Женщина-лисица. Человек в зоологическом саду - Дэвид Гарнетт

Во-первых, это пополнит коллекцию, и, во-вторых, даст возможность посетителям сделать сравнение, которое они не смогли бы сделать самостоятельно. Обыкновенный экземпляр человеческой породы, помещенный между орангутангом и шимпанзе, привлечет внимание всякого, кто зайдет в «Большой обезьяний дом». Именно так можно дать пищу для тысячи интересных сравнений, а ведь зоологический сад существует прежде всего для образования посетителей. Каждый ребенок будет расти, приобщаясь к теории Дарвина, и получит точное представление не только о своем месте в животном царстве, но также о том, на кого он походит и чем отличается от обезьян. Если бы мне позволили высказать свое мнение, я посоветовал бы показать такого человека как можно более точно, в естественных условиях его существования, то есть в обычной обстановке. Таким образом, его клетку следует снабдить столом, стульями и книгами. Небольшая спальня и ванная сбоку клетки дадут ему возможность удалиться, когда нужно, от публичного обозрения. Издержки для общества не должны быть велики. Чтобы доказать свои добрые намерения, я предлагаю в качестве экспоната себя и полагаю, что после известных размышлений мое предложение покажется заслуживающим внимания.

Возможно, для вас может оказаться полезным нижеследующее описание моей внешности:

Происхождение: шотландец.

Рост: 5 футов 11 дюймов.

Вес: 11 стон[19].

Цвет волос: темный.

Глаза: голубые.

Нос: орлиный.

Возраст: 27 лет.

Я буду счастлив дополнить информацию любыми сведениями, которые Общество сочтет нужными.

Ваш, милостивый государь, покорный слуга Джон Кромарти».

Выйдя и опустив письмо в почтовый ящик, Кромарти совершенно успокоился и стал ждать ответа с куда меньшей тревогой, чем любой другой молодой человек, оказавшийся в подобном положении.

Было бы скучно описывать, как это письмо в отсутствии секретаря было получено его заместителем и как содержание его было доложено исполнительному комитету в следующую среду. Тем не менее небезынтересно отметить, что предложение Джона Кромарти, вероятнее всего, было бы отклонено, если бы не мистер Уоллоп. Этот человек преклонных лет был в натянутых отношениях со своими молодыми коллегами. Письмо Кромарти по какой-то причине вызвало у него приступ бешенства.

— Это немыслимое оскорбление, — заявил он. — Здесь нет повода для смеха. Это безобразие должно быть и обязательно будет немедленно пресечено с помощью законных мер. Принять это предложение означает выставить Общество на посмешище.

Его настойчивость заставила членов комитета взглянуть на дело с другой стороны.

Один или два члена комитета стали в оппозицию к мистеру Уоллопу просто по привычке; председатель полагал, что предложение Кромарти может послужить отличной приманкой для публики и увеличить сборы за вход. Мистер Уоллоп потерпел поражение, и Кромарти отправили письмо, извещающее его, что комитет намерен принять его предложение и просит о личной встрече. Встреча состоялась в следующую субботу, причем за этот промежуток времени комитет проникся твердым убеждением в необходимости приобретения экземпляра Homo sapiens.

Личная беседа прошла удачно, к обоюдному удовлетворению сторон, и доводы Кромарти были приняты без всяких колебаний. Они обсудили вопрос о еде и питье, об одежде, медицинской помощи и кое-каких предметах роскоши. Кромарти было разрешено заказывать пищу по своему усмотрению, иметь своего портного, пользоваться услугами своего врача и принимать своих друзей. Он получил также разрешение управлять собственными доходами, которые составляли 300 фунтов в год, и иметь в своей клетке книги и письменные принадлежности.

Общество, со своей стороны, условилось с ним, что он не будет снабжаться газетами или журналами, что он не станет разговаривать с посетителями сада и обязан будет подчиняться установленной дисциплине, как если бы он был обыкновенным экспонатом.

Через несколько дней для него подготовили клетку. Она находилась в «Обезьяньем доме», и за нею была устроена спальня с ванной и умывальником.

Кромарти принимали в следующее воскресенье после обеда, в клетку его проводил сторож Коллинс, который смотрел также за орангутангом, гиббоном и шимпанзе. Коллинс пожал Кромарти руку и обещал сделать все, чтобы он не испытывал никаких неудобств, но было видно, что сторож смущен, и, как это ни странно, его смущение со временем так и не прошло. Его отношение к Кромарти оставалось формальным, но отличалось безукоризненной вежливостью, на что Кромарти, надо отметить, отвечал тем же.

