Тайная свадьба - Джо Беверли

Вдруг в уголках ее губ появились ямочки, сопровождаемые игривым взглядом.

— Порой оптимизм неоправдан, — сказала она.

— И все же вы здесь.

— Чтобы задать вопросы.

— Ах да. Вы авантюристка?

— Я? — Она рассмеялась, казалось, искренне. — Я самая банальная из женщин.

— Я в этом сомневаюсь. В конце концов, вы здесь, — снова напомнил он.

Она потягивала вино.

— А вы злодей, сэр. Вы заманили меня сюда, чтобы украсть мои безделушки?

— Простите, если обидел, но ваши безделушки не стоят виселицы. В отличие от колец миссис Силкок. Возможно, я просто убиваю время, ожидая возможности завладеть ими.

— Ваши шансы заманить миссис Силкок в комнату весьма призрачны, мистер Грандистон, несмотря на все ваше обаяние.

Он усмехнулся:

— Ах, значит, вы заметили мое обаяние.

— Конечно. Вы его так откровенно демонстрируете.

Он рассмеялся. У леди есть зубки.

— Только вам, — заметил он.

— Это сейчас. Но если мои безделушки не стоят риска…

— Его стоите вы.

Ее глаза расширились.

Он редко так поступал в подобных случаях, но все же предупредил:

— Рискуете в значительной степени вы, миссис Хантер.

— Я?

— Ваша репутация.

— О, нет нужды об этом волноваться.

Грандистон отставил бокал и поднялся, чтобы закрыть дверь. Забрав из ее податливой руки вино, он не поставил бокал на стол, а поднес к своим губам и, глядя на нее, отпил.

Почему она от этого задрожала? Он бросил пустой бокал, и тот покатился по ковру. Ее взгляд с тревогой последовал за бокалом, и затем она оказалась в объятиях Грандистона.

Каро уставилась на плотный узор ткани его коричневого сюртука, ошеломленная незнакомыми ощущениями. Он поднял ее подбородок, и ей пришлось смотреть в его глаза. Он был так близко, что она видела яркие зеленые и золотые крапинки вокруг черного зрачка.

Потом Грандистон поцеловал ее.

Каро позволила это. Она не способна на большее, но и на меньшее не согласна. Она хотела почувствовать вкус того, о чем думала многие годы.

Ее первый настоящий поцелуй.

Эйам пока целовал только ее руку. Несколько других джентльменов украли поцелуи с ее губ, но в шутку, под ветвью омелы. Этот мужчина взял в плен ее губы. Именно так. Он взял их, требовал их, захватил их, и его захват был мастерским.

Он словно говорил с ней на жарком языке, который она едва могла понять. Дразнил, соблазнял, уговаривал. Его язык…

Ее пронзили воспоминания о Муре.

Грандистон отступил, настойчиво глядя на нее:

— Нет?

Нужно ответить «нет».

— Извините. Я не знаю… Мы незнакомы. Нам не следует…

Она шевельнулась в его руках. Он не отпустил ее, но и не притянул к себе.

— Не следует, — согласился Грандистон. Он повернул ее лицо к себе, его большая рука, нежная и теплая, легла на ее щеку. — Но вы хотите?

Нет. Нужно это сказать, но он ничем не напоминал Мура, его заботливость, его мягкость так отличаются, и все ощущения совсем другие. Ожидание вместо страха, восхищение вместо отвращения.

— Тогда расслабьтесь, дорогая, и позвольте доставить вам удовольствие.

Он прижал ее к себе. И снова поцеловал. Казалось, Грандистон мог делать с ней все, что пожелает. Когда они целовались, он сел и усадил ее к себе на колени. Прижавшись теснее, Каро положила руку ему на затылок и зарылась пальцами в его волосы.

Невероятно. Опьяняюще! Она могла делать это вечно и умереть счастливой.

Его рука легла на ее ногу. Под юбками! А она целовалась, целовалась, целовалась!

Каро напряглась, следя за вторжением: теплая рука скользнула вверх мимо подвязки к нагому бедру.

А он все еще целовал ее… скользя рукой там и тут и — о Боже! — между… Дрожь охватила Каро, пробираясь в душу. Она сейчас должна запротестовать, отпрянуть, бежать…

Она не могла…

По крайней мере, не сейчас.

Их рты все еще слиты, но теперь его губы лишь дразнили, будто в преднамеренном контрасте со смелостью его другого исследования, его прикосновения к столь чувствительному месту, что все ее тело дернулось.

Его пальцы скользнули глубже, и любые следы бунта рухнули. Каро прильнула к нему, словно чтобы удержать. Ее сердце галопировало, она задыхалась.

Это было шокирующе. Греховно.

— Вы хотите, чтобы я остановился?

Каро только сейчас сообразила, что Грандистон замер и озадаченно смотрит на нее. Но его рука все еще лежала между ее бедрами, его пальцы все еще обладали ею. Но так мягко, так нежно.

Так сладко, порождая и одновременно успокаивая интенсивную боль.

— Да или нет? — Пальцы закружились, и Каро вздохнула, теряя способность говорить.

Она хныкнула, но это был не протест, и он знал это. Он двинулся глубже. Ее внутренние мышцы сжались с голодным трепетом.

— О Боже! О Господи! — выдохнула она.

Он улыбнулся — улыбкой дьявола, улыбкой ангела, улыбкой уверенного в себе соблазнителя — и поцеловал ее шею — такую чувствительную! — и шрам под ухом.

Его губы скользнули к вырезу жакета, лаская кожу над грудью, а его пальцы все кружились и кружились между бедер, и Каро дрожала и таяла.

Потом он двинулся глубже, и ее бедра распахнулись шире, поощряя его. Его рука задвигалась решительнее и быстрее. Закрыв глаза, Каро с криками и безумно бьющимся сердцем погрузилась в темный жаркий водоворот. Волны наслаждения захлестывали ее все сильнее, а потом оборвались, разрывая ее на части.

Она обмякла, осознавая все еще пульсирующую дрожь наслаждения, жар и испарину. И его рука была все еще там, между ее бедрами.

— Если бы мы немного разделись, милая леди, то могли бы взлететь до еще больших высот.

Каро открыла глаза и заморгала, пытаясь постичь смысл его слов. Какая-то отдаленная, слабая часть ее сознания пыталась восстановить здравомыслие и благопристойность.

Его пальцы двинулись снова, заглушая подобные мысли. Теперь она была всецело во власти чувств.

— Я не думаю…

— Прекрасная идея, — сказал он, занявшись застежкой ее жакета.

Она сжала его руку.

— Доверьтесь мне, милая, вам понравится то, что я могу сделать с вашей грудью.

— С грудью? — Каро, как никогда прежде, вдруг ощутила свою грудь, ее полноту, жар, покалывающие соски. От желания испытать, что он может сделать?

— Ваш муж хороший любовник? — Грандистон расстегнул на ее жакете первый крючок снизу. — Позвольте мне показать вам блеск и восхищение.

Второй крючок расстегнут.

— Я по крайней мере должна знать ваше имя, — без задних мыслей выговорила она.

— Грандистон.

Еще крючок.

— Имя. — Она сжала его руку.