Русалочья удача. Часть 1 (СИ) - Рубцова Налия

– Русалка,– вдруг глухо сказала мать Симушки.

Горислава окаменела. Если деревенские на них набросятся, разумнее всего прыгнуть в воду – пусть Купава опять сделает ту штуку, которая позволяет под водой дышать – и плыть прочь… Но как же вещи, оставшиеся на берегу? Как же деньги?! Они снова останутся без всего!!

– Русалка,– повторила женщина, поднимая заплаканные глаза. – Она Симушку схватила. Стащила с мостков, потащила на дно… Точно я видела её! Видела голову её белобрысую!! Так бы потопила сыночка моего, если бы не эта благодетельница! – она показала на Купаву. – Безумной меня считаете, да? Спятившей?! Да только это уже не в первый раз! Я точно знаю– русалка, чертовка речная, за Симушкой моим охотится!

***

Похоже, семья подала на стол лучшее, что у них было: щи были наваристые, так что ложка стояла, а гречка с курицей таяла во рту. Гориславе было даже немного стыдно объедать не очень-то богатую семью, учитывая что мальчишку спасла Купава (сама русалка безо всякого стеснения уплетала за обе щеки да нахваливала). Но Макария Федотовна – так звали мать Симушки, полностью – Серафима – настояла на том чтобы плотно накормить спасительниц. Её муж, Тихон Миронович, сидел во главе стола, прижимая к себе бледного молчаливого сына, и покуривал трубку, пока Макария носилась вокруг, то принося хлеб, то перекладывая полотенца, которые, как ей казалось, плохо лежали. При этом она не переставала болтать:

– Было бы золото – всё бы отдала… За мальчишку моего, за звездочку мою, ничего не жалко… Он– всё наше счастья, вся надежда. Дочек-то моих Финист прибрал, он один выжил…

– Замолчи уже, баба, шуму от тебя, как от стада гусей, – проворчал Тихон, выпуская колечко дыма. – И хватит болтать, что русалку какую-то видела. Народ и так считает тебя кликушей. Какие в наших краях русалки, их всех давно перебили…

– И пусть считает! Финиста, заступника нашего, тоже безумным считали, когда он о Небесном Пламени говорил! – зашумела Макария ещё громче. – Симушка уже третий раз чуть не тонет. И в этот раз я точно видела, голова под водой мелькнула, и тело, белое, как червь какой!

– Не кричи, померещилось тебе, – Тихон морщился.

– Вот и нет! Своими глазами видела, на Финистовой Книге могу поклясться! Попу на исповеди скажу! Перед всей деревней поведаю!! – Макария уперла руки в бока. – Симушка, вот скажи – была русалка аль нет? Кто тебя под воду тащил?

– Никто,– пробормотал мальчишка, отводя глаза.– Сам упал.

– Вот видишь, а ты собралась уже попу исповедаться, – хмыкнул Тихон.

– Так как же ты упал? Ты ведь даже не краю стоял! Но стоило мне отвернуться, как ты раз! И в воде! И ушёл под неё, как камень! – Макария энергично взмахнула поварёшкой, раскидывая вокруг капли щей.– Совсем мать не жалеешь, окаянный, и зачем со мной к реке пошёл!

– Ребята дразнятся, – пробурчал Симшка. – Говорят, слабак я, плавать не умею, как топор проглотил. Дружить никто не хочет. Я вижу, они там плещутся, я и подошёл к краю посмотреть… И поскользнулся.

– Да как же там поскользнуться можно… Симушка, вспомни, а когда первый раз ты чуть не утонул – ты ж говорил, что тебя бледная девочка схватила за ногу и не пускала!

– Не было никакой девки. Соврал я, – Серафим уткнулся носом в плечо отца. – Помстилось мне. Судорогой ногу свело…

– Так что в рот воды набери и хватит нас позорить, – заключил Тихон. Макария замолчала – и отвернулась, вытирая обиженные слёзы.

Горислава уткнулась в миску с кашей: к семейным ссорам она не привыкла, и каша сразу стала менее вкусной. Грешным делом подумалось – хорошо, что её отец в степи остался, а не то бы ей тоже пришлось слушать всё детство крики друг на друга. Хотя её мать, наверное, вообще кричать не умела – ей было достаточно посмотреть грозным взглядом, чтобы Гориславе расхотелось проказничать…

– А нож у вас хорош, – сказал Тихон. Горислава перевесила драгоценный клинок на пояс: в сапоге он натирал ногу. – Даже по рукояти видно. Северяне ковали?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Угу,– сказала Горислава, вспоминая рассказы Велимира. Воронья застава лежала на севере, и ножи делали там же.

– Боевой ножик-то… А набалдашник – голова воронья? – Тихон рассматривал нож, позабыв даже о трубке. Гориславе очень захотелось спрятать его назад в сапог. – Тонкая работа…

Серафим высунулся из-под отцовской подмышки, тоже пытаясь рассмотреть гориславино оружие.

– Встречал я раз воинов с такими ножами, – сказал Тихон задумчиво. – Трое мужчин, одна девица. Через деревню проходили по следу упыря. Он у нас двоих тогда сожрал…

– Постеснялся б при гостях рассказывать мерзость такую, когда я про русалок говорю, ему, значит, не нравится, а сам про упырей за столом говорит! – Макария принялась убирать тарелки. Из печи она достала чайник и налила полные кружки душистого травяного отвара.

– Помолчи, баба, – с достоинством ответил Тихон. – Я-то по делу говорю. Четверо эти звали себя витязями, охотниками на всякую нечисть с далёкого севера. Говорят, у нас тут тоже такие были, но перевелись почему-то…. Ты севера, дева-витязь? Аль у нас они тоже появились?

Горислава чуть не поперхнулась отваром; что ответить, она не знала. Сказать, что она ещё не витязь? Тогда все будут подозревать, что посеребрённый нож она украла или сняла с трупа. Можно рассказать всё, как есть – что она из Изока, что нож ей отдал старый витязь, и идёт она в Вороний Кром – лесную заставу, что она хочет попросить витязей принять её к себе в дружину… Но выкладывать всё незнакомым людям – себе дороже.

– А вам что за дело? – вдруг включилась Купава. – Или рассказам жены про русалку всё же поверили?

– Да как тут поверить, если русалок у нас давно всех извели, – Тихон смущённо затянулся дымом. – С другой стороны, на сыне моём всё равно что проклятье какое. Как к речке подходит, что-то плохое случается, да и ночью спит плохо. Жене моей приходится с ним лежать, как с маленьким, иначе кошмары мучают. Вот я и думаю. Денег у нас немного, но, может, вы всё-таки посмотрите? Наверняка с проклятием вам не в первый раз разбираться…

К Гориславе никто так уважительно не обращался. Даже подобострастно как-то.

Змеиня одним глотком допила отвар и встала.

– Простите, я ничем вам не могу помочь, – сказала она. – Проклятия снимать не мастак. Спасибо за гостеприимство. Нам наутро нужно выходить.

– Переночуйте у нас, я вам на полатях постелю! – всполошилась Макария.

– Спасибо, у нас уже есть где переночевать, – сказала Горислава. Выходило не очень-то вежливо, но ей не нравилось преувеличенное внимание к её персоне, а к купавиной – ещё меньше.

Когда они отошли от гостеприимной избы достаточно далеко, Купава вдруг сказала:

– Горька, а ведь жена-то права.

Горислава обернулась. Русалка серьёзно смотрела на неё, сжимая в руках кулёк с гостинцами, который им дали на дорожку.

– Там была русалка. Она парня под воду тащила, я его едва у неё из рук вырвала, – сказала она. – Давай им поможем!

Осиное гнездо. Часть 2

– В древности витязи были волхвами-воинами, которые служили Небесному Кузнецу и сражались со всякой нечистью. Потом, когда пришла Финистова вера, они стали служить Церкви – нужно ж было кому-то с нечистью разбираться… Но Церковь, сама понимаешь, их не особо любила. Потому что бывшие волхвы. А тут нечисть мельчать начала, меньше её становилась, ну и их заставы начали хиреть. То ли все исчезли, кроме Соколиной Заставы, то ли почти все. Но несмотря на это, знания они сохранили. Где у какой нечисти слабость, как её выследить, как убить… И воевать умеют, и волхвовать… К чему я всё это говорю, Купава. С чего ты взяла, что я, которая может только кулаками на ярмарке махать, смогу что-то сделать с этой русалкой? – Горислава облизнула пересохшие после долгой речи губы и в упор посмотрела на Купаву. Они сидели в сенном сарае татьяниного кума.

– Ну а кто ещё может? Я? – Купава подала плечами. – Я драться не умею. Тумана только напустить, но туманом разве убьёшь?