СССР-2061. Том-8 - СССР 2061

— Ну, не знаю. Вроде, всюду поводили, все показали, дали попробовать на зуб, а вот ощущения, что насытился – нет. Хочется, и еще как! Просыпаешься ночью и думаешь: Марс… Марс… Марс!!! Здесь, рядом, за стеночкой! И едва не ревешь, то ли от счастья, то ли о того, что через неделю обратно.

— Знаю я, как вас водили! Смотрите, это – оранжереи, нет не пробьет, опасности никакой нет, а это лифт на девять этажей под землю, а теперь нас ждет марсоход… Значит так, у меня сегодня выходной и я проведу тебя по всем нашим закоулочкам. А после покатаемся по Марсу. Гарантирую, увидишь такое, чего никто из ваших не увидит!

— Правда? Ой как здорово!

Но тут же девушка с подозрением спросила:

— Ты не обманываешь? Я знаю, вы все тут жутко заняты, запускаете какое-то металлургическое производство, тебе из-за меня не влетит?

— Нет, у меня выходной – наш терапевт настояла, хотя не чувствую у себя никаких признаков переутомления. Поэтому, брожу по станции, пытаюсь отдохнуть. Я только забегу на минутку к одному человеку, он просил зайти.

— Ты столько посулил доверчивой девушке, что я от тебя уже не отстану.

Начальник отдела безопасности Сергей Евгеньевич стоически хранил молчание, пребывая в центре роя, который состоял из ведущего инженера отдела геофизики Кости. На краю этого роя, у большой карты области Фарсида сопротивлялся центростремительным силам заместитель главного энергетика плотный и высокий Семен Васильевич.

С приходом Артёма рой распался. Костя затих, безутешно махнул рукой в сторону марсианских пиков на карте, выдавил из себя: «Привет, Артём», — и направил остатки энергии в центр кабинета.

— В общем, Сергей, ты как хочешь, но я этого так не оставлю.

Сергей показал Артему указательный палец, потом опустил его вниз, на бумаги, лежащие на краю невесомого пластикового стола, и вновь уставился понимающе и меланхолично на Костю.

— И это не мелочь, как думают некоторые, — продолжал остывать Костя, — это принципиальный вопрос. Мы что, собрались тут копейки считать? Тут такое разворачивается, а он – копейки! Еще пусть скажет, что мы из-за денег здесь! Нет, это немедленно нужно выносить на Совет Базы!

— Ну, разумеется, — вставил энергетик, — и главный враг рода человеческого, конечно, Семен Васильевич!

Для Кости это утверждение не требовало доказательств. Геофизик торжествующе улыбнулся.

— А еще я свой кабинет обогреваю сильнее, а на остальных экономлю.

— Семен Васильевич, — устало махнул рукой Сергей. — Ну это же ребята шутят!

— Вот-вот. Шутят. А между тем, деньги вовсе не зло, как вы думаете при своем максимализме. Уж поверьте мне, у меня не просто опыта больше, у меня опыт жизни в разных мирах, я еще захватил время до СССР, и ваш безудержный энтузиазм пропускаю через призму взвешенности и рассудительности. Да, я расчетлив, да, думаю о деньгах – а что, думать о них зазорно? Если бы не такие как я, вы бы со своим максимализмом разнесли все вокруг. Стране нужна стабильность, да, расчетливость, поражу вас, — крохоборство, и я в этом месте эту стабильность и порядок олицетворяю! И про деньги, которые вы не считаете, говорил и буду говорить, понимайте это как хотите. И копейки еще буду считать.

— А пока не запустим второй реактор, — мстительно добавил зам главного энергетика, — ни одного киловатта сверх лимита ваша шайка не получит, хоть бы вы тут …

Сергей не дал возможности Семену Васильевичу закончить тираду. Сочный и эмоционально раскрашенный финал не потряс присутствующих образностью и красотой слога.

— Все, все, стоп, на сегодня хватит. В самом деле, нам нужно серьезно поговорить на Совете Базы. О наших целях, приоритетах, о том, что для нас главное. О взаимоотношениях в коллективе, о компромиссах, да, да, о компромиссах. И о технике безопасности. А сейчас, коллеги, пожалуйста на рабочие места.

Едва Костя и Васильевич вышли, Артем показал на часы.

— Серега, пять минут, не больше!

— Ни вопрос. Спешишь отдохнуть, верю, — Сергей пододвинул в направлении Артема несколько бумажек. — Посмотри, когда освободишься. Здесь черновик отчета правительственной комиссии по катастрофе на «Маринере». Потом вот еще что. Наверху принято решение запускать первые десятитысячники вместе с китайскими товарищами. Поэтому, готовься, придется поехать на их первую базу, как ее… Дайсюйдао. Китайский еще помнишь со школы?

Марсоход занесло, и он по осыпающемуся песку, буксуя, с трудом выбрался на возвышенность.

— Вот, — сказал Артём, — отсюда видно лучше всего.

И спрыгнул на светлые серо-зеленые камни, присыпанные песком. Казалось, здесь когда-то проходила мостовая из плит, настолько ровно лежали каменные огрызки, выровненные, словно напильником, бесчисленными пылевыми ураганами и бурями.

— На бетонку похоже, — сказала Алёна, неуклюже слезая с марсохода.

Голоса, измятые электроникой, звучали, словно разделенные не тонким бронестеклом шлемов, а кирпичной перегородкой какой-нибудь обычной земной многоэтажки.

— Недалеко от нашей дачи проходила старая военная дорога. Ее ограждала колючка, но сам знаешь, детям все нипочем. Говорили, что когда-то там ездили ракетные комплексы «Ярс» и «Мономах». Дорога была вся в трещинах, бетон кое-где сошел и на его месте лежал песок. Точь-в-точь как здесь. Удивительно. Здесь точно никто не ездил?

— Мы следим, чтобы никто не ездил.

Артём услыхал, как Алёна хмыкнула.

Девушка осторожно развернулась всем телом, чтобы посмотреть в сторону.

— А та ниточка над горизонтом – Небесный лифт?

— Нет, его отсюда не видно – слишком далеко, это вышка с аппаратурой. Резервная связь межу базами, датчики с приборами. Лифт правее, во-он там. Зато отсюда видны Южные Зеркала. Вот те пятнышки в виде сот. Нет, выше, еще выше.

— Где? Вот эти? Такие маленькие???

Алёна с сомнением оглянулась на Артема.

— Они точно растопят весь лед на полюсах за пятнадцать лет?

— Пока развернули только треть, но температура уже немного подросла. Конечно, растопят. Точнее, испарят, потому что на полюсах мерзлая углекислота, сухой лед. А потом в дело вступит парниковый эффект и в системе появится положительная обратная связь… хотя, чего это я, об этом уже столько написано.

— Да, знаю: температура поднимется до комфортной, начнет таять связанный лёд, парниковый эффект усилится, и вместо скафандров можно будет ходить в обычной одежде, только с дыхательными масками.

Алёна махнула ногой, взметая песок.

— А тут будет пляж. Хотя нет, здесь камни, вот там! Мы будем прилетать в отпуск, валяться на песке, требовать быстрого Интернета и скидок в межсезонье. Просто удивительно! А еще удивительнее, что все это исполнится. Исполняется на глазах.

— Верно, — согласился Артем. — И это заводит сильнее всего.

— В последнее время Марс в газетах и новостях стали называть Второй Землей, не обратил внимание?

— Обратил. Так оно и будет – население Земли растет, скоро начнет выплескиваться через край.

— О, я перед отлетом видела передачу по «Науке» на эту тему»! — сказала Алёна, осторожно садясь на песок и поднимая голову к небольшому и не очень яркому Солнцу. — Потом буду рассказывать всем, что загорала на Марсе. Так вот, в последнее время численность увеличивается очень быстро – рост рождаемости превышает прогнозы во много раз. Оно и понятно, войн ведь почти нет. И у нас не остается иного выбора, как колонизировать космос. Мне понравилось, как один академик сказал, не помню его фамилии: переживать нет причин, просто наступает взросление. Подросток вышел на крыльцо отчего дома, в котором теснятся сестры, младшие братья, двоюродные и троюродные тетки и дядья, любимые книги загромождают коридоры, лают собаки, гудят какие-то агрегаты, а в свободных местах сушится белье. Перед подростком – громадный неосвоенный мир, дует ветерок, летают бабочки, где-то гремят грозы, вдалеке идет снег – огромный мир, да, подчас суровый, но в котором уместятся миллионы отчих домов и в котором можно найти уголок себе по нраву. Назад дороги нет.

— Ну, почти мои слова, — приязненно сказал Артём садясь рядом с девушкой. — Потом буду рассказывать, что загорал на Марсе вместе с Алёной Поленовой. Всё так. Человечество переросло Землю. И здесь, на Марсе мы готовим ему одежду на вырост. Представляешь, уже закладываются три первые базы десятитысячники. Советская, китайская и международная, под эгидой ООН. Наши предложили.

— Я, наверное, прилечу сюда, — задумчиво сказал Алёна. — Буду учить детей.

Девушка подхватила рукой в плотной оранжевой перчатке горсть песка и ссыпала тонкой струйкой, которую тут же подхватил и разнес ветер.

— Я в детстве иногда думала: как же хорошо, что я родилась не где-нибудь, а именно в СССР! Нет, я и сейчас так думаю, но в детстве это ощущение было особо отчетливым и свежим.