Жена тёмного князя (СИ) - Алёна Цветкова

носу стало мокро от слез, которые я пыталась сдержать, — ты некромант. Ты отогнал смерть от меня. Значит и от себя тоже сможешь.

— От себя не могу, — улыбнулся он снова. — Тьма мне ближе света, Ася. Она будет рада вернуться туда, откуда ее изгнали.

— Что? — не поняла я, чувствуя какой-то подвох…

— Я родился не-живым, — на губах Бориса показалась пена, — светлые мнишки заменили тьму в моей душе на свет… чтобы я жил…

— Мне все равно, — снова не согласилась я с доводами разума, — Я не уйду. Я не смогу оставить тебя одного.

Но Борис ничего не ответил. Он опять потерял сознание.

Я всхлипнула. С одной стороны я понимала, то ничего сделать уже нельзя. А значит Борис прав. Мне надо идти к Пределам и просить помощи у живых.

А с другой… какая разница когда я пойду к Пределам? Прямо сейчас или потом? Никакой. Значит я просто посижу с ним. И только когда Борис умрет, пойду к живым. Это будет правильно. Все же, как ни крути, а он мне по своему дорог. Ему не удалось стать моим любимым, но моим другом он точно стал. А друзей не бросают… Поэтому я взяла на руки жалобно скулящего псица, принялась гладить его, успокаивая и животное, и себя. Попробовала взять Бориса за руку, но его ладони были такими неестественно холодными, что мне стало жутко. И я сделала вид, что только хотела поправить его руку.

Я просто ждала, когда все закончится.

Иногда мне казалось, что уже все… тогда я наклонялась к нему, чтобы убедиться, что все закончилось, но каждый раз слышала, как воздух с тихим шорохом выходит из его легких. Борис все еще дышал.

Время до полудня тянулось очень долго. Я устала так сильно, будто прошло не несколько часов, а несколько дней. Хотя ни голода, ни жажды не чувствовала. Нервы были напряжены до предела, и даже мысль о том, то стоило бы найти вчерашнюю рыбу и поесть, вызывали тошноту.

Я уже не плакала. Слезы высохли, а в груди было пусто. Я механически чесала псица под подбородком и за ушами.

— Жарко… — выдохнул Борис. Он произнес это так четко и громко, что я вздрогнула. Обернулась. Он по-прежнему был бледен и выглядел ничуть не лучше покойника. Но я чувствовала, что-то снова изменилось. Возможно, жар от температуры? Но тогда получается, осталась еще крохотная надежда? Значит организм борется?

— Сейчас, — вскочила я на ноги, прогоняя Пузика, — сейчас… я принесу снег…

Глава 10

Снега на дне оврага осталось совсем мало, я сгребла все остатки в помятую кастрюлю и помчалась к Борису. Этого, конечно, слишком мало, но где-то здесь есть пещера, в которой Борис устроил хладник для рыбы. Значит мне всего-то и нужно будет, что найти ее, и принести лед.

Я порылась в обломках нашего рындвана и нашла разбитый сундук с моим бельем. Безжалостно разобрала батистовую нижнюю юбку на лоскуты и, завернув грязный снег, положила сверток на лоб Борису… Пока я бегала, температура, казалось, выросла еще больше…

— Борис, — прошептала я скорее для себя, чем для него, — я принесу лед из пещеры. Полежи немного один. А Пузик тебя посторожит.

Мне нужно было говорить, чтобы справиться со своими страхами. Несмотря на то, что я решила остаться с Борисом до конца, они никуда не делись.

— Пузик, — присела я перед псицем по потрепала по загривку, — присмотри за Борисом, малыш. Хорошо?

Щенок звонко тявкнул, словно соглашаясь, закрутил пушистым хвостом, а потом подполз к лицу Бориса и принялся вылизывать мокрые от тающего снега щеки.

Пещеру я нашла быстро. Оказалось, что она совсем рядом с тем местом, куда мы упали, и стоило мне обогнуть густые заросли вербы, на которых все еще висели пушистые сережки, как я увидела огромный темный провал в земляном склоне диаметром чуть больше человеческого роста. Над входом, на тонких корешках прошлогодней травы висели куски земли. Они слегка покачивались на ветру и стукались друг об друга. Не знаю, как выглядела эта пещера раньше, но сейчас входить туда было небезопасно. Ничем не укрепленные своды готовы были обрушиться в любой момент и погрести бедолагу, оказавшегося внутри.

Я застыла, не зная, что делать… с одной стороны мне нужен был лед, чтобы попробовать спасти жизнь Борису. С другой, добывать его ценой своей жизни тоже было совсем неразумно.

Не знаю, к какому решению бы я пришла, но где-то слева, в кустах позади меня послышался шорох. Сухие ветки громко трещали под чьим-то весом. И хруст становился все ближе и ближе… Нежить! Страх попасть в лапы зомби был гораздо больше, чем страх быть погребенной в рухнувшей пещере, и я сама не заметила, как оказалась внутри.

Сразу стало понятно, я ошиблась. Земляная нора не была пещерой, она была прорыта для того, чтобы освободить узкий вход в каменной стене. Я боком протиснулась в лаз. Здесь было совсем темно, и я застыла, прижавшись спиной к холодной стене, чтобы глаза привыкли к темноте. Сбоку веяло холодом, вероятно, там Борис сложил куски льда…

Когда тьма немного рассеялась, я огляделась. Да, так и есть. Вплотную к самой дальней стене лежали аккуратные блоки размером с коробку офисной бумаги, которые мой муж-некромант судя по всему выплавлял из прессованного снега магией. Слишком уж ровными у них были грани. Я поскребла по ледяному боку. Бесполезно. Ногти скользили, не оставляя следа. А подобранный на полу пещеры камень, оставлял на гладкой поверхности едва заметные на ощупь царапины.

Я была в отчаянии… мне нужен был этот чертов лед, чтобы помочь Борису, но сдвинуть с места даже один блок у меня не хватало сил.

— Да, вашу ж мать! — заорала я изо всех сил, выплескивая все, что накопилось во мне за это утро, я ударила по ледяной глыбе кулаком и в сердцах крепко выругалась.

Раздался хруст и мне под ноги свалился приличный кусок льда. Не знаю, это сработала какая-то магия, или мне просто повезло ударить в точку внутреннего напряжения блока, но мне было все равно. Главное, я получила то, что хотела. А теперь надо было, во-первых, донести этот лед до Бориса и не попасться нежити, которая хрустела ветками, на зуб. И во-вторых, чтобы этой нежити не попался сам Борис.

Стараясь не шуметь, я подкралась к выходу из норы. Прислушалась. Снаружи было совсем тихо. Сердце от страха колотилось где-то в горле. Кусок льда тоненько звенел, ударясь об металлический бок помятой кастрюли,