Похищение - Михаил Соколов

"Вольво" Арбузова стояла возле подъезда, и я подумал, что надо будет все-таки раздобыть ключ и перегнать машину на стоянку. Я вышел из своего джипа и направился к домику сторожа автостоянки. Мне повезло, старый майор был здесь, а его сменщик осматривал принимаемое автоимущество. Поздоровавшись, я предложил ему закурить, он взял сигарету, и тогда я, выпустив дым из ноздрей, спросил, не видел ли он случайно в тот вечер, когда Арбузов привез к себе девушку, кого-нибудь возле его машины?

Майор, задумавшись, прищурился в небо поверх прилегающих домов и вдруг признал, видел.

Я, не ожидавший такой удачи, замер, боясь сглазить известие, замарать её таким, например, продолжением как: неизвестный подходил, полюбовался на "Вольво" и ушел.

- Кто конкретно? Вы его знаете?

- В том-то и дело, что мне это самому показалось странным: Андрей Леонидович приехал вроде совсем с другой девушкой, так что это не вязалось...

- Да что же? - нетерпеливо спросил я. - с чем не вязалось? И кто подходил?

- Я же говорю, другая женщина. Я сначала даже подумал, что это Марина. Марина иногда отлучалась на машине Андрея Леонидовича. У неё были права. Я почему и запомнил, что вначале не обратил внимания: ну подошла, открыла дверь, заглянула внутрь...

- Открыла машину? - перебил его я. - Эта женщина что-нибудь положила туда? Сумку, например?

- Не знаю. Этого не видел. Она открыла, потом закрыла и ушла в сторону подъезда. Я тогда не обратил внимания, а потом вспомнил, что у Андрея Леонидовича другая девушка, а эта, хоть и похожа на Марину, все же другая. Мне, в общем-то, не до того было. Я подумал, что если все же ошибся и эта женщина - Марина, то она застанет Андрея с другой, и будет скандал. В общем ничего не подтвердилось, скандала не было. Утром Андрей Леонидович проводил ночную гостью к машине, и они уехали.

- Почему же прошлый раз вы ничего об этом не рассказали? - укорил его я.

- Я и сейчас... В общем, я подумал, что Марина... или похожая на неё девушка... скорее всего, это из-за неё Андрея Леонидовича арестовали. Я не прав?

- Теперь я тоже так думаю.

- Вот и я подумал, что мое молчание ему же может повредить. Да и всегда лучше правду говорить, как вы считаете?

- Ну ещё бы! А эта женщина, что заглядывала в машину... Как она выглядела: невысокая брюнетка, изящная?..

- Да вроде так. Поэтому я вначале и перепутал её с Мариной. Они чем-то похожи. Хотя Марина поменьше, да и походка у неё какая-то вертлявая. Ну, как у молодежи сейчас принято.

- Понятно.

- А вы знаете эту девушку? - спросил майор.

- Немного, - ответил я, вновь вспомнив маленькую брюнетку, встретившуюся мне в подъезде убиенной Кати. Потом сразу все затмил оскаленный в крике немой рот и рукоять ножа, прочно прилепившуюся к поле Катиного халата. Не было ничего привлекательного в этом моем воспоминании.

- Что-нибудь случилось? - спросил майор, внимательно наблюдая за моим лицом.

- Кое-что, - неопределено ответил я. - Кое-что.

Еще раз попросив присмотреть за машиной Андрея, я пошел к своему "Москвичу" и задумался, стоя у дверцы. Ничего дельного не приходило в голову. Хотя где-то внутри постоянно шевелилась мысль, что я на сантиментр от решения всего этого ребуса. Стоит только напрячься, и решение само, как спелый плод, упадет мне в руку.

Я сел в машину, включил мотор и поехал к комбинату универсальных услуг "Речная нимфа". Утро было такое свежее, такое солнечное, что жизнь, если бы в голову не лезли дурные мысли, казалась бы прекрасной и безмятежной.

ГЛАВА 37

ИСТЕРИКА

Ночью, видимо, прошел небольшой дождь, и свежепокрашенное здание детсткого сада, составленное, казалось, из трех разного роста кубиков, влажно сверкало под солнцем. Даже сейчас, с утра, во дворе этого центра чувственных удовольствий находилось несколько машин. Хотя, возможно, принадлежавших руководству и обслуживающему персоналу.

Я заехал за невысокий бетонный заборчик, который по мудрому замыслу архитекторов не должен был позволить разбежаться шустрой детской стае, а сейчас, за отстутствием оной детворы, служащий символическим напоминанием о правах частных собственников.

На этот раз камере не пришлось включаться при моем приближении, так как на крыльце курил вчерашний охранник. Он вместо камеры оглядел меня, узнал, кивнул как старому знакомому, и открыл передо мной дверь. По всей видимости, сложности, связанные с моим прошлым посещением, директоратом не были доведены до персонала охраны.

