Сказка для взрослых - Эдуард Юрченко

– Ну, прав, – чуть сдуваясь, произнес кабан.

– Мой друг, а когда-то и твой товарищ, на мою беду, всегда отличался прямым нравом и не умел юлить, отчего нам обоим не раз доставалось, и именно поэтому мы не смогли заработать того, что могли заработать. Эта, с позволения сказать, звериная морда, – продолжал кот, явно злясь на своего друга, – никогда не могла держать язык за зубами, когда его надо было там держать, – все сильнее злясь, говорил полосатый, демонстрируя то подранный бок, то глубокий шрам. – Видите ли, правду он любит. Может, я и в этом не прав?

– Да нет, прав, – совсем сдуваясь, проговорил кабан.

– Так вот, за все те годы, что мы знакомы, он не изменился ни на желудь, как был рубакой, так рубакой и остался, сто проблем на мои седые уши. К чему это все я? Ах, да, так вот: врать и петлять эта скотина так и не научилась, несмотря на такого учителя, как я. А посему, ты можешь не верить мне, но кабан-то всегда будет эталоном правды. Так что если такой формат диалога тебя устроит, я, пожалуй, начну.

Кабан молча кивнул, до конца не поняв смысла сказанного мяукающим созданием.

– Итак, что же изменилось? А то, что за последнее время мы с другом кабаном стали достаточно состоятельными звериными мордами…

– Вы клад нашли? Или наследство получили? – съязвил вояка.

– Ни то, ни другое. Облегчили мы тут совместными усилиями кое-кого на пару тысяч шишек…

Не успел кот договорить, как кабан присвистнул, а его друг, он же – эталон правды и справедливости – тут же вставил:

– Котяра старого шакала на шишки нагрел!

– Ну, не я один, а мы вдвоем, – скромно опустив глаза, произнес полосатый.

– Да ну, неужели самого кознеплета развели? Ну, молодцы, ну, уважаю! – кабан, как будто это он сам развел того самого кознеплета, подбежал к старому другу, тоже вскочившему, как по команде, и со всего маху стукнул копытом о его копыто. Потом, что-то вспомнив, убрал радость с рыла и, вернувшись обратно в выбранный образ, присел на траву.

Кот, видя реакцию кабанов, еле заметно ухмыльнулся и продолжил:

– Так вот, разведя обозначенную особь, мы перестали, что называется, нуждаться, ну и, как результат – зажили, так сказать, на широкую лапу. А насколько ты знаешь, бесстрашная рожа, шишки мы никогда не копили, ввиду отсутствия такой привычки. Нагулявшись же вдоволь, мы почему-то вспомнили о зверьках, которых тоже, в свое время, немного облегчили на их непосильный груз…

– Припомнили, что у них еще шишки остались, – опять вспылил кабан.

– Да нет, мы почему-то наоборот – решили выполнить взятые обязательства.

– А зачем?

– Такое вот, понимаешь ли, меценатство получается, объяснить которое иначе, как порывом звериной души, я и не могу. То ли стареем, то ли друг мой на меня влияние имеет, а может, и еще почему… Не знаю я…

Звереныши молча слушали диалог, моргая и ничегошеньки не понимая.

– А в чем помочь-то им собирались? – спросил кабан.

– А ты типа не знаешь, чего зверьки ищут, – удивился кот, а его друзяка повторил движение полосатого, изображая удивление. – Я гляжу, у вас тут дружба завязалась, а ты – ни сном, ни духом…

– Ну я… мы… – начал оправдываться кабан.

На помощь ему пришел шакаленок:

– Да, мы подружились, и уже дружим какое-то время, вот только все еще никак не успели дяде кабану рассказать о цели нашего путешествия, – сказала зверушка, встав впереди кабана.

Кабан положил лапищу на спину щенку, демонстрируя присутствующим свое расположение к животинке:

– Ну, да… Где-то так, – выдавил из себя клыкастый.

– Ба, что я вижу!.. Или я чего-то забыл, или именно ты более остальных в сторону шакалов щетину дыбил, а если быть точным, то конкретно в мою сторону? А тут на тебе – шакаленка в друзья записал!.. Слышь, друг кабан, ты хоть что-нибудь понимаешь?

– Не-а, – просто мотнул башкой товарищ кота, таращась то на представителя своего вида, то на шакаленка, то просто на присутствующих, – я и без загадок путаюсь, а тут – такое…

Кабан, загнанный в угол сложившейся ситуацией, тупо мычал:

– Ну, так он еще щенок… – не найдя лучшего объяснения ляпнул кабан.

– А что, когда он подрастет? Придушишь толстоносого – и все? Конец дружбе? – не выдержав, съязвил кот.

