Стреляй первым - Сергей Гайдуков

— В моем случае такого не будет, — усмехнулся Иван. — Я пришлю вам подробный отчет о случившемся. С того света.

— Прекращайте эти упаднические настроения, — серьезно сказал Диспетчер. — Лучше думайте, как потратите деньги.

— Это должно меня вдохновить на подвиг?

— Разве нет?

Глава 21

Уже в начале шестого Иван появился в Ясеневе. Как и было обещано, он позаботился о продуктах для Артема. Но самого Метельского Иван обнаружил в довольно неожиданном состоянии.

Тот сидел на полу в одних трусах, вспотевший и усталый. Рядом стояли две гири.

— Привет, — сказал Метельский, с трудом переводя дыхание.

— Я не знал, что ты отнесешься к этому так серьезно, — Иван поставил сумку на пол.

— К чему? К своей жизни? Я всегда отношусь к ней достаточно серьезно, — Артем с трудом встал на ноги. Грудь его ходила ходуном, и Цветкову показалось, что он сейчас, как усталая собака, вывалит длинный розовый язык.

— Главное — не надорваться, — посоветовал Иван.

Артем проигнорировал его реплику, сел на стул, засунул ступни под батарею центрального отопления и принялся качать пресс, Иван, слегка удивленный, молча наблюдал за этим самоистязанием, пока не увидел минут через десять, как лицо Метельского побагровело от прилившей крови.

— Эй, — настойчиво сказал Иван. — Юный самурай, отдохни.

— Попозже, — прохрипел Артем. Поднимаясь в очередной раз в вертикальное положение, он издал странный звук, похожий одновременно на стон от боли и на воинственный клич.

— Если ты решил покончить жизнь самоубийством, то есть более быстрые и менее болезненные способы, — уже без особой надежды на вразумление друга сказал Иван.

— Тебе лучше знать, — с трудом произнес Артем. — Это ты же у нас специалист. По убийствам, самоубийствам.

— От кого я это слышу? — съязвил Иван. — От папы римского. От тибетского далай-ламы? Не ты ли у нас любитель замочить шесть человек после обеда?

— У меня не было другого выхода. — Метельский встал со стула. — Я тебе уже говорил.

— А у меня был?

— Давай договоримся: я не лезу в твои дела, ты не лезешь в мои. Я не хочу знать, что там тебя заставило заниматься такими делами, а ты…

— Очень интересно! Ты уже впутал меня в свои дела по самые уши, а теперь начинаешь вставать в позу: я сам по себе, ты сам по себе… Чистюля нашелся!

— Я-то убил не нарочно, а из необходимости! Мне нужно было спасать свою шкуру.

— Это все одно и то же, — развел руками Иван. — Ради собственного благополучия ты испортил жизнь другим людям. Причем основательно. Не волнуйся, так делают все. Только в разных масштабах. И я так делаю. Разницы между нами нет никакой, как бы ты ни пытался ее найти.

— Да я не о разнице, — Артем присел на подоконник. — Я просто никак не приду в себя…

— После чего? — Иван устроился рядом.

— После того, что узнал о тебе. Я никогда не думал, что ты…

— А что ты вообще про меня думал?

— Я думал, что у тебя все нормально, все как у людей: дом, семья, работа…

— Разве ты не заметил: у меня есть и дом, и жена.

— Но твоя работа…

— Не обращай внимания. Я уже давно не обращаю.

— Я всегда считал, что ты — более правильный, чем я, у меня-то всегда были антиобщественные наклонности: фарцовка, валюта и все такое прочее… Мне казалось, что ты другой.

— Я и есть другой. Чем ты занимался последние годы?

— Я? Я… В общем, у меня были приключения. Самые разные. Иногда опасные, иногда приятные. Поездил по разным местам…

— Вот так: ты искал приключений на свою голову, а я работал на свою семью.

— Значит, ты все-таки правильнее меня? — удивился Артем.

— Я осторожнее. И поэтому не я прошу помощи у тебя, а ты просишь у меня.

— Если ты будешь мне этим тыкать каждые пять минут…

— Не буду. Я привез тебе еду, как и обещал.

— Спасибо. Ты еще ничего не узнавал про Бешеного?

— Я же сказал: в начале следующей недели. Сейчас я занят.

— Понятно.

— Не переживай, я помню и о Бешеном, и о тебе, разберемся…

— Только постарайся не быть слишком крутым, — попросил Артем. — Не надо из-за меня лезть на рожон.

— Да я не крутой. Я очень мирный человек. Если мне не наступать на старую мозоль.

