Запретная любовь - Вирджиния Хенли

Фэлкон рассмеялся:

— В таком случае все захотят стать королями.

Тори кивнула и с веселой улыбкой заявила:

— Совершенно верно, королями. И ты не станешь исключением. Нужно будет нарядить тебя Карлом II. У тебя такие же длинные черные волосы. Завьем их в локоны, которыми прикроем щеки. Плюс усы и маска. Так что никто не увидит твоей раны.

— Что ж, неплохо, — кивнул Фэлкон. — Король Карл всегда очаровывал дам. А ты, конечно, наденешь свою греческую тунику и превратишься в богиню.

— Не просто в богиню. Я буду Дианой, богиней охоты.

Фэлкон, изобразив огорчение, проворчал:

— Но тогда все начнут пялиться на тебя, и никто не обратит на меня ни малейшего внимания.

Соскользнув с кровати, Тори с поклоном ответила:

— Именно на это я и рассчитываю, ваше величество.

Фэлкон приподнялся и заявил:

— Я позавтракаю со своими матросами. Надо показать им, что я еще жив.

Тори взглянула на него с беспокойством:

— Кто-нибудь еще ранен?

— Нет, я тут же приказал отходить.

Она удержалась от дальнейших расспросов. Ей не хотелось знать никаких отвратительных подробностей.

— Сейчас я отправлюсь в лес и наберу пыточника. Это такая трава, которая заживляет раны и удаляет шрамы. Ее много у нас в Суссексе.

Фэлкон уселся на краю кровати и пробурчал:

— От одного названия мороз по коже.

Тори весело рассмеялась:

— От меня ты еще не раз вздрогнешь!

На следующий день, ближе к вечеру, Виктория усадила Фэлкона за свой туалетный столик и осмотрела его рану.

— Я не отважусь снять швы. Слишком рано. Нам ведь ни к чему, чтобы ты истек кровью. Думаю, на всякий случай надо наложить на шов румяна.

Он взглянул на нее с удивлением:

— Но тебе ведь не по душе нарумяненные мужчины.

— Да, признаю, не по душе. Но я сделаю для маскарада исключение.

Едва касаясь пальцами его щеки, Тори осторожно наложила немного румян поверх шва. Проделав то же самое и со второй щекой, чтобы обе приобрели одинаковый оттенок, она сунула в огонь щипцы для волос.

— Я сама тебя причешу. Клод нам не потребуется. Мне довелось очень много читать про локоны Карла Стюарта.

Щипцы пришлось нагревать не один раз. Когда все было закончено, Фэлкон посмотрел на свое отражение в зеркале:

— О, даже Клоду не удались бы такие кудряшки…

— Не кудряшки, а локоны, — поправила Тори. — Не переживай, что они не совсем ровные. Нужно, чтобы с правой стороны локоны были длиннее, чем с левой. — Взяв ножницы, она отрезала у себя длинную прядь. — Из нее сделаем тебе усы. Но приклеим их прямо перед тем, как сойдем вниз. У тебя есть соответствующий костюм?

— Да, кружевная сорочка, черные атласные бриджи, высокие сапоги и шляпа с широкими полями. К тому же у меня есть множество парчовых камзолов и жилетов. И если уж ты такой знаток истории… Какой цвет лучше всего?

— Карл предпочитал темные цвета. Это добавляло величавости. А теперь я займусь собственным костюмом. Мне нужна серебристая лента. Наверняка среди тряпья, которым набит гардероб, я найду что-нибудь подходящее.

Через два часа, когда Виктория входила в покои Фэлкона, на ней было шелковое платье цвета нефрита, собранное вверху на одном плече. Серебристая лента, как у гречанок, крест-накрест пересекала грудь и охватывала талию. Из своих волос с помощью щипцов она навертела немыслимое количество завитков и колечек, и всю эту копну удерживала на голове еще одна серебристая лента. А на лице у нее была маска из того же шелка, что и платье, а в ушах качались серьги из нефрита.

— Ты настоящая красавица! — воскликнул Фэлкон. — У тебя такой же величественный вид, как у богини, и одновременно воздушный — как у лесной нимфы. Тога повторяет линии твоей фигуры, и это гарантирует тебе всеобщее внимание. Не хватает лишь серебряного лука и стрел — твой костюм стал бы идеальным.

Тори загадочно улыбнулась:

— Я знаю, чем привлечь к себе внимание. Позвольте мне помочь вам одеться, ваше обходительное величество. И надо приклеить усы.

— Заставлять меня смеяться — это чертовски нелюбезно, — с ухмылкой проворчал Фэлкон. Немного подумав, он выбрал для себя камзол из черной парчи, расшитой золотом.

Тори прикоснулась пальцами к его ране, затем осторожно наклеила ему усы, кончики которых спускались к щекам. С черной шелковой маской на лице вид у него стал довольно мрачный. Когда же он водрузил на голову шляпу, Тори в восторге воскликнула:

— Ты само совершенство!

Фэлкон отвесил ей поклон и предложил руку:

— Что ж, спустимся вниз, моя прелесть?

Когда они спускались по лестнице, Тори увлекла его в свою комнату.

— Чуть не забыла… последний штришок…

У себя в комнате она подвела Фэлкона к зеркалу и поправила один из его локонов, чтобы получше прикрыть шрам. Потом из напудренного парика вытащила темно-красное страусовое перо и воткнула ему в шляпу. Конец же пера опустила так низко, чтобы он, свисая, прикрыл правую щеку.

Отступив на шаг, Тори послала ему воздушный поцелуй и с улыбкой сказала:

— Отправляйся вниз встречать гостей, любимый. Я намереваюсь устроить выход с помпой.

Хокхерст появился очень вовремя. Как раз в этот момент прибыли четверо самых ранних гостей. Как он и предполагал, лорд Сэквилл и престарелый лорд Файерли нарядились королем Георгом. Оба были в белых париках, с напудренными лицами, и у каждого на шее висела звезда ордена Подвязки — то есть выдумкой они явно не блистали.

А вот дамы решили не изображать исторические персонажи. Лавиния вырядилась пастушкой, а Джоан — монашкой. Подойдя к леди Файерли, Фэлкон пробормотал:

— Какое у вас странное чувство юмора, Джоан.

— Ах, ваше величество, если любите религиозные переживания, давайте как-нибудь исповедуемся вместе.

— Чтобы перечислить все мои грехи, мне, наверное, потребуется целая ночь, — ответил Фэлкон с ухмылкой.

Вскоре прибыли лорд и леди Гудвуд; причем миледи — в образе королевы Алиеноры Аквитанской. Увидев ее, Лавиния и Джоан нахмурились, очевидно, почувствовав себя рядом с ней безродными простушками.

Хокхерст сразу понял: высокородные гости появились так рано, чтобы сыграть свои любимые роли, а вот таможенник, судья и некоторые другие приехали довольно поздно. Однако капитан Драдж все не появлялся, и Фэлкон ждал его приезда с величайшим волнением. Он прекрасно понимал: в первые же минуты все станет ясно. И если окажется, что у капитана появились какие-то подозрения, то придется приложить максимум усилий, чтобы их развеять.

Время шло, уже начались танцы, и гости принялись демонстрировать свои костюмы. И только сейчас наконец-то появился Драдж в наряде морского капитана. Взглянув на него, Хокхерст с улыбкой сказал: