Жена тёмного князя (СИ) - Алёна Цветкова

не смогу сделать.

Сам Борис все еще был без сознания. И на мой взгляд, это было скорее хорошо, чем плохо…

Я кое-как, спотыкаясь на каждом шагу, побрела по дну оврага. Мне нужно было найти какие-нибудь съедобные травы.

К моему несчастью, практически вся растительность на дне оврага была мне незнакома. Больше всего здесь было тех самых фиолетовых улиток, похожих на ростки папоротника. Но мне повезло, через несколько десятков метров, на небольшой кочке я нашла крошечный кустик кислицы. Ее листики совсем не утолили голод, только раззадорили. Но зато голова, подстегнутая недовольным ворчанием желудка, начала работать. Я вспомнила, что у нас в рындване, в магическом сундучке-морозильнике, осталась лежать одна рыбина из тех, что мы с Борисом добыли в последний раз. Если ларь не не повредился при падении, то и рыба должна сохраниться…

Я вернулась к рындвану. Еще вчера мне было страшно подойти к обломкам нашего дома, я боялась, что мне на голову упадет кусок стены. Но сегодня меня пугало совсем другое.

Морозильный ларь стоял рядом с входной дверью, и эта часть дома, к счастью, сохранилась лучше всего. Я откинула крышку… рыбка в магическом сундучке лежала целой и невредимой.

Камень-индукционную плиту я нашла еще вчера, кастрюля у меня тоже была, пусть помятая, но зато с водой, получившейся от растаявшего за ночь льда.

Через несколько минут вода закипела и я, порезав рыбину на куски, бросила ее в воду. Я кое-как, постоянно сглатывая обильно текущую слюну, дождалась, когда уха сварится. Свою половину рыбины с слопала мгновенно. Мне было плевать, зомби она или нет. Даже если бы она пыталась сбежать из моего рта, меня бы это не смутило. У меня не было ни соли, ни приправ, но ничего вкуснее я никогда не ела…

Вторую половину рыбы я разделала на волокна, добавила немного бульона и скормила Борису. Он послушно проглотил все, что мне удалось пропихнуть в его рот. Но по прежнему оставался без сознания.

Плавники, голову и кости я отдала Пузику. А сама, прихлебывая остатки несоленого бульона, чтобы ни одна калория не пропала даром, сидела на земле и думала, что же мне делать дальше…

Глава 11

Возвращаться в Пределы Жизни мне было страшно.

Во-первых, я ничего не знаю о той, место которой заняла. Мне известно только имя — Арсения. А этого, как ни крути, слишком мало, чтобы вернуться. Даже если мои родные объявятся и сами найдут меня, я их даже не узнаю. Я и дядюшку-то, которого мне довелось увидеть, не помню. Я же считала его каким-то психом. А притвориться, что у меня амнезия приключилась от страха, я не смогу. Я себя знаю, притворство мне не по зубам. Я Борису все выложила, как на духу. И там не смогу сдержаться.

Во-вторых, неизвестно, как на мне сказалась некромантское «лечение», вдруг оно не прошло бесследно, и меня объявят какой-нибудь нежитью? Или посчитают замаранной темной магией? А может быть я, как иномирянка, лишена этой самой магии света, которая здесь вместо души? И тогда неизвестно, что со мной сделают. В лучшем случае приставят соглядатаев и будут пристально следить за каждым моим шагом. А в худшем… про этот вариант развития событий даже думать не хотелось.

И, в-третьих, Борис все еще был жив. А значит уйти и оставить его здесь одного я не могла. Не по-человечески это как-то. Совсем не по-человечески.

Значит следовало подумать о том, как устроиться здесь, в этом овраге. Можно, конечно, попытаться найти лучшее место, но я уже попробовала приподнять Бориса. Бесполезно. У него даже одна нога такая тяжелая, что с таким грузом я и десяти шагов не пройду. Я же сама еще не совсем окрепла после болезни.

Поэтому я решила построить шалаш прямо над Борисом. Благо место оказалось подходящее. Довольно ровный лужок и раскидистое дерево, крона которого создаст дополнительную защиту от дождя. На стены пойдут доски от рындвана. Крышу сделаю из веток кустарника или приспособлю материал, которым был покрыт наш сломанный дом. Этот материал, как я успела заметить, был очень похож на кровельный толь. И я надеялась, что смогу найти достаточно большие куски.

Это жилье, конечно, временное, зимой в таком не проживешь, и нужно будет подумать о чем-то более подходящем, но пока хотя бы так.

Но самое главное, мне нужно было обеспечить нас обоих едой. И это проблема куда серьезнее крыши над головой. Допустим, я смогу найти съедобные травы в достаточном количестве. Но долго ли протяну на такой диете при условии, что придется заниматься тяжелым физическим трудом? Я уже пробовала быть вегетарианкой, и мне не понравилось. А ведь большую часть времени я проводила в праздном ничего неделании.

В общем, как ни крути, а придется мне ловить рыбу… На зайцев я даже не замахивалась, понятия не имею, как можно их поймать. А вот с рыбой все гораздо проще: сплести вершу и все… Как я буду есть не-живую рыбу даже думать себе запретила. Подумаю об этом потом, когда надо будет готовить первый улов.

План-минимум был составлен, и я принялась воплощать его в жизнь.

Нарезала кухонным ножом прутья ивняка, росшего вдоль ручья на дне оврага. То еще удовольствие… Голая коленка, выглядывающая через дыру в штанах, руки — все покрылось мелкими царапинами и волдырями и жутко чесалось. И это мне повезло, что злющая крапива еще не выросла в человеческий рост. Иначе я вся была бы в крупных пупырышках.

Ходить за прутьями пришлось несколько раз. Я решила сплести сразу две верши. Неизвестно сколько рыбы попадет в мою ловушку. А если будет много, то у меня есть хладник. Запру ожившую рыбу там. Пусть ползает по льду, главное, чтобы не испортилась. Я невесело усмехнулась, представив, как зомби-рыбы ползают в холодильнике.

Пузик сначала болтался рядом со мной, сопровождая меня в походах за прутьями, а потом исчез. Наверное, понял, что здесь ему больше ничего не светит и ушел добывать пропитание. Голова и плавники упокоенной рыбы на завтрак ему не понравились, и он не стал их есть и унес куда-то в кусты.

Мне казалось, что сплести верши — плевое дело. В детстве я управлялась с этой работой в два счета. Однако за много лет я растеряла все навыки, и пучки прутьев никак не хотели ложиться ровно, пальцы путались, а веревка, которую я подобрала в развалинах, цеплялась за что попало… Я тихо материлась сквозь зубы и