— Ты случайно не меня называешь старой мозолью?

— Много чести, — усмехнулся Иван.

Глава 22

За ужином Иван в основном помалкивал, слушая Настину болтовню. Жена весьма живо рассказывала о своем первом визите на курсы, и тут Иван вдруг сообразил, что осталось полтора дня до операции, а вся его команда состоит из Сереги, Рыжего и Кондратьева. Причем список возможных кандидатур практически исчерпан. Больше всего бесило то, что из-за отсутствия инструкций нельзя было прикинуть, соответствует ли его компания тому заданию, на которое «подписался» Иван.

Не то чтобы эти трое были плохи, а двое из них уже работали вместе с Иваном. Все равно причин для беспокойства было больше, чем причин для успокоения. Иван подозревал, что его сомнения будут продолжаться вплоть до самого утра пятницы. Он рассеянно смотрел на жену, даже кивал ей, будто соглашаясь с ее словами, но слов он даже не слышал, полностью погрузившись в переживания по поводу туманных перспектив будущего дела.

Он не послал к чертовой матери все это мероприятие по нескольким причинам: Иван не считал акцию стопроцентно провальной. Ивану нравился Диспетчер и не хотелось его огорчать, у Ивана не было на этот счет плохих предчувствий. Последнее обстоятельство также было значительным, поскольку Иван привык прислушиваться к своей интуиции. Пока она помалкивала, и это внушало определенные надежды насчет пятницы.

И если бы еще…

— Ты меня не слушаешь, — сказала Настя. Иван не услышал ее фразы, как и предыдущих. Но по озабоченному лицу жены понял, что она говорит что-то важное, и очнулся.

— Что? Извини, я немного отвлекся…

— На что это ты отвлекся?

— Да так, на работе… Я тебе еще не говорил: меня посылают в командировку.

— Когда?

— Завтра после обеда уезжаю.

— Надолго?

— Двое суток. В субботу к вечеру уже вернусь.

— Ты еще не заводил на работе разговоры?

— Какие?

— Насчет меня.

— Ах это… — Иван едва сдержал раздражение. — Говорил…

— Ну и что?

— Мне сказали, что штат полностью укомплектован, и вакансий не предвидится. Больше того, предполагается небольшое сокращение в следующем месяце.

— Я, надеюсь, тебя не уволят? — Настя, как и предполагал Иван, сразу же забыла про свои собственные честолюбивые устремления и забеспокоилась за мужа.

— Нет, конечно, нет. Где они возьмут еще такого специалиста? — усмехнулся Иван.

— Слава Богу, — Настя взяла его ладонь в свою и пощекотала указательным пальцем. — Я всегда хотела тебя спросить: а чем ты конкретно там занимаешься? Что ты делаешь?

«Очень своевременный вопрос», — подумал Иван. Он накрыл маленькую ладошку жены своей и стал объяснять:

— У моей должности нет четкого названия…

— Как это так?

— В штатном расписании она значится как «консультант». Но это не совсем точное определение.

— И кого же ты консультируешь?

— Я не столько консультирую, сколько решаю проблемы.

— Какие?

— Самые разные. Как только где-то возникает какая-то проблема, я немедленно туда направляюсь и стараюсь ее решить.

— Ага, — наморщив лоб, сказала Настя. — Я об этом читала. Кажется, это называется «конфликтолог».

— И это тоже не совсем точно. Я не только устраняю конфликты между людьми, но и вообще…

— Вообще?

— Например, где-то недостаток средств, а где-то их переизбыток. Вот я и перераспределяю…

— Я одного не пойму, чем у вас директор занимается, если все проблемы решаешь ты?

— Директор? Деньги получает, — с притворной грустной улыбкой ответил Иван. В следующую секунду он понял, что выдуманная им схема вовсе не выдумана, а существует в действительности. А его истинная роль немного отличается от только что описанной в разговоре.

«Проклятое подсознание! — мысленно выругался Иван. — Скоро начну во сне разговаривать!»

— Ладно, — сказала между тем Настя, — если у вас все так сложно, то я не настаиваю. Устроюсь где-нибудь на другое место.

— Ты сначала выучись, — назидательным тоном заявил Иван. — Занятий не пропускай, домашние задания делай. Родительских собраний у вас там не предвидится? А то ведь я приду.

— И что ты сделаешь, если мне поставят двойку? — Настя приблизила к нему свое лицо так, что они коснулись друг друга носами.

— Я тебя зверски отшлепаю, — Иван протянул под столом руку и дотронулся до колена жены. Та изобразила возмущение оскорбленной невинности: