Вера Штольц и солнечный остров - Владислав Картавцев

– Всё же нужно почитать! – Степан воспринимал себя человеком серьезным, и коли уж он дал согласие сниматься, то не должен чувствовать себя остолопом на съемочной площадке.

– Тогда вот! – Высоковский протянул ему небольшую папку, – здесь сцены на завтрашний день, в принципе, ничего особенного. Если что, напарница тебе поможет освоиться с ролью. Она, если постарается, может из любого пня сделать стройную осинку, а ты точно не пень! Всё, шучу, шучу, Степа, ты уж прости меня, старика! Кстати, Вера, наверняка уже проснулась и сейчас собирается работать. Хотя время у нее пока еще есть! Как минимум, полтора часа!

– Да! – Степан подскочил с кресла, как подорванный на глубинной мине, – мне тоже нужно идти! Значит, когда мой выход?

– Завтра, часиков в десять утра начнем! Я планирую уложить все в недельку с перерывом в день. Все-таки нагрузка большая, зевак кругом полно, и нужно дать персоналу немного расслабиться. Заодно и засчитать им, как отпуск! – Высоковский засмеялся и подмигнул Степану, – ну, давай, Степа! Не буду тебя задерживать!

Продюсер ушел, а Степан быстро сверился с картой отеля и двинулся в сторону коттеджа (бунгало) по линии С14. У него слегка дрожали колени, и сам он чувствовал внутреннюю напряженность, что не помешало ему через полминуты ускорить шаг и еще через пять минут оