Бином Всевышнего - Сергей Лукницкий

Мама мельком взглянула на меня, в ее взоре, быть может, и промелькнуло какое-то воспоминание о будущем, но она тотчас же отвлеклась от него, заодно и от меня, и стала смотреть в окно, в котором фигурки военных становились все меньше.

Дверь купе закрылась, а я остался в проходе, где, поставив ногу на приступочку, взялся руками за поручень, протянутый вдоль окна, от которого он тотчас же оторвался, приладив его обратно, я стал смотреть на убегающий Сталинабад.

У меня нет задачи описывать Таджикистан того времени, это лучше и яснее уже сделал мой папа в своих книгах, но я очень удивился, увидя, что весь перрон завален дынями и арбузами.

- Позвольте, - возле меня возник какой-то невысокий, довольно крепкий человек с очень уставшим лицом, со странным для меня и моей эпохи чемоданом и старомодным фотоаппаратом.

- Пожалуйста, - я посторонился.

Человек сделал мимо меня всего один шаг, после чего переложил чемодан из правой руки в левую и открыл дверь охраняемого мною купе.

- Простите, - сказал он почти тотчас же, увидев юную даму, и глазки его засияли, как два лазурита.

И только по этим глазам я узнал в этом смертельно уставшем, грустном человеке своего отца.

Он от растерянности даже забыл захлопнуть дверь, и поэтому я имел счастье наблюдать, как развиваются события дальше.

Папа присел напротив мамы, развернул газету, достал очки и стал делать вид, что читает. Но я-то его хорошо знал. Не мог он сосредоточиться на газетах, имея рядом такую женщину.

Мама насмешливо наблюдала за ним.

Наконец ему надоело ломать комедию и он сказал ей, что не смеет стеснять собой дивное создание и готов тотчас же по первому ее знаку идти к проводнику, с тем чтобы тот предоставил ему возможность ехать в другом купе.

На это мамочка рассмеялась.

Папа осмелел, но вместо того, чтобы заговорить о сталинабадской жаре, о погоде, о чем-то еще более незначащем, вдруг спросил:

- Откуда у вас эти руки?

Мама вытянула свои премиленькие пальчики и что-то тихо сказала. Ну а папочка, в своем репертуаре, решил протестировать маму, видимо, по полной программе. Пока я ходил к проводнику, чтобы заказать им чаю, и пока проводник придирчиво спрашивал, из какого я купе, и пока я доставал из кармана деньги, которыми заблаговременно запасся, попав в эту эпоху, папочка развернул бурную ухаживательскую деятельность и, когда я вернулся с проводником, уже читал мамочке стихи, в свою очередь читая в ее глазах ответ на вопрос: нравится ли ей поэзия вообще и Гумилёв в частности.

Папочка всех женщин всегда соблазнял Гумилёвым и, надо сказать, небезуспешно. Меня он тоже потом научил определенным стихам, которые в самом деле действуют на женщин безотказно.

Но когда мамочка подсказала ему строку, забытую впопыхах, я понял, что теперь дело пойдет легче. И в самом деле уже через некоторое время он пригласил ее в вагон-ресторан.

С толстым проводником я курил "Салем". Проводник, конечно, впервые видел не только западную, но вообще сигарету с фильтром, поэтому отнесся ко мне уважительно и со вниманием, говорил на "вы"

и больше не спрашивал, из какого я вагона.

Уже стемнело, когда мои родители соблаговолили вернуться. В вагоне зажгли противный тусклый свет. Мамочка, видимо, стала устраиваться, потому что папа вышел, размял сигарету и, увидев меня, спросил:

- Не возражаете?

Я не возражал покурить с отцом. Я никогда в жизни с ним не курил. Он умер раньше, чем я пристрастился к этому идиотизму. А может, и зря не успел. Сигарета хоть и дрянь, но сближает.

Папе, полному впечатлений от сегодняшнего знакомства, хотелось поговорить. Но он стеснялся.

- Скажите, - помог я ему, - а ваш сын курит?

- Нет у меня сына, - грустно сказал папа, - но если будет - нет, мне бы этого не хотелось.

Я погасил сигарету... И с тех пор не курю.

Глава 12

...И вдруг обнаружил себя в своей квартире, в том же самом своем кабинете, что и несколько часов назад. На первый взгляд ничего здесь не изменилось, только на листке календаря был записан номер телефона. Номер был восьмизначньга. Я решил, что звонил кто-то из парижских или нью-йоркских друзей.