Клетка была тщательно вычищена и продезинфицирована, пол выстлали ковром, посередине стоял стол, за которым Кромарти обедал, в углу уместилось кресло, а рядом с ним — ящик с книгами. За исключением сетки спереди и с боков, отделяющей это жилище от клеток с шимпанзе справа и орангутангом слева, ничто не отличало его от обычного кабинета. А спальня выглядела просто великолепно, в ее обстановке было предусмотрено все, что нужно для комфорта. Французская кровать, гардероб, зеркало и туалетный столик создавали впечатление, будто жилец у себя дома.

Джон Кромарти весь воскресный вечер распаковывал свой багаж, включая книги, поскольку он хотел, чтобы доступ посетителей к нему открылся уже с понедельника. Ему дали керосиновую лампу, так как электрическое освещение еще не было проведено в эту клетку. Немного передохнув после разборки вещей, он огляделся и нашел свое положение довольно странным. Справа от него в слабо освещенной клетке беспокойно двигался шимпанзе; с другой стороны помещался орангутанг, которого нельзя было разглядеть, так как он прятался в углу. Снаружи стояла непроглядная тьма. Кромарти был заперт. Время от времени слышались крики различных зверей, и изредка он мог определить, чей это крик. Несколько раз он различал вой волка и рычание льва. К ночи крики и вой диких зверей стали громче и настойчивей.

Расставив книги и улегшись в постель, Кромарти долго лежал без сна, прислушиваясь к непривычным звукам. Вой смолк, но он ждал, когда раздастся смех гиены или рев гиппопотама.

Рано утром его разбудил Коллинс, пришедший спросить, что подать на завтрак и ланч; сторож сообщил, что работники уже готовятся поставить табличку перед клеткой. Кромарти просил разрешения взглянуть на нее, и Коллинс ее принес.

На ней значилось:

ЧЕЛОВЕК.

Homo sapiens

Этот экземпляр, родившийся в Шотландии, был пожертвован Зоологическому обществу мистером Джоном Кромарти.

Посетителей просят не раздражать Человека замечаниями личного характера.

Позавтракав, Кромарти застелил постель и стал читать «Золотую ветвь»[20].

До полудня в «Обезьяний дом» никто не заходил, потом появились две маленькие девочки; они заглянули в клетку Кромарти, и младшая спросила сестру:

— Что это за обезьяна? Кто это?

— Я не знаю, — ответила старшая девочка, затем добавила: — Думаю, это человек.

— Он очень похож на дядю Бернарда, — сказала младшая.

Они обиженно посмотрели на Кромарти и отошли к клетке с орангутангом, их старым приятелем.

Взрослые, приходившие всю вторую половину дня, в растерянности читали надпись, иногда даже вслух, и многие, бросив испуганный взгляд на клетку, уходили. Все, казалось, испытывали неловкость, за исключением веселого коротышки, появившегося перед самым закрытием. Сначала он долго смеялся, потом, словно испытав потрясение, опустился на скамью, просидел минуты три-четыре, поднялся, снял шляпу перед Кромарти и вышел из «Обезьяньего дома», повторяя вслух: «Великолепно! Изумительно! Браво!»

На следующий день было много народу, но люди не толпились перед клеткой. Один или двое сфотографировали Кромарти, но отныне он взял себе за правило не смотреть через решетку, так что часто даже не знал, есть перед клеткой кто-нибудь или нет. Внутри все было очень комфортабельно, и он почти радовался, что поселился здесь.

А еще он спрашивал себя теперь, что думают о нем его близкие. Он любил Жозефину, а отныне навсегда разлучен с ней. Перестанет ли он когда-нибудь сожалеть об этом? И если да, то сколько для этого потребуется времени?

Вечером его выпустили, и он гулял в одиночестве по саду. Он попытался пообщаться с одним-двумя животными, но они не обращали на него внимания. Вечер был прохладный и свежий, и он был доволен, что выбрался из душного «Обезьяньего дома». Он чувствовал себя странно: он один в зоологическом саду в такой час, и ему придется возвращаться в клетку.

На следующий день, сразу же после завтрака, «Обезьяний дом» быстро заполнился посетителями. Все шумели, а некоторые настойчиво окликали Кромарти.

Ему не составляло особого труда не обращать на них внимания и не встречаться с ними взглядом, но он был не в состоянии отогнать от себя мысль, что они там, снаружи. В одиннадцать часов сторож вынужден был привести четырех полицейских, которые стали по двое у каждой двери, чтобы сдержать напор толпы. Людей заставили выстроиться в очередь и медленно двигаться вперед.