Наблюдатель - Игорь Сунчелей

– Согласен, – без колебаний ответил Марк.

Сафиуллин по удаленному доступу открыл какую-то программу и ввел в нее личные данные Марка: имя, фамилия, год рождения, место работы, должность, контактные телефоны и адрес электронной почты.

– Ну, вот и все, − сказал Мансур, − через несколько минут к вам на электронную почту придет имя для входа и адрес сайта, с которого вы будете инициализировать сеанс. Там же находится и инструкция для тестировщиков, а пароль я вам даю прямо сейчас, – он написал на обратной стороне своей визитки восьмисимвольную комбинацию букв и цифр, – пожалуйста.

Марк взял визитку и со словами благодарности убрал ее в карман сумки своего ноутбука. Официант поставил на стол два кофе.

– А теперь, – продолжал Мансур, – по согласованию с нашим руководством я дам для вашей статьи еще некоторый дополнительный материал, который не вошел в состав пресс-конференции просто потому, что неизбежно перегрузил бы ее количеством поданной информации.

С этими словами он зашел на какой-то сайт, ввел логин и пароль и на экране ноутбука снова возник аватар карикатурного синего медведя. Миша спокойно смотрел прямо на них, но Марк по его зрачкам заметил, что взгляд медведя перемещался с его лица на лицо Мансура и обратно. «Он видит нас через расположенную над экраном телекамеру», − догадался Марк. В очередной раз, когда медведь взглянул Марку прямо в глаза, ему показалось, что эти глаза буравят его голову насквозь, вплоть до внутренней поверхности затылка, но это было всего одно неуловимое мгновение – медведь уже снова смотрел на Сафиуллина.

– Познакомься, Миша, это Марк Спурлок, корреспондент газеты The Wall Street Journal, он будет участвовать в программе твоего тестирования и хочет написать о тебе статью.

– Я помню его по пресс-конференции, а статью обязательно прочитаю в интернет версии газеты, – ответил Миша.

– Миша, – опять обратился к нему Мансур, – расскажи, пожалуйста, Марку про нашу с тобой работу в области генетики, которую мы ведем на отделении биологии.

– А он специалист и в этой области? – спросил Миша.

– Нет, конечно, − улыбнулся Мансур, − просто дай ему в популярном виде информацию для читателей газеты.

– Хорошо, – начал Миша, переведя глаза на Марка. – Помните, на пресс-конференции поднималась тема ухудшения генофонда людей вследствие ослабления действия фактора естественного отбора и, напротив, возрастания роли медицины, позволяющей выживать и иметь потомство людям, которые раньше по закону естественного отбора просто погибали. Другими словами, парадокс заключается в том, что достижения науки и медицины, в частности, ведут к тому, что на уровне своего генофонда люди становятся все менее приспособленными к жизни в существующих окружающих их естественных условиях. Чем больше вы лечите, тем больше становится больных. Снижается сопротивляемость болезням, растет процент передаваемых по наследству врожденных заболеваний и так далее. Мы, опять же с помощью науки, решили попробовать исправить эту ситуацию – клин клином вышибают. Ухудшение генофонда происходит из-за того, что передача ребенку наследственной информации от отца и матери идет случайным образом. К примеру, если один из родителей страдает плоскостопием, то ребенок может унаследовать этот недостаток, а может, и нет, если в части строения его стоп преобладает наследственность второго родителя. Обобщая ситуацию, можно сказать, что существует некий «оптимальный» набор наследственности, который состоит только из лучших качеств обоих родителей. Это понятно?

– Понятно, – не совсем уверенно ответил Марк.

– Для определения этого оптимального набора сначала надо полностью расшифровать геном человека, состоящий примерно из 30 тысяч генов, − продолжал Миша. − Хотя уже с начала века считается, что геном якобы полностью расшифрован, на самом деле это не так. Известен только состав и возможные вариации генов, известно также, от каких генов зависит склонность к тем или иным заболеваниям. В этой фразе ключевым словом является «склонность», потому что на самом деле в ДНК нет одного единственного гена, исправив который, можно полностью гарантировать, что потомство станет устойчивым к тем или иным врожденным порокам. Все определяет взаимодействие совокупности всех генов в ДНК! То есть человеческий организм является сложной функцией примерно от 30 тысяч тоже очень не простых параметров. Сейчас мы изучаем эту функцию, не вдаваясь в дальнейшие подробности, скажу лишь, что для этого приходится моделировать развитие плода с заданной ДНК, начиная с утробы матери и заканчивая зрелым организмом. В процессе роста модели организма мы выясняем, какими недостатками он обладает. В конце концов, знание этой функции позволит нам отобрать для потомства набор генов с лучшими качествами от обоих родителей. Например, если мать ребенка с детства болела сахарным диабетом, но никогда не болела эпилепсией, а отец, наоборот, с детства болел эпилепсией, но никогда не болел сахарным диабетом, то мы сможем обеспечить, чтобы их дети не болели, ни диабетом, ни эпилепсией.

Марк был полностью увлечен этим рассказом Миши, на время даже забыв о Каролине, сидящей за его спиной. Едва Миша сделал паузу, он задал вопрос.

– Я не понял, что такое моделирование развития плода?

– Видите ли, Марк, – вмешался в разговор Сафиуллин, − функция строения человеческого организма от 30 тысяч генов настолько сложна, что для ее понимания нам нужны так называемые «контрольные точки». Для этого выбирается какая-то определенная, возникшая сразу после оплодотворения ДНК и определяется, какой организм из нее вырастет через, например, 30 лет. Делаем мы это математическим моделированием ее развития путем деления клеток в процессе жизненного цикла, моделируем поступление пищи, воздуха для дыхания и т. д. Процесс такого моделирования требует колоссальных вычислительных ресурсов, например даже у Миши моделирование развития организма с момента оплодотворения до 30 летнего возраста занимает около суток.

– Так, так, так… − протянул Марк, чувствуя, что разговор о моделировании роста организмов стал слишком труден для его понимания. − Ну, хорошо, Мансур, а как практически будет применяться эта технология?

– Технология позволит определить оптимальный вид набора материнских и отцовских хромосом, необходимых для зачатия. Далее из ДНК обоих родителей будут искусственным образом синтезированы яйцеклетка и сперматозоид с этими оптимальными наборами хромосом именно для этой пары родителей. К примеру, если второго ребенка женщина решает родить уже от другого мужчины, то набор хромосом ее яйцеклетки должен быть уже другим, заранее оптимизированным именно под другого мужчину. Конечно, родители смогут заказать пол ребенка. После искусственного оплодотворения яйцеклетка помещается в утробу матери и далее все идет своим обычным путем. Что скажете, Марк?

– Да, впечатляет, конечно. Многие нынешние болезни могут быть практически полностью побеждены генетикой. Но что-то меня все-таки смущает… – Он вспомнил про сидящую сзади Каролину. – Если яйцеклетка и сперматозоид будут синтезированы искусственным путем, то половая близость теряет свой первозданный природный смысл зачатия детей?

– Именно так, – продолжал Сафиуллин, – половая близость останется только в качестве любовной утехи родителей, а для зачатия детей она в дальнейшем будет нецелесообразной, слишком уж велик риск врожденных патологий.

– А вы уверены, что зачатых таким образом детей в полном смысле слова можно будет продолжать считать людьми?

– Конечно! Ведь хромосомные наборы будут на 100 % сформированы из ДНК отца и матери, мы не вносим в них никаких изменений, ничего не прибавляем и не убавляем, мы только выбираем, какие части из них для крепкого здоровья будущего ребенка лучше взять от отца, а какие от матери. Природа этого не может, она вынуждена действовать наугад, рассчитывая на устранение своих ошибок смертями естественного отбора. Если все люди на земле перейдут на этот метод передачи наследственности своим детям, то через несколько поколений мы сможем практически полностью победить передаваемые по наследству пороки и болезни, такие как болезнь Дауна, эпилепсия, псориаз, плоскостопие, порок сердца, предрасположенность к алкоголизму, склонность к полноте, «морская» болезнь и многие другие.

− Но ведь может оказаться так, что для крепкого здоровья ребенка ему придется от одного родителя передать больше наследственной информации, а от другого меньше! − не унимался Марк. − Вы нарушаете природный закон паритета, по которому ребенок должен получать наследственную информацию поровну от отца и от матери.

− Поздравляю! Марк, я вижу, вы действительно поняли суть нашего метода, − полное лицо Мансура Сафиуллина расплылось в приятной улыбке. − Нет, мы решили не нарушать паритет передачи наследственной информации. Предрасположенность к наследственным заболеваниям занимает ведь только малую часть в общем объеме передаваемой родителями ребенку их наследственной информации. Если для крепкого здоровья ребенка в его ДНК требуется передать больше наследственной информации от одного из родителей, то мы ровно настолько же больше заложим наследственной информации от второго родителя в оставшиеся части ДНК. Паритет будет сохранен.