Я вошел в вестибюль, немедленно нацелился пальцем в миленькую блондинку за столиком и произвоел холостой выстрел, который все же цели достиг: девушка прыснула в ладошку. Не задерживаясь, я отправился в сторону бара. В этот ранний час клиентов и здесь не хватало, - я не встретил никого. Тоже самое было и в баре. Бармен продолжал истово полировать свой бокал, а свет романтически мерцал, как и в прошлом моем посещении.

Я и бармену кивнул, как старому знакомому и решительно направился к двери, где прошлый раз скрывался администратор, только спросил на ходу:

- Валентина на месте?

Бармен сделал движение, словно собирался задержать меня, но ограничился лишь утрердительным кивком.

Валентину я нашел в маленьком кабинете, где был письменный стол, компьютер, кресло для нее, два кресла для посетителей, журнальный столик с гвоздиками в вазе, бутылкой минеральной воды и чистым стаканом, а также картина на стене из мифологической жизни: мускулистый волосатый сатир пытался облапать лесную (или речную) нимфу на берегу лубочного озерца.

Когда я вошел, Валентина подняла мне навстречу маленькое скуластое личико с темно-малиновыми губами и длинными черными глазами, взглянула на меня рассеянно, и даже не на меня, а сквозь меня. И я сразу понял, что меньше всего она сейчас хотела бы видеть меня, или кого бы то ни было другого, понял, что сидела она в этом своем клетушке-кабинетике в надежде спрятаться от мира, от всех, возможно, и от себя.

- Здравствуйте, Валентина, - сказал я. - Вы меня помните, я здесь был вчера.

- Да, я помню.

Она сказала не правду. Во всяком случае, думала она о чем угодно, только не о каком-то посетителе и его проблемах. Не видела она меня и не слышала. И я решил не тратить времени на хитроумные подходцы. а, воспользовавшись её рассеянностью, сразу перейти к делу. И я спросил:

- Мне нужна Елена и Клин. Клинов Олег Русланович.

Связал их имена случайно. Думал о Клине, о вчерашнем приключение в пакгаузе, начавшемся со звонка похищенной Елены, плюс ещё подозрения в отношении то и дело встречаемой в нужных и ненужных местах маленькой брюнетки - все в совокупности и заставило мой язык сказать то, что сказал. Просто теплилась в глубине моего сознания мысль... сейчас давшая удивительный результат: мои слова словно бы стронули в Валентине сдерживаемое так долго - она упала лицом в ладони и разрыдалась. Она рыдала бурно, самозабвенно, но изо всех сил старалась, чтобы звуки её горя не проникли в помещение бара, не были услышаны другими.

Меня она точно не видела. Я подошел к журнальному столику, взял бутылку минеральной воды и поискал открывалку. Ее не было. Видимо, бутылка служила обязательным элементом оформления интерьера. Пришлось сковырнуть пробку большим пальцем. Налив стакан, я ждал, пока слезы её не иссякнут и можно будет предложить ей воды, как это всегда делается в таких случаях. Наверное, со слезами женщины теряют силы и влагу, вот их и приходится компенсировать...

Валентина, мелко постукивая зубами о край стакана, выпила немного воды и вдруг принялась рассказывать. Она рассказывала так, словно бы наедине, для себя лично, вспоминала прошедшие события, детали, слова.

... он ей казался совершенным идеалом, которого она взлелеяла в душе с ранних лет и уже разуверилась встретить. И даже некоторая обыденная пошловатость места действия - ресторанный зал в Сочи, августовский вечер, заезженная романтика звездного неба - вносили лишь романтическую нотку в их первую встречу - элегантный высокий мужчина с твердым волевым загорелым лицом!.. О, он был прекрасен! И он был умен, тактичен, и не прошло и двух дней, как она влюбилась, как кошка и готова была делать все, что он ни захочет. И делала. Олег оказался москивичом, вернее, жил в Москве и владел этим самым проклятым публичным домом. Ей понадобился всего месяц - две недели на юге и две недели в Москве, - чтобы бросить работу, устроиться здесь, у него, а главное - окончательно и бесповоротно сесть на иглу - тоже его заслуга.

Он знает, что теперь она уже никуда не денется, что храбриться может только после укола, а стоит возникнуть потребность в очередной дозе - делай с ней что хочешь. И он смеется над ней со своими очередными любовницами, как смеялся на днях с этой стервой Жанной, которая у него числится директором, а она - администратором без администрации. И уже была попытка подсунуть и ей клиента.

Самое страшное, что она уже смирилась с тем, что её жизнь загублена, что приходится ежедневно унижаться, что помощи ждать неоткуда, разве что от Бога, но он не помогает наркоманам, лишь дьявол пока не заберет душу окончательно, и она уже готова.