Хозяин Драконьей гряды (СИ) - Углицкая Алина

— Да. Этой мелочи бесконечное множество. Мы называем их легионом. Они всегда идут первыми, лезут как саранча, уничтожая все на своем пути, и гибнут тоже первыми. А вот те, кто идут за ними… те куда опаснее и страшнее. Молитесь, чтобы вам не пришлось встретиться с ними…

Дарг замолк, будто подавился словами. Я проследила за его взглядом и поняла, что он смотрит на одну из служанок. Та пыталась дотянуться до покрытого путиной светильника, опасно балансируя на одной ноге на самом краешке табуретки. Табуретка стояла на стуле, стул на столе. И вся эта шаткая конструкция грозила вот-вот развалиться.

— Эйран…

Меня заглушил женский визг. Служанка взмахнула руками. По инерции ее тело качнулось в сторону, нога соскользнула с опоры, и табуретка рухнула вниз.

Я зажмурилась изо всех сил. В лицо ударил порыв ветра, будто мимо меня на бешеной скорости промчался состав. Внутри все застыло, замерзло, покрываясь чувством вины.

Господи, как жалко девчонку… Это я виновата. Приказала все отдраить, а не подумала, как девушки это сделают.

— Льера, — за спиной раздался голос Нуэра. — Он поймал ее.

Я с опаской открыла глаза.

Эйран как раз ставил на ноги девушку, что тряслась всем телом и рассыпалась в путаных благодарностях.

От нахлынувшего облегчения я сама едва не упала. Но быстро опомнилась, окинула холл внимательным взглядом и нашла только женщин.

— А где же Наргель и Тинар?

— Светлейшая льера, — одна из женщин сделала книксен, — они выполнили работу, которую вы им поручили, и ушли.

— Ушли? — я растерялась. — Как ушли? Почему?

— Дарги не слуги, а воины, — раздался жесткий голос, который я не ожидала услышать. К нам приближался Габриэль в своем неизменном черном костюме. Он с силой впечатывал трость в каменный пол, а золотые глаза пылали на бледном лице. — И они подчиняются мне, а не вам, дорогая супруга. Для своих игр в хозяйку найдите кого-то более подходящего.

Он злился, и эта злость прорывалась сквозь маску невозмутимости.

Не дойдя трех шагов, Габриэль остановился, заложил пальцы рук за ремень и окинул меня таким взглядом, что мое сердце подпрыгнуло до самого горла.

Он не торопился. Наслаждался моим смятением. Нечитаемый взгляд не спеша проследовал сверху вниз, изучая изгибы моей фигуры, затем снизу вверх и задержался на переполненной груди.

Я сглотнула, чувствуя, как начинают пылать щеки.

Еще бы им не пылать! Под взглядом этого гада меня бросило в жар, потом в холод, потом снова в жар. Как завороженная, я уперлась глазами в его губы, и мне отчаянно, до боли захотелось, чтобы он меня поцеловал. Прямо сейчас. Прямо здесь. Снова почувствовать их пряный, чуть горьковатый вкус.

Мне захотелось, чтобы Габриэль шагнул ближе, сжал в объятиях, с силой вдавил в свое тело, завладел моими губами…

Чтобы его ладони заскользили по моей спине, повторяя все очертания…

— Кажется, я недооценил вас, — голос лаэрда выдернул меня из эротических фантазий. — О чем теперь сожалею. Вы развили бурную деятельность, льера, что на вас совсем не похоже. Неужели так сильно хотите остаться?

— Хочу! — выдохнула, поспешно отводя взгляд. Только бы он не догадался, о чем я думаю!

Но лицо Габриэля уже приняло привычный бесстрастный вид.

— Вы очень рискуете, Аврора. Вам известно, что Нарг-та-Рин это не столичный салон. Жизнь здесь сурова и непредсказуема. Все это время вы отсчитывали минуты до дня, когда сможете вернуться в Эссеор. Почему сейчас так настойчиво хотите остаться? Из-за ребенка?

Я могла сказать «да», но это было бы полуправдой. Я хотела остаться из-за него — Габриэля. Потому что с первой встречи с ним, с первого прикосновения, первого поцелуя поняла: он — мой мужчина. Не знаю, откуда пришло это знание. И это не важно. Я даже не знаю, любовь это или просто влечение. Но меня тянет к нему, и я не хочу противиться этому притяжению.

— Не только, — прошептала, ловя его взгляд. — Что боги связали одним ярмом — смертным не разорвать.