Попытался включить радиоприемник, но он молчал, и только засохшие вытекшие батарейки (а потом я посмотрел даты на них) заставили меня усомниться, в искомое ли я попал время, или чуть проскочил вперед.

Ничего страшного, но, обдумывая этот феномен, я оглядел комнату, чтобы обнаружить еще какие-то признаки того, что я не вписался во время, и, оглядывая её, к удовольствию своему вдруг увидел миловидную даму в кресле.

Дама, казалось, ждала, когда я обращу на неё внимание, потому что тотчас же встала. Она еще не заговорила, а я уже знал, что у неё приятный, ласковый грудной голос.

Я представился первым, но то, что она мне сказала в ответ, привело меня в неописуемое замешательство.

Передо мной была моя бабушка. Она была примерно в том возрасте, в котором я встретил ее утром в тридцать пятом году. И сегодня же утром в сорок третьем. Но тогда она была измождена, а теперь - само очарование.

Первое, что мне пришло в голову, это то, что она сумела каким-то образом прибыть сюда тоже на машине времени, может быть, даже на моей, так что я и не заметил. Но бабушка была не расположена отвечать мне на мой глупый вопрос о своем появлении, властно, как это она всегда умела, будучи уже в летах, перевела разговор на другое и заявила, что не желает тратить на праздные разговоры время и силы.

Я стал размышлять, для чего она здесь вообще, и понял следующее:

или она мне снится, и я сошел с ума (тогда следует проверить психику, и путем логических умозаключений установить, почему мозг воспринял сегодня именно такой сон), или она существует в реальности, но почему в таком случае здесь тестирует меня именно она, а не моя волшебная мамочка или кто бы то ни было другой?

Как это обычно бывало перед решением логической задачи, я ложился на спину и закрывал глаза. Что я и сделал немедленно.

Ответ, быть может, ошибочный, нашелся довольно быстро: те силы, которые были заинтересованны в том, чтобы я воспринял преподанный мне исторический урок, избрали мне в поверенные бабушку, ибо именно её и только её я слушал со вниманием в этой жизни.

Маму я разве бы слушал, я бы с ней спорил, ворчал бы что-то, доказывал, забывая, что она не моя дочь и в воспитании не нуждается.

И бабушка, установив, что я на правильном пути, и в самом деле поведала мне замечательные вещи, не забыв на этот раз ответить и на вопрос по поводу ее появления.

Она рассказала мне сегодняшнее продолжение нашей той жизни.

Жизнь была будущей, но, после того что я узнал про тридцатые, сороковые, десятые (следующего столетия), - неудивительной.

Я вспомнил, что в мои времена многие грешили сатирой на будущее нашей страны, но все их прогнозы оказались, как я имел возможность убедиться, но большей части несостоятельными.

Все в реалии своей было гораздо проще. Я конспективно записал кое-что придуманное и открытое моими потомками.

1. " Революцию надо делать в выходные дни или в свободное от работы время. В остальное время надо работать". Это был основной лозунг дня для развитой многопартийной страны.

2. Специальным постановлением было объявлено благоденствие.

Инвалиды были объявлены неинвалидами. Бедные - богатыми. Богатые новыми бедными.

Сомневающимся грозили неприятности.

3. "Из космоса наша планета из-за постоянных строительств стала напоминать огромную задницу. И там, где сходятся полушария, помещалось огромное государство. Солнечные лучи туда не попадали, и тогда, чтобы там было посветлее, решено было насыщать пищу фосфором. Чтобы, перерабатываясь с пищей и оседая на стенках полушарий, он как-то освещал бы действительность". Это я почерпнул из передачи по экологии.

4. В виде эксперимента был выключен свет, канализация, отменены деньги. И когда это произошло, то ровным счетом ничего не изменилось.

Многие этого даже не заметили.

5. Перестройка во Вселенной дошла до того, что стали двигать звезды, для того чтобы жене президента было их лучше видно из окна.

Я тоже этому не удивился, ибо к этому все и шло.

6. "К сему назначить интеллигентным человеком железнодорожного кондуктора Чернобыльдера, взамен выбывшего по случаю смерти академика Флоёберненко".

Характерная и для моего времени выдержка из Указа Верховной власти.

7. "Страна, где от мала до велика все пытаются друг друга убедить, что материя первична, - хорошая страна.". С этим я не спорил.

8. Государством были решены три важные проблемы: любовь, деньги и смерть. Мужчины и женщины при желании могли обмениваться полами, деньги отменены, каждый покойник может быть оживлен при наличии всего только одной живой клетки. Но для оживления близкого человека требовалось собрать такое количество документов, что покойники так и остались покойниками.