– Никого я душить не собираюсь, – не зная, что ответить, пробубнил кабан. – А будешь язвить – вообще с тобой разговаривать не стану, – как бы обидевшись, произнес он.

– Слушай, я тебе не папа с мамой, чтобы учить уму-разуму, сам уже большая скотина – вот сам и решай, с кем просто водиться, а с кем дружбу дружить. Правильно я говорю? – выпалил полосатый, обращаясь к своему закадычному дружку.

– Да всегда! – ляпнул тот, и, уже обращаясь к кабану, продолжил: – Молодца, уважаю, это по-нашему, по-настоящему!.. Эт да, здорово, и вообще – чистый Версаль, засуди меня козел!

– А козел с Версалем тут при чем? – не понял жеребенок.

– Да они вообще тут ни при чем, – ответил за друга кот, – это из него эмоции прут. Вы его, зверьки, не трогайте, ему надо выговориться.

– А когда выговорится? – пискнул лисенок.

– Тогда тем более не трогайте, потому как толком ответить он не сможет, а вам еще неделю придется голову ломать над сказанным.

Пока кот объяснял зверькам особенности тонкой организации незамысловатой натуры своего компаньона, два кабана отделились от галдящей толпы, отойдя на приличное расстояние и уже там обменивались впечатлениями и, вероятно, выясняли давненько не решенные вопросы.

С к а з о ч н и к: Честно говоря, если бы читатель мог услышать разговор старых друзей, то вряд ли бы понял смысл происходящего. Для стороннего наблюдателя это был диалог двух глухонемых: каждый говорил о чем-то о своем, но при этом оба понимали друг друга. Это был даже не разговор, а обмен междометиями, усиленный непереводимой игрой слов и жестикуляцией. Таким вот нехитрым способом общающиеся субъекты, скорее всего, отражали собственное видение некогда произошедших событий, без какой бы то ни было смысловой нагрузки. К зверенышам кабаны вернулись в обнимку.

С к а з о ч н и к: Да, чуть не забыл: после того, как старый воин привел на место лежки кабанов детский сад из соседнего леса, часть хрюкающего бомонда стала тихо недолюбливать предводителя, с одной стороны – за мягкотелость, а с другой – за то, что как-то не по масти кабанам с шакалами, псами да волками якшаться; да и просто потому, что много кто из стада на его место щетину дыбил. Но кабан потому-то и был предводителем всех кабанов, что плевал на правила, ничего не боялся и никого не праздновал. Он был прям, как корабельная сосна и незамысловат, как дятел… И все тут…

XI

В это самое время, как говорят у людей, на самом высоком уровне происходили важные встречи правителей соседних территорий. Собрались все: и не шибко умный медведь с родины зверушек-путешественников вместе со своим лешим; и картофельный мишка из болотисто-лесных угодий со щенком неизвестного роду-племени; и, естественно, представители приглашающей стороны – один то медведь, то леший, второй – то леший, то медведь. Это были основные игроки большой встречи. Кроме них на сборище приперлись плюшевый мишка и медведь-страшила.

С к а з о ч н и к: Думаю, стоит сказать пару слов об этих выдуманных персонажах. Одного выдумали заморские медведи, а другого – сладкая парочка принимающей стороны. Один постоянно портил нервы сладкой парочке, а другой – наоборот – был прихлебаем у этой самой парочки. И если первый, науськиваемый заморскими шакалами, изливал желчь на правителей огромных территорий, то второй, благодаря собственной глупости и шишкам соседей, при необходимости бросался на любого, не понимая, зачем он это делает. При этом звери на обеих территориях не особо жаловали своих управляемых правителей, но они были гордым зверьем, а потому и считали ниже своего достоинства опускаться до уровня кикимор, чтобы играть в игру под названием «лесная политика». Чем, собственно говоря, и пользовались два вышеназванных персонажа, не имеющих ни принципов управляемого ими зверья, ни гордости предков – так, одни дешевые понты, как говаривали в мире людей.

На сборище правители собрались, чтобы решить пару шкурных вопросов, а именно: поделить шишки и иное добро управляемых территорий. Сладкая парочка хотела согнать всех в единый межлесной союз, чтобы бесцеремонно хозяйничать на чужих территориях. А все остальные, понимая, что спорить с этими двумя шакалятами леше-медвежей наружности без шишек просто бесполезно, торговались с пеной у пасти за эти самые шишки, в надежде получить как можно большее их количество в результате торга. Итак, на пенек закрытой от посторонних глаз поляны взобрался леший принимающей стороны:

– Здравы будьте, правители лесные и их сопровожатые, – начал леший.

Среди зверья прошел слегка заметный ропот. Зверье шепотом обсуждало, что не по масти открывать сборище лешему, коли рядом сам правитель сидит. Пробежавший в толпе шорох дошел до ушей оратора, и тот ответствовал собранию: