Когда она искушает - Габриэль Сэндс

до меня доходит. Воспоминание до того, как моя жизнь полетела в дерьмо.

В моей частной школе редко случались драки, но на третьем курсе произошла одна драка, о которой потом все говорили неделями. Это случилось в столовой — двое парней узнали, что встречаются с одной и той же девушкой. Один из них был капитаном команды по плаванию. Другой боксер-любитель. Некоторое время они наносили удары, но потом более крупный капитан прижал боксера к стене, схватив руками за горло. Разница в размерах работала в его пользу, потому что боксер не мог дотянуться до него в таком положении. К тому времени, когда охрана их разъединила, он посинел. Оба в итоге были исключены.

Я смотрю на Джорджио. — Как мне уйти, если кто-то крупнее меня прижал меня к стене?

Его глаза сужаются, а челюсть твердеет. — Кто-нибудь сделал это с тобой? — спрашивает он резким, как бритва, голосом.

Я качаю головой. — Нет. Я просто однажды видела драку, и парень, которого прижали, не мог уйти.

Его плечи опускаются. — Это то, чему ты хочешь научиться?

— Ага.

— Хорошо. Иди встань у стены.

Когда моя спина прижимается к холодной штукатурке и он останавливается в шаге от меня, мой пульс ускоряется. Внезапно я не уверена, что это хорошая идея. Со стеной позади меня мне некуда идти. Мои внутренности трепещут от нервов и уязвимости.

— В этом бою как держали парня?

— Другой обхватил его за шею обеими руками.

Выражение лица Джорджио становится очень серьезным. Медленно он поднимает свои большие ладони и легко обхватывает ими мою шею. — Так?

Мои глаза расширяются, когда трепещущие частицы опускаются вниз и оседают между моими ногами. Неожиданная волна возбуждения обрушивается на меня, пропитывая меня жаром и заставляя меня остро осознавать, насколько мы близки.

Я моргаю. Я серьезно сейчас возбуждена? Иисус. Так вот что меня волнует — ощущение рук, обвивающих мою шею. Неудивительно, что я никогда раньше не чувствовала себя так. Никто другой в моей жизни не осмелился бы прикоснуться ко мне так.

— Да, — шепчу я.

Что-то мелькает в глазах Джорджио. Его хватка чуть-чуть сжимает мое горло, и моя кожа начинает гореть изнутри. Мои соски твердеют. Слава богу, сегодня я надела свой самый толстый тренировочный бюстгальтер.

— Возьми мое правое запястье правой рукой, — приказывает он низким голосом. — Тогда возьми левой рукой один из моих пальцев.

Я беру его запястье и тянусь через плечо, чтобы скользнуть одним из его толстых пальцев, прижатых к моей шее, в свою ладонь.

— Теперь тяни, как будто пытаешься его сломать.

Я сглатываю, и мое горло перекатывается под его ладонями. — Так? — Осторожно отгибаю его палец назад.

— Сильнее.

Мысль о перемещении под неестественным углом заставляет меня вздрогнуть. — Я не хочу причинять тебе боль.

— Я отпущу тебя раньше, чем ты успеешь.

Я не уверена, что хочу, чтобы ты отпустил меня.

— Хорошо. — Я делаю, как он говорит, и он опускает руки, но тут же поднимает их обратно.

— Хорошо. Снова.

Его большие ладони ложатся на мои открытые ключицы, а затем поднимаются вверх, пока его большой и указательный пальцы не образуют воротник вокруг моей плоти. Его предплечья сгибаются, заставляя сухожилия и толстые вены под кожей пульсировать. Его хватка на мне легкая, но если бы он захотел, то без проблем раздавил бы мне горло за секунду.

Неявное доверие, между нами, прямо сейчас заставляет мой желудок сжаться. Это коктейль из нервов, страха, беспокойства и чего-то гораздо более нежного.

Наши глаза сталкиваются, его темные и бурные, мои широкие и возбужденные. Дерьмо. Он может сказать? Знает ли он?

Его взгляд падает на мои губы. — Давай, Мартина.

Практикуем несколько раз. Каждый раз, когда он снова кладет руки мне на горло, мой клитор пульсирует. Нервный пот катится по моей спине, несмотря на то что мы почти не двигаемся. Я боюсь, что он заметит и удивится, почему, но потом я понимаю, что его собственный лоб блестит. Он тоже потеет.

Как будто он мог видеть это наблюдение в моих глазах, когда я в следующий раз делаю движение, он отступает и поднимает подол своей рубашки, чтобы вытереть влажный лоб.

Мои глаза широко распахиваются, и мне кажется, что я перестаю дышать. Его плоский, точеный пресс двигается с каждым вдохом, его форма стала еще более четкой после предыдущих скручиваний, которые он делал рядом со мной. Я медленно выдохнула через губы.

Боже мой.

Я качаю головой, пытаясь сосредоточиться на поставленной задаче. Я должна тренироваться, а не пялиться на его тело, но трудно не заметить, как его пресс блестит от пота в свете спортзала. Мой взгляд останавливается на тонком шраме чуть выше его пупка, линии слегка приподнятой кожи, которая на тон светлее, чем остальные.

— Где ты получил это? — спрашиваю я, прежде чем передумаю.

Он позволяет своей рубашке сползти вниз по телу и смотрит на меня. — Что?

— Этот шрам над пупком.

В тот момент, когда слова слетают с моих губ, я понимаю, что только что призналась, что пялилась на него. Интересно, это то, что придает дополнительную дозу интенсивности его взгляду, или это воспоминание о том, как он получил шрам.

Он рассеянно проводит рукой по животу и, отвечая, спасает меня от смущения.

— Я получил его в том же году, когда меня сделали.

Любопытство шевелится под моей кожей. — Сколько тебе было лет?

— Пятнадцать.

Ух ты. Он был порезан тогда, когда я родилась. — Ты тогда умел драться?

В его глазах мелькает намек на веселье. — Нет. В начале мне часто надирали задницу, потому что мне никогда не приходилось торговать на улицах. Остальные возмущались тем, что мне приходилось целыми днями сидеть за экранами компьютеров. Первый год был худшим. Однажды ночью я возвращался в свою квартиру, и трое парней устроили мне засаду. Это был день выплаты жалованья, поэтому им нужен был мой конверт с деньгами, но они также хотели доказать свою правоту. Я боролся с ними, плохо. Они одержали верх в считанные секунды. Все могло бы закончиться намного хуже, если бы мой старый босс не приставил ко мне хвост.

— Сэл?

— Нет, это было, когда я еще был частью Альянса Секондильяно. Местный капо ценил меня, и он знал, что у меня есть цель на спине, поэтому он попросил одного из своих парней присматривать за мной. Это то, что спасло меня той ночью. Вскоре я начал изучать боевые искусства.

Меня поражает, что Джорджио знает, что значит быть побежденным. Сейчас я не могу представить его на проигравшей стороне