Путеводитель по судьбе: От Малого до Большого Гнездниковского переулка - Геннадий Красухин

Не говорю уже о том, что удалось студентке познакомиться с несколькими своими английскими ровесниками, рассказать им правду о Советском Союзе, которую они зачарованно слушают. Особенно заинтригован молодой негр: он с приятелями готовится к забастовке против постоянного бессовестного снижения зарплаты хозяином.

Ну, и хватит пересказа. Суть, надеюсь, ясна? Вот против неё и выступил наш отдел. И даром нам это не прошло. Евгеньев с друзьями, разумеется, бросился в ЦК. От чиновного гнева удалось откупиться, включив фамилию Евгеньева в один из дежурных обзоров литературы, который писал для газеты какой-нибудь официальный критик. Причём не просто удалось откупиться, но и не потерять при этом лица, потому что название рассказа Б. Евгеньева и фамилию его автора мы вставили в придуманную мной фразу «в последнее время обратили на себя внимание читателей произведения патриотической направленности.». А каким образом обратил на себя внимание этот рассказ, читатели не забыли.

Умный Сырокомский, хитро поблёскивая глазами из-под очков, сказал нам с Буртиным: «Ловко! И ведь жаловаться не на что автору, только радоваться!» И как писал классик о первом советском вожде, «засмеялся довольный».

– Ты читал первый номер «Знамени»? – спросил меня недавно мой друг и бывший коллега по «Литгазете» Александр Борин.

– Нет, – говорю. – А что там?

– Байки Радзишевского, – отвечает. – Прочти, что он пишет о Сырокомском. Мы тут с Толей Рубиновым написали по этому поводу. Если хочешь, присоединяйся, – и он переслал мне по электронной почте письмо, подписанное не только им и Рубиновым, но и ещё несколькими бывшими литгазетовцами.

В Интернете я нашёл «Знамя». Прочитал «Байки старой «Литературки»». Очередную порцию баек. Потому что печатает их Владимир Радзишевский не впервые. И, кажется, решил посвятить их собиранию жизнь.

Они – разные. Есть удачные, есть не очень. Особенно неудачны о том, в чём автор не принимал участия, они записаны с чужих слов, по слухам. А слухи порой чего только не несут!

Я прочитал байку, посвящённую Сырокомскому, которая возмутила Рубинова и Борина. Она и меня возмутила. И своим названием: «Была бы собака, а камень найдется». И нелепым сравнением Сырокомского с Марьей Васильевной Розановой, которая не давала раскрыть рта мужу, Андрею Донатовичу Синявскому (его Радзишевский сравнивает с Чаковским), всегда говорила за него, так что Синявский благодушно махал рукой: «Если в доме есть собака, самому хозяину нечего лаять».

А дальше Радзишевский произносит фразу, которая вызвала бурное негодование старых литгазетовцев: «При главном редакторе Александре Борисовиче Чаковском такой собакой в газете был его первый зам – Виталий Александрович Сырокомский». Я подписался под их письмом, согласившись с ними. Но лично меня привело в полное недоумение следующее за этим продолжение:

«Сырокомского Чак привел в «Литературку» из «Вечерней Москвы». И первым делом Сыр вызвал на ковер Юрия Буртина. Тот успел перед самым приходом Чаковского разнести его повесть «Свет далекой звезды». Конечно, не самому же хозяину разбираться с обидчиком, если есть Сырокомский.

– Юрий Григорьевич, – сказал Сыр Буртину, – вы понимаете, что Александр Борисович с вами работать не может.

И Буртин ушел к Твардовскому, в «Новый мир». По-моему, не прогадал».

Ещё Володя Михайлов, работавший до Олега Мороза завом отделом науки, заметил, как раболепно звучат в устах сотрудников эти «Чак» и «Сыр». «Вы же в глаза их так не назовёте, – резонно говорил Володя. – Зачем же храбриться втихомолку!»

Но не только в этом дело. Радзишевский не производил в газете впечатление смельчака, но слыл человеком порядочным, который не станет возводить напраслины на другого.

Стал, оказывается. Он пришёл в газету пусть и не намного, но позже меня (кажется, году в 1969-м). Юру Буртина Радзишевский в «Литературке» не застал. Печально не то, что он выступает свидетелем того, чего не видел. Безобразно, что б л а г о – детеля Юры он выставляет в роли гонителя.

Буртин не работал в «Литературной газете» до прихода Чаковского. И разнёс его повесть не перед самым приходом, а гораздо раньше – года за три до появления Чаковского в газете. Причём разнёс не «Свет далёкой звезды», а тогдашнюю (1960-й год) новинку – «Дороги, которые мы выбираем». Разумеется, Чаковский об этом не забыл. Но других к воспоминанию об этом не побуждал.

Я рассказывал в «Стёжках-дорожках» о недолго проработавшем редакторе отдела литературы, детском писателе Владимире Карповиче Железникове (позже он прославился своими повестями «Чудак из шестого «Б»» и «Чучело», по которым поставили фильмы, удостоенные государственной премии. Железников её получил оба раза как сценарист). Владимира Железникова привёл в редакцию Сырокомский. А тот немедленно предложил Буртину стать своим заместителем, не ведая о рецензии на Чаковского.

И меня в газету позвал Железников. А сам скоро из неё ушёл. Чаковский за что-то на него наорал, Володя его не дослушал. Вышел и в так называемом «предбаннике», где сидела общая секретарша Чаковского и Сырокомского Фрида, написал заявление об уходе.

Его отговаривал Сырокомский, его отговаривал наш отдел – отдел Буртина. Но Железников был непреклонен.

А Буртин работал после этого ещё больше полугода. Чаковский, конечно, не был рад такому заведующему, но до поры до времени его терпел.

Терпение его лопнуло, когда Юра стал издеваться над так называемыми обязательными для отдела заданиями (нас ведь курировал секретариат Союза писателей СССР). Скажем, объявляет главный редактор, что мы должны заказать рецензию на такой-то роман руководящего писателя. «Хорошая книга! – подтверждает Буртин. – Рецензия на неё будет подарком любителю литературы». Все фыркают, а Юра сохраняет серьёзность. Вот здесь неприязнь Чаковского вылезла наружу, и он пошёл вкатывать Буртину выговор за выговором, явно собираясь выставить его за дверь.

Дожидаться, когда ему на неё укажут, Юра не стал. Он подал заявление об увольнении по собственному желанию.

Свидетельствую: это заявление невероятно расстроило Сырокомского, который любил независимых людей. Он уговаривал Юру остаться хотя бы обозревателем, обещал ему свободный график. Однако работать в газете Чаковского Юра больше не хотел.

И ушёл он не в «Новый мир», а в никуда, на «вольные хлеба». Это через некоторое время, узнав о его положении, позвал Твардовский Буртина к себе в журнал.

Письмо, восстанавливающее честь и достоинство покойного Виталия Александровича Сырокомского, мы напечатали в «Знамени», которое давно уже переехало с Тверского бульвара.

Но в то время, о каком я вспоминаю сейчас, журнал был именно там, в доме № 25. А по прямой от него – через бульвар и чуть забирая влево, находилась городская усадьба 1850-го года, перестроенная в 1874-м году знаменитым венским архитектором А. Е. Вебером. Тот прибыл в Москву по приглашению предпринимателя и мецената Александра Александровича Пороховщикова, известного тем, что он возвёл культурный центр «Славянский базар», куда входил и популярный у интеллигенции ресторан. Увы, ничего не сохранилось – ни центра, ни ресторана! Вебер двухэтажную усадьбу перестроил, но не надстроил. Надстроили её уже в советское время. Мимо неё мы сейчас как раз и идём. За ней в глуби стоит ещё более древний дом – 1820-х годов. Вебер и его перестроил в 1874—1875-м. Этот дом знаменит тем, что здесь в 1900—1915-х годах находилась редакция сатирического журнала «Будильник». Того самого, который основал карикатурист Николай Александрович Степанов в 1865-м году. Выходил он шесть лет в Санкт-Петербурге. Потом через два года с 1973-го стал издаваться в Москве. Именно в нём начал печататься с уморительными своими рассказиками двадцатилетний Антоша Чехонте, постепенно мужая и превращаясь в Чехова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});