Атаман ада. Книга первая. Гонимый - Виктор Усачёв

– Эмиль, объясни мальчику, – сказал одноглазый.

– Пятишницу… пятишницу ты должен этому почтенному господину, – охотно пояснил второй, с наглой мордой, господин.

Иван смотрел, хлопая глазами и ничего не понимая.

– За …за что?

Одноглазый, которому надоела эта игра слов, коротко приказал:

– Эмиль… скажи этой деревенщине за долг, да проще.

После чего повернулся и направился к тротуару, но, не успев дойти, он услышал за спиной мягкий шлепок и вскрик:

– А-ай!

Обернувшись, он увидел у своих ног распластанное тело Эмиля и услышал всё разрастающийся смех пассажиров конки.

– Та-ак… – прошипел одноглазый. – Эмиль, встань тут и слушай здесь: надо попробовать этого мальчика… поговори с ним за наш берег, да вежливо так: кто он, с откудова, да чем дышит. Да скажи, шо с нами он будет в выигрыше.

– А е…а если… – охая и почёсывая бока, спросил Эмиль, – он не…

– А если не согласится, – перебил его одноглазый, – тогда объясни мальчику кто такой Фроим Грач, которого боится вся Молдаванка.

И эти слова не были пустыми, ибо Фроим Грач, лидер молдаванской «отрицаловки», порой делал такое, что заставлял ахать чуть не всю Одессу – а нечего говорить за Молдаванку! И уж кто-кто, а его помощник и правая рука Эмиль Люмкис это знал лучше всех… как, вы не знаете?! Фи-и… тогда позвольте сказать несколько слов за Фроима Грача.

Когда в семье грузчика Янкеля Фишмана, что жил на улице Степовой, родился седьмой ребёнок, его нарекли Фроимом. Уже к двенадцати годам он осиротел – надорвался на работе отец, пытаясь прокормить большую семью (аж двенадцать душ детей!), и пришлось Фроиму идти в люди, помогать старшему брату Нюме, на долю которого выпало содержать большую семью в качестве грузчика в продуктовой лавке дяди Мона – но! Там же юный Фроим и усёк то главное, что предопределило его дальнейшую судьбу: сколь ни надрывайся, всё одно не заработаешь даже на сносное существование – а нечего и говорить про достойную жизнь! Поразмыслив, он принял простое решение – начал воровать. Сначала по мелочам, а, по мере возникновения «аппетита» (семья стала даже неплохо питаться!), и по-крупному… и сразу попался на «горячем». Дядя Мон не стал долго разбираться, а стянул юному вору драные штаны и стал нещадно лупцевать по тощему голому заду, приговаривая:

– Не воруй, сволочь, не воруй!

Фроим вопил так, что, наверное, было слышно на другом конце Молдаванки, иначе как объяснить появление в лавке такого уважаемого человека как Рувим Грач – о-о, это был большой человек! И в прямом смысле – два метра ростом! И в переносном – глава молдаванской «отрицаловки», державший в узде всех мелких лавочников.

– Дядя Мон, я имею сказать до тебя: за шо ты так лупцуешь мальчика? – спросил, морщась от крика истязаемого, Грач.

– Он вор, вор! Он обворовал меня, сволочь! – завопил вошедший в раж лавочник.

– Опять таки имею сказать до тебя: я тоже вор… и шо с этого мне будет, а?

Этот простой вопрос поставил в тупик лавочника, он даже прервал экзекуцию, застыв с поднятой рукой и открытым ртом. Тогда Рувим отобрал у него ремень, оттолкнул и сказал Фроиму:

– Пошли со мной, мальчик, и я научу тебя жить.

Так Фроим оказался в «классе» Грача, где стал обучаться с ещё шестью учениками премудростям воровского искусства – о-о, это действительно было искусство! И уже через месяц способный ученик научился мастерски вырезать карманы у богатеев, красть кошельки на пляжах Аркадии и Отрады, выискивать и наводить на богатые квартиры «умельцев» Грача, все воспитанники которого назывались «грачатами». Но, помимо воровских достоинств, Фроим обнаруживал и лидерские качества: осторожность, продуманность и, главное для любого вора, фарт*. Ему фартило буквально во всём! И к двадцати годам он стал известен в воровской среде не только Молдаванки, но и Фонтана, Слободки и даже центра города – а нечего говорить про полицию! Давненько на него в сыске было заведено досье, с годами становившееся всё толще и толще – да что с того! Где доказательства, господа сыщики, где доказательства?! То-то… дошло до того, что в его услугах нуждался даже полицмейстер!