Это не мои слова. Они всплыли откуда-то из подсознания, когда-то случайно услышанные и забытые. Я произнесла их бездумно, подчиняясь порыву. Но по лицу Габриэля прошла странная дрожь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отшатнувшись, он процедил:

— Что ж, желаю удачи. И да… — секундная заминка, косой взгляд на стол, который уже накрывали к обеду. — Я пообедаю у себя. К ужину тоже не ждите.

* * *

За обедом в присутствии детей я держалась. Но едва девочки убежали, поднялась к себе, рухнула на кровать лицом в подушку и разревелась.

Внутри царило опустошение. Я так старалась, так старалась, а он!..

Он не давал мне ни шанса! Он смеялся, наблюдая за моими потугами.

Ненавижу его! Как можно быть таким бесчувственным гадом?!

«Что, уже передумала оставаться?» — хрюкнул Шипшик.

Вот его как раз не хватало! Принесла же нелегкая…

Я издала самый жалобный всхлип, на который только была способна.

«Да не реви ты, — засуетился мой гость, проявляясь в виде темного мохнатого комка. — Тебе нельзя нервничать, молоко пропадет!»

«Габриэль только обрадуется. Кормилицу вернет».

На этот раз Шипшик сидел не на мне, как в первую встречу, а на подушке. Из меховой шубки появилась тонкая цыплячья лапка, протягивая носовой платок. Кстати, мой собственный. Вон и вензельки на уголочке виднеются.

Я взяла платок, шумно высморкалась и вернула обратно. Но слезы продолжали струиться по щекам, и жалко себя было так, что сердце сжималось.

«Ты это… ты брось…», — Шипшик встревожился не на шутку.

«Я здесь никому не нужна», — всхлип.

«Нужна-нужна! Сыну своему нужна!»

«Он меня даже не вспомнит…», — еще всхлип.

«Габриэлю нужна!»

«Он меня ненавидит…», — судорожный вздох.

«Замку нужна! Неужели не чувствуешь, что он просыпается?»

«Замок и без меня прекрасно живет. Я здесь лишняя. Всем меша-а-аю-ю-ю!»

Плотину прорвало. Я заревела в голос, захлебываясь слезами и никого не стесняясь.

«А ну замолчи, глупая женщина!» — громовой рев ворвался мне в ухо.

От неожиданности я вжалась в перину. Это что, маленький шипшик такой горластый?

Да нет, совсем он не маленький…

Я со страхом и восхищением уставилась на огромную тень, занявшую всю стену и треть потолка. И даже всхлипывать перестала.

«Вот, — удовлетворенно выдала тень, съеживаясь до привычных размеров, — а то сырость тут развела. Не любят ее! Ишь ты, страдалица. А ты сделай так, чтобы любили! Чтобы слуги молились на тебя, как на венец Праматери! Чтобы муж сам не хотел отпускать. Чтобы не ты, а он бегал за тобой и умолял остаться. Что, силенок маловато? Боишься, не сдюжишь?»

От его едкого скрипучего тона мне стало не по себе. И в то же время Шипшик был прав. И Габриэль прав. Все эти дни я играла в хозяйку. Пора перестать играть.

Вытерла слезы. Прислушалась.

В покоях никого не было. После обеда я отправила Геллу и Тэя в сад и приказала гулять на свежем воздухе, пока малыш не проголодается.

— Ладно, — произнесла вслух, поднимаясь.

Взяла со столика свой блокнот, пробежала глазами вчерашний план.

Я уже успокоилась. Недавняя истерика была не более чем минутная слабость. Я почти забыла о ней.

«Вот и молодец! — поддакнул Шипшик моим мыслям. — Что у нас там по плану? Эрла Леврон? Да-а… наступила ты на хвост этой гадине. Вон как зашевелилась».

Дух захихикал.

— Она знает, что я ее вижу…

«Знает. И поэтому боится тебя».

Вспомнилось поведение гувернантки. Хорошо, что я успела замотать такаск в платок и сунуть Тэю под одеяльце. Надеюсь, деревянный дракончик его защитит.

— Что-то это не похоже на страх. Откуда она вообще здесь взялась? И почему никто, кроме меня, ничего не замечает?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«А она никому кроме тебя не показывается. Да и тебе показалась лишь затем, чтобы ты быстрее сбежала отсюда».

— Что же она такое?

«Э, нет. Этого я тебе сказать не могу, извини. Ты должна сама догадаться!»

— Хорошо, — я решила зайти с другого конца. — Как давно она здесь?