитыми голосами своих многочисленных механизмов "Викинг" меня предупреждал: ты погибнешь. Задохнешься. С последними киловаттами ядерных батарей наступит и мой конец. Нас поглотит вечная тишина. Нас скупает бесконечный, не нарушаемый покой межзвездного пространства. Вы, люди, с такой любовью создававшие нас, превратитесь в молекулы, разложитесь на атомы, а ваше создание станет вашей могилой в просторах Вселенной...

Вот такие веселые мысли обуревали меня, когда я вошел в обсерваторию и увидел маленькое, худое тело Линга, парящее в воздухе. Компьютер телескопа мигал огоньками, попискивал, лихорадочно сообщал тому, кто не мог его слышать, какие-то данные... Я подхватил Линга Тена и почувствовал, что он вздрогнул. Посмотрел на меня замутненным взглядом:

- Пятая... - прошептал он, - очень большая масса...

- Ты молодец, Тен! - с этими словами я начал осторожно извлекать астронома из обсерватории, заставленной множеством приборов и небольших контейнеров. Автоматика телескопа продолжала напористо выдавать данные, которые никого не могут обрадовать. Тен закрыл глаза и обмяк. Пятясь, я вышел, придерживая Тена, в коридор и долго еще слышал постепенно затихающий рапорт телескопа...

Здесь, в этом месте, мои воспоминания начинают мешаться. Мы с Дэйвом, единственные, остающиеся в строю, пребывали в растерянности: что делать в первую очередь - нести Линга и Тилла в гибернатор? Тогда пострадает программа коррекции "Титана". До следующего вмешательства навигатора, как видно по сигнализатору, остается четыре минуты. За это время мы не успеем управиться с гибернатором. Могут ли Тилл и Линг подождать минут двадцать, пока навигационная автоматика выдаст нам очередную паузу? Дэйв смотрит на таблограмму: такая пауза наступит через семнадцать минут и продлится двадцать девять минут... Мы привязали Линга и Тилла к креслам, вдохнули в них кислорода, сами подышали. Дэйв сидел у центрального пульта, напряженно вглядывался в показания многочисленных приборов, больших и маленьких экранов. Иногда он поручал мне включить ту или иную кнопку, передвинуть рычажок на соседних, вспомогательных пультах. Помнится, я даже помогал Дэйву делать какие-то расчеты на компьютере... Дэйв сорвал с себя комбинезон - его прикосновение к телу раздражало. Посоветовал мне сделать то же. Мы работали в изматывающем темпе, понимая, что нам больше не на что и не на кого надеяться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});