– Послушай-ка, братец, – обратился как-то в своём кабинете к «любезно приглашённому» вору полицмейстер, – тут намечается… э-э… приезд графа Витте, нашего главного министра. Так вот… э-э… не мог бы ты оказать лично мне услугу?

«Фараон просит меня за услугу?! – подумал поражённый Фроим. – Наверное, это конец света, не будь я любимым сыном своей мамы», но вслух спросил:

– О какой услуге соизволит говорить ваше высокоблагородие?

– О…о деликатной услуге. И если, дай-то бог, всё пройдёт как надо, то… то за мной не пропадёт.

И далее он изложил просьбу, до того необычную, что даже Фроим был ошарашен, но… виду не подал: речь шла ни много, ни мало, как обокрасть самого Витте!

– Всё равно что, – уточнил полицмейстер. – Портмоне или часы… всё равно. Знаю, что для тебя это сущий пустяк. Так сможешь?

– Я не задаю глупый вопрос: зачем? Если вашему высокоблагородию так угодно – будет исполнено в лучшем виде… но где гарантия, шо меня не заарестуют?

– Моё слово – вот гарантия.

– Тогда я понял за просьбу.

Заказная кража была исполнена отменно: во время встречи Витте никто не обратил внимания на хорошо одетого молодого человека, который появился возле графа всего лишь на несколько секунд, которых, впрочем, оказалось достаточно, чтобы золотые часы перекочевали из графского кармана в карман молодого человека. И когда, обнаруживший на следующий день пропажу, удручённый граф обратился к полицмейстеру, тот снисходительно сказал:

– Не извольте беспокоиться, ваше высокопревосходительство, пока я здесь полицмейстером – воровство будет пресекаться в корне. Обещаю, что через два часа часы снова будут у вас.

Надо ли говорить, что он сдержал своё слово!

И не удивительно, что после ухода на покой Рувима в 1902 году, последний назначил именно Фроима на своё место, который взял фамилию учителя. Так вот и стал Фишман Грачём. И здесь он показал себя отменным лидером, умело лавируя между различными бандгруппами Пересыпи, Слободки, Фонтана, Бугаевки (хотя и потерял в одной из стычек глаз), приобретя такой вес, что его уважали и одновременно боялись все блатные и даже городовые – чего же больше?!

Вот о каком человеке предстояло поведать Люмкису.

Оставив своего помощника решать вопрос с этой… деревенщиной, Фроим Грач не спеша удалился.

А Григорий тем временем, пока шли эти разборки, узнал, что в городе одновременно, помимо известного цирка итальянцев братьев Труцци, гастролирует и цирк немца Сура. Обе труппы были сильны – куда идти, где лучше?

Один из горожан, которому задал этот вопрос Григорий, ответил как истинный одессит:

– Молодой человек, ви хотите знать? Таки я вам отвечу: лучше там, где я был сегодня. А сегодня я был у Труцци. Забудьте, что сейчас зима и вам плохо, у Труцци – вечное лето, и там вам будет хорошо.

Григорий внял совету почтенного одессита, и вечером они с Иваном толклись на галёрке цирка, имея на руках билеты, купленные за полтинник.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Обратите внимание, герр Скоковски, красные драпали так быстро, что ничего не успели взорвать (нем.)

2

Думаю, что и ваш объект цел (нем.)

3

Надеюсь, герр Пашен (нем.)

4

А вот мне волноваться нечего. Все мои… субъекты, уверен, остались. Будет, будет возможность… охоты (нем.)

5

У нас с вами, герр Скоковски, миссии разные. Мне – отправлять туда, а вам – возвращать оттуда. Но… делаем-то мы одно и то же – наводим порядок. Теперь мы хозяева, и надо это сразу показать всей этой большевистской cворе. Им дано будет лишь одно: подчиниться нашей воле (нем.)

6

Вполне с вами согласен (нем.)

7

Желаю вам, герр Скоковски, разбить своего врага (нем.)

8

А вам – удачной и быстрой охоты (нем.)

9

О-о, от нас ещё никто не уходил… до свидания (нем.)

10

В машину его (рум.)

11

Выбросить его… туда. Его место среди такой же падали (рум.)

12