Трудно Разлюбить (СИ) - "Uma"

— Хозяйка, здрасте! Этот чудак говорит, что мы не сможем починить водопровод, дескать, у хозяина стоит некий супер-фильтр. Я вижу, сможем, если нам никто не будет мешать…

— Никто не будет, — вернувшись из путешествия в мир подарков Кирилла к реальности, заверила я усатого полноватого дядьку в синей робе и кепке. — Вы Саныч? — спросила я и протянула ему руку, — меня зовут Жанна…

— Кхе, нет, какой я Саныч! — смутился мужчина, неловко пожимая мне руку, точнее, пальцы. — Саныч наверху, это наш босс. Мы его ни разу не видели. Я Юрий Петрович, можно просто Юра. Со мной еще ученик пришел, — он верхней частью тела подался назад, к открытой двери ванной. — Эй, тут хозяйка… Ну, не обращайте внимания, парень неразговорчивый, но толковый…

Тут подошел Кирилл, уже готовый выпорхнуть на работу, с Юрием они выяснили, что босс Саныч это некий известный производитель и ремонтник оборудования для водопроводов и партнер Михаила по игре в гольф.

— Оставляю вас, опаздываю на встречу, — Кирилл чмокнул меня в губы, — Жа, не скучай! Вызови клининг, пусть вычистят тут все. Позвони Нур, пусть поможет тебе подобрать свадебное агентство…

— Ладно, сделаю, — кивала я снисходительно и радостно. — До вечера!

Рабочие в ванной о чем-то негромко переговаривались. Я, оперевшись ладонью на ониксовый косяк, заглянула к ним. Там, на корточках перед ноутбуком сидел молодой мужчина, в той же робе и кепке, что и Юрий. Головы он не поднимал, поэтому я разглядела лишь обросший подбородок.

— Не волнуйтесь, Жанна, — добродушно посмотрел на меня Юрий. — Проанализируем систему, увидим сбой. Фильтр у вас знатный стоит, я редко такие вижу. Бываю в не бедных домах…

— Работайте, не буду мешать. Чай, кофе, бутерброды, если захотите, зовите меня, — улыбнулась я, еще раз взглянув на молчаливого ученика слесаря.

По квартире я не ходила, а летала, иногда и прыгала от радости. За мной хвостом ходил Витя. Девочки держались вместе, переживая новость о скорой свадьбе каждая на свой лад. В тот день, казалось, меня не могли обидеть даже слова Алены:

— Зачем тебе замуж, ты уже старая? — она злобно косилась и кривила дрожащие губы. — Кирилл может найти себе кого-то помоложе…

— Алена, знаю, Кирилл тебе нравится, — я потянулась, чтобы обнять племянницу. Девочка упрямо увернулась. Тогда я вздохнула, — но он в отцы тебе годится. И он мой мужчина!

— У тебя был Данил, бабушка тоже говорила, что он в сыновья тебе годился, и что? — беспощадно напала на меня Алена со вздернутым подбородком и вытаращенными глазами, похожая на брехливую шавку — Ты его не любила, что ли, только удовольствие получала? Не любила, раз бросила помирать в госпитале!

Я схватила девчонку за руку и дернула на себя, не в силах больше терпеть ее нахальство:

— Хочешь вылететь из этих апартаментов на Промышленную? — прошипела я ей в лицо и оттолкнула от себя, пустила ее в свободный полет на пол. — Вылетишь сразу после моей свадьбы! Будешь заботиться о бабке и брате, как я делала все эти годы. Поняла?

— Тетя Жанна! — Племянница моя, почти упав на спину, сильно ушибла локоть, и теперь ныла от боли и обиды. — Я не хочу на Промышленную! Я останусь здесь или сбегу…

— Еще раз услышу от тебя суждения о моих отношениях с Данилом, выгоню! — пригрозила я, выходя из комнаты Вити, где мы схлестнулись. — Не тебе рассуждать об этом, поняла?

Мать с Аленой как будто раздирали меня на кусочки, когда начинали припоминать мне все грехи и ошибки. Ни один звонок или визит к маме в пансионат не заканчивался добром. Постоянно я слышала недовольство, упреки в том, что я бросила, забросила, не люблю никого, кроме себя. Если так пойдет дальше, от меня не останется живого места, а материнские укусы будут вечным моим наказанием.

— Мама, ты же сама уговаривала меня быть с Кириллом, что не так? — спрашивала я каждый раз. — За тобой ухаживают, у меня отличный вид из окна! Чем ты недовольна?

