Роковое наследство - Бенедиту Барбоза

Лия восприняла этот вопрос как шутку и перешла к самому главному — тому, что мучило ее уже несколько дней:

— Папа, а если бы ты узнал, что у мамы есть другой мужчина, то не пытался бы его избить или даже убить?

— Нет, я же не псих, — ответил Бруну. — А почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что у мамы действительно есть любовник. Я видела их вместе. Мне было так больно, что хотелось умереть.

Она заплакала, и Бруну обнял ее:

— Не надо так убиваться, доченька. Мама сделала свой выбор, это ее право. А я узнал обо всем гораздо раньше тебя, но, как видишь, сумел обойтись без рукоприкладства. Надеюсь, что и в дальнейшем смогу себя сдержать, чтобы разрешить все спокойно.

Глава 7

На третий день после исчезновения Олегариу — живого или мертвого — Фаусту пришло в голову, что этот правдолюбец мог каким-то чудом доползти до своего дома и, значит, искать его надо там.

Однако у дома Одегариу он увидел припаркованную машину Маркуса — скотовладельца гостившего у Бердинацци. Это было очень странно, и Фаусту, испугавшись, подумал, что так называемый скотовладелец может быть переодетым детективом, расследующим убийство Олегариу или — если тому удалось выжить — покушение на его жизнь.

Еще не зная, как лучше поступить, Фаусту свернул в сторону от дороги и заглушил мотор. Затем, немного успокоившись, стал размышлять. Если он, Фаусту, до сих пор не арестован, значит, Олегариу не смог сказать, кто в него стрелял, но, вероятно, дал понять, что это был человек из окружения Бердинацци. Вот полицейские и отправили туда свою ищейку. И шума решили не поднимать, надеясь, что Олегариу придет в сознание и сам расскажет, что с ним произошло.

Дойдя в своих размышлениях до этого, наиболее страшного предположения, Фаусту пришел к выводу, что любой ценой должен разыскать больницу, в которой находится Олегариу, и уничтожить его до того, как тот сможет заговорить. Добраться же до этой больницы легче всего будет с помощью «скотопромышленника».

И, преодолев страх, Фаусту направил свою машину вслед за машиной Маркуса, которая к тому времени уже отъехала от дома Олегариу.

Разумеется, Маркус и предположить не мог, что за ним кто-то станет следить. Спокойно подрулил к отелю, где накануне оставил дорожную сумку, вынес ее оттуда и направился домой, в Рибейран-Прету.

А Фаусту, воспользовавшись своим знакомством с хозяином отеля, быстренько выяснил, что «скотопромышленник» оплатил счет не наличными деньгами, а чеком, на котором указано имя: Маркус Медзенга.

Услышав это, Фаусту вздохнул с облегчением и обругал себя за свои недавние фантазии. Но то, что парень оказался Медзенгой, вселило в Фаусту новую тревогу: наверняка племянник Бердинацци появился здесь неспроста. Как бы он не составил серьезную конкуренцию Рафаэле! И уж совсем плохо, что Медзенга зачем-то заезжал к Олегариу. Интересно, какая между ними может быть связь?

«Об этом следует подумать в более спокойной обстановке, — решил Фаусту. — А пока надо обшарить каждый уголок вблизи дома Олегариу».

Именно этим он и занимался последующие полчаса, однако поиск и на сей раз ничего не дал.

Зато в доме Бердинацци ожидал неприятный сюрприз: Жеремиас заявил, что Олегариу вовсе не уехал в Соединенные Штаты.

Фаусту похолодел от ужаса, но все же спросил:

— А где же он?

— Не знаю, — ответил Жеремиас. — Но он даже не снял деньги со своего счета.

— А как вы об этом узнали, дядя? — подключилась к разговору Рафаэла.

— Если я о чем-то и беспокоился в этой жизни, то о банковских счетах, — пояснил Жеремиас.

— Зачем он тогда сказал, что едет к сыну? — изобразил удивление Фаусту.

— А затем, чтобы усыпить нашу бдительность! — сердито бросил Жеремиас. — Олегариу наверняка не успокоился и затевает против меня какую-то гадость. Я даже подумываю, не обратиться ли мне в связи с этим в полицию.

— Мне кажется, вы несколько преувеличиваете возможности Олегариу, — как можно спокойнее произнес Фаусту, но Жеремиас такой довод не убедил.

— Нет, — сказал он. — Поезжай в город, Фаусту, зайди в полицейский участок и скажи инспектору, что я хочу с ним поговорить.

Отдав это распоряжение, Жеремиас вышел, а Рафаэла прямо спросила Фаусту:

— Скажи, это твоих рук дело? Ты убил Олегариу?

— Нет. Он подозревал тебя. И если его убили, то это могла сделать только ты! — отрезал он. — Так что сиди и помалкивай.

— О чем вы тут спорите? — спросил неожиданно вернувшийся Жеремиас.

— Мы говорили о том парне, который к вам заезжал, — нашелся Фаусту. — Мне он показался подозрительным, и я решил навести о нем справки. Так вот, в отеле, где он первоначально остановился, мне сказали, что его зовут… Маркус Медзенга! Это имя стоит на чеке, которым он расплатился.

— Час от часу не легче! — разгневался Жеремиас. — Что понадобилось этому проклятому Медзенге? Почему он назвал вымышленную фамилия?

— Наверное, опасался, что вы его прогоните, — сказала Рафаэла. — неужели время так и не стерло ту давнюю ненависть?

Жеремиас посмотрел на нее с удивлением:

— А ты, похоже, его защищаешь?

— Нет, — потупилась Рафаэла.

— Запомни, племянница, — строго произнес Жеремиас, — все Медзенги — наши кровные враги. А ненависть… Это как сорная трава: выдернешь в одном месте вырастет в другом… Клянусь, я собственноручно расправлюсь с этим Медзенгой, если он вздумает еще раз ступит на мой порог.

Фаусту конечно же не выполнил поручения патрона и не стал привлекать полицию к поискам Олегариу.

Однако на труп несчастного вскоре наткнулись люди, работавшие на кофейной плантации. Доложили Жеремиасу, и тот уже сам вызвал по телефону полицию.

Инспектор Валдир, прибывший на место преступления, нашел рядом с трупом железнодорожный билет ии ручку. Сквозь пятна крови на билете можно было прочитать только одно слово: «Жеремиас». А дальше шли просто какие-то закорючки.

— Вероятно, потерпевший умер не сразу после выстрелов и, уже истекая кровью, попытался записать для вас какую-то важную информацию, — сказал Жеремиасу Валдамир.

— Он до конца остался моим другом, — с болью произнес Жеремиас. — А я его очень обидел… Но теперь не пожалею собственной жизни, чтобы расшифровать эти записи! Клянусь, я найду убийцу и сумею отомстить за Олегариу!

Валдир, искренне сочувствуя Жеремиасу, сказал, что расшифровкой записи займутся специалисты, а убийцу он попытается найти сам.

Спустя несколько дней в круг подозреваемых попал и Маркус Медзенга, чей приезд в Минас-Жерайс пришелся на день убийства Олегариу. Маркуса подвело то, что в отеле и на бензоколонке он использовал чековую книжку, а Бруну к тому времени уже закрыл его банковский счет.