Время скорпионов - D.O.A.

В вагоне первого класса, мчавшем Сервье в Париж, все молчали. Воспользовавшись вечерним светом, он следил за медленно проплывающим за стеклом английским пейзажем. Всего около четырех часов дня, а все места в вагоне заняты — довольно редкое явление, достойное того, чтобы обратить на него внимание. Обычно этот поезд возвращался почти пустым.

Никто не читал газет, мобильные телефоны молчали. Почти на каждом столике какой-нибудь алкоголь. Пассажиры старались не встречаться взглядами, как это принято на Западе. Люди отводили глаза, пытаясь скрыть свой страх.

Жан-Лу выпил глоток кока-колы.

Поздний вечер. Усевшись на кровать, Линкс прислонился спиной к стене и переключал телевизор с одного информационного кабельного канала на другой. Через несколько минут он уменьшил звук и вооружился своим плеером. В ушах заорала группа «Prodigy».

I’m the trouble starter, fuckin’ instigator…

Где-то в бесконечности самолеты врезались в башни, которые загорались и исчезали в плотных облаках…

I’m the fear addicted danger illustrated…

В народном гулянье дальних стран.

I’m a firestarter, twisted firestarter…

Через несколько минут Линкс уже снова улыбнулся.

SECUNDO[82]

БРАВО

Беспечный ангел мой, гнетут ли вас печали,Раскаянье и стыд, рыданья и тоска,И ночь бессонная, и ужас, чья рукаСжимает сердце вдруг? Такое вы встречали?Беспечный ангел мой, гнетут ли вас печали?

Шарль Бодлер. Искупление («Цветы Зла»)

Посланник Бога сказал: «Бог предписал отменное поведение во всем. Посему, если вы убиваете, совершайте это как следует и, когда вы перерезаете горло, совершайте это как следует! Тщательно точите свое лезвие и ждите жертвенное животное!»

Хадис в изложении аль-Бухари и Муслим в «Сорок хадис» в изложении имама Яхья ибн-Шараф Эд-Дин Ан-Навари

12.09.2001

ГАЗЕТНЫЕ ЗАГОЛОВКИ

АМЕРИКА В СТРАХЕ / МИР РУШИТСЯ / АМЕРИКА УНИЖЕНА / ВСЕЛЕНСКИЙ УЖАС / 100 МИНУТ КОШМАРА / ИСЛАМСКИЙ ТЕРРОРИЗМ — ПРЕДМЕТ ОСОБОГО ВНИМАНИЯ / ЛИГА ЧЕМПИОНОВ: ЛИОН СМЕНЯЕТ БАРСЕЛОНУ.

Стабрат ждал в кафе на площади Данфер-Рошро. Многие посетители вокруг него с мрачным видом читали газеты. Его глаза блуждали от одного ежедневного издания к другому, а уши улавливали обрывки разговоров у стойки, выдававшие общее для всех состояние растерянности. Все это его не задевало. Он уже знал все, что ему полагалось знать, и даже гораздо больше. Возможно, даже слишком. Он устал, ночь была долгой. И нервной. Он наконец переживал поворотный момент своего века. На сей раз история не проходит мимо него.

Генерал допил кофе и заказал еще. Тот, кого он ждал, опаздывал. Уже на несколько дней и, возможно, даже больше. В этом не было ничего удивительного: служба внешней разведки и Управление военной разведки, хотя официально и находятся под опекой Министерства обороны, подчиняются разным силам. И эти силы готовятся беспощадно сражаться в течение ближайших месяцев. Однако мировой процесс скорректировал их планы, и теперь им предстоит вести переговоры по меньшей мере на том уровне, который официально называется «терроризм». На самом деле вопрос в том, как защитить политические и экономические интересы Франции, общественное спокойствие — то, ради чего они все свои лучшие годы рисковали жизнью.

Теперь не время для дрязг между различными спецслужбами.

Вошел полковник Монтана. Он выглядел отдохнувшим. Это впечатление подчеркивал старательно поддерживаемый им в течение года загар, который оттеняла аккуратно постриженная каштановая бородка. Некоторая щеголеватость и педантичная элегантность скрадывали легкую полноту. Постоянно прищуренные глаза никогда надолго не задерживались на собеседнике.

— Приветствую вас, генерал. Как дела? — Тайный советник службы внешней разведки положил на стол сложенную газету, внутри которой находился конверт из плотной коричневой бумаги, и присел. — Не слишком переживали в последние двадцать четыре часа?

— Полагаю, не больше, чем вы.

— Я-то прекрасно выспался. — Монтана заказал двойной эспрессо и круассан. — Вы хотели поговорить со мной?

Долгая ночь. Поздний и поспешный завтрак. Выгнать зверя из его норы. Если бы не столь деликатный момент, Стабрат не удержался бы от улыбки.

— Так точно. У нас проблема.

— У нас? Вы имеете в виду Управление военной разведки?

— Нет, «у нас» — это у Управления военной разведки и у службы внешней разведки.

Пауза, чтобы обозначить удивление.

— Что же это может быть за проблема?

— Нам стало известно, что где-то болтается некий вызывающий опасения груз.

— Нечто такое, что лучше бы постоянно держать под контролем, а буде представится возможность, уничтожить?

Генерал вздохнул, оглянулся и утвердительно кивнул.

Монтана с ничего не выражающим видом вгрызся в круассан.

— Похоже, вас это не удивило.

— Потому что я уже в курсе, и вам следовало бы догадаться об этом, иначе мы не были бы сегодня здесь.

Мужчины некоторое время смотрели друг на друга. Наконец полковник вытер руки и открыл принесенный конверт. Вынув фотографию, он передал ее коллеге из Управления военной разведки. Фото подтверждало опасения, порожденные откровениями Ийяда аль-Иллауи. Партии груза на самом деле существовали, и их происхождение удостоверяли идентификационные знаки на снимке.

— Известно ли вам, где в настоящий момент находится эта бочка?

Стабрат покачал головой.

Монтана с улыбкой убрал фотографию и продолжал:

— Ее видели первого сентября, она была спрятана в грузовике, перевозящем контрабандную нефть из Ирака.

— Там была только одна емкость?

Вопрос генерала стер удовлетворенное выражение с лица его собеседника.

— Да, а почему вы спрашиваете?

— Мы подозреваем, что существует две партии. Хотя на вашем снимке я вижу всего один тяжелый стальной контейнер. Видимо, другой вы пропустили. А что же случилось потом с этим?

— Его привезли в Сирию и…

— Вы его потеряли из виду?

Смущенный услышанным, Монтана молча доедал круассан. Он отпил кофе.

— Мы располагаем некоторыми сведениями, которые могут помочь нам обнаружить его следы. — Он вытащил из конверта еще одну фотографию и протянул ее генералу.

— Насер Делиль, он же Мишель Хаммуд, он же Абу эль-Калам.

— Вы его знаете?

— Да. — Стабрат вернул снимок сотруднику внешней разведки. — Пора раскрыть карты. Судя по пейзажу, Делиль сфотографирован как раз на сирийской границе, точно?

Утвердительный кивок.

— В тот же день?

Монтана снова подтвердил.

Несколько мгновений генерал молчал.

— Мы знаем, кто такой Делиль. Мы с ним уже встречались. Хотя тогда он не воспринимался как… первоочередной клиент.

— Очень жаль. Где и когда имела место эта встреча?

— Прошлой весной.

— Целая вечность… Удача редко выпадает дважды.

— Сеть, развернутая тогда, все еще действует здесь, в Париже. — Стабрат дал своему собеседнику время осознать значение этого признания, после чего в свою очередь задал вопрос: — Вы вышли на след Делиля?

Глаза Монтаны перестали блуждать по сторонам и еще больше сузились.

— Да, в общих чертах.

— Наш источник передал нам другую информацию, что навело нас на мысль о месте назначения этой занимающей нас вещи.

— И где она должна приземлиться, эта «вещь», как вы ее называете?

Генерал выпрямился на стуле и изрек:

— Присутствие в этом уравнении Делиля лишь подтверждает нашу первоначальную гипотезу.

— И все же мне было бы любопытно узнать где…

— Прежде чем продолжать, мне бы хотелось убедиться, что мы оба хорошо понимаем, что поставлено на карту. — Стабрат сделал глубокий вдох. — Я говорю сейчас от имени Управления военной разведки.

— Вчерашние события несколько изменили нашу позицию, как вы можете догадаться. В сторону улучшения отношений, разумеется. Мое присутствие нынче утром, а также эти документы, — Монтана положил ладонь на конверт, — представляют собой залог нашей доброй воли, обретенной нами трезвости взглядов. Мне дана полная свобода для скорейшего и тайного урегулирования этой проблемы. До нашей встречи я уже рассматривал некоторые решения, но, скажем…

— Объединение наших средств лишь увеличит шансы на успех, не так ли?

Полковник утвердительно кивнул.

— Ради дела особой важности следует забыть некоторые разногласия. Мы тоже хотели бы решить эту проблему без посторонних. Следовательно, не стоит ставить в известность Министерство внутренних дел. Их приоритеты, сколь бы достойны они ни были, отличаются от наших. Возможно, они не видят the big picture, как говорят англосаксы, всю полноту картины.