— Твой брат никогда бы нас не оставил… — обидчиво поджимала губы мама, сидя в инвалидном кресле у окна светлой одноместной палаты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мой брат подвел всех нас, ма, он оставил нас навсегда! Из-за него меня закрыли на долгих пять лет. Пять лет, мама, это не шутки, это моя жизнь, — возмущалась я и переходила на грубость. — Собаке собачья смерть…

— Жанна, замолчи, замолчи, — кулаком стучала мать по подлокотнику кресла. — Не хочешь приходить, не приходи, только не говори мне такие вещи…

Чтобы успокоиться, я пошла на кухню с намерением приготовить небольшой перекус для себя, Вити и рабочих. Заинтересованный Витин голос я слышала рядом с ванной, значит ребенок был там, с незнакомыми людьми, — ему не привыкать. Иногда он сидел со мной в магазине целую смену и развлекал покупателей своей любознательностью. Один из мужчин, кажется, опять Юрий расспрашивал его о чем-то и сам отвечал на детские вопросы. Я, все еще взвинченная, поправляя распахнувшийся халат, пошла забрать его.

— Пошли, Витя, не мешай дядям работать, — с ходу начала я, бросив мимолетный взгляд на второго рабочего, который резко посторонился, пропуская меня в ванную.

Во мне что-то взорвалось, какая-то эмоция, долго не находившая причины для выхода. Ожидание, надежда или страх, — все эти чувства взорвались во мне одним разом. Я замерла, тряхнула головой, отгоняя внезапно возникшее и пронзившее меня видение; Даниил в робе слесаря, его рост, плечи, сложение, и не его резкость, настороженность!

— Данил?! — я сделала пару шагов назад, вглядываясь в тень от козырька кепки, падающую на лицо рабочего. Я буквально заглянула под нее, желая развеять наваждение. — Данил, это ты…? — От мужского лица исходило тепло, — взволнованное дыхание открытым ртом.

— Ага, это Даниил, мой ученик, — растерялся Юрий, выглянув из ванной. — Кхе… вы знакомы? Вот те раз!

Мы долго молчали и боялись смотреть друг на друга. Он сидел на кухне, куда я его привела, сама не зная зачем, взяла за руку и потянула за собой, забыв, что шла за Витей. Я стояла совершенно опустошенная, не чувствуя ног, рук и стука сердца, во мне словно все остановилось. Чтобы придти в себя, мне потребовалось минуты три. Иногда я думала о том, что скажу Даниилу, если вдруг встречу его еще раз. Вместе мы были всего два месяца, виделись по выходным, обменивались жаркими посланиями и любили друг друга без обязательств. Так и скажу, думала я, успокаиваясь. Почему же тогда, вспоминая о Данииле, я начинала дрожать, мне хотелось плакать и бежать искать его по белу свету?

— Ты… поменял профессию? — зачем-то спросила я. Знакомый взгляд наконец скользнул по мне солнечным лучом, заставляя стучать быстрее мое замершее сердце. Моя грудь, придавленная всеми чувствами сразу, стала тяжело приподниматься. — Ну говори же! Чего ты молчишь? Это я должна молчать…

— Я искал тебя, Жанна… Едва опомнившись, я писал, звонил, потом приехал сюда, — выговорил Даниил незнакомым мне голосом. — Мне нужна была работа….

Прежний голос, мягкий и одновременно мужественный, звавший меня по имени, ласкающий мой слух, я часто слышала во снах. Новый голос, поврежденный, треснувший колол и мучил предательницу Жанну. В остальном это был тот же Даниил, — мое тело узнало его, хотело его.

— Мне нечего тебе сказать, Даня. Первые недели я тоже пыталась дозвониться до тебя, узнать, как ты. Твоя мама отругала меня, справедливо, конечно, — заговорила я и нервно, и смущенно, подходя к столу, за которым он продолжал покорно сидеть. — Единственным моим оправданием может стать мысль о том, что ты забудешь меня. Мама с Кириллом так говорили: «- он молод, ты ему не нужна».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кирилл твой судит по себе, наверное, — прервал мои нелепые оправдания Даниил. Он посмотрел на меня строго и сжал кулаки. — Ты что наделала, перешла к нему? Все, Жанна, я тебя нашел. Ты будешь со мной!

Два счастья в один день пережить сложно, одно из них обязательно затмит другое. В моем случае одно счастье могло превратиться в несчастье; как совместить возвращение Даниила и свадьбу с Кириллом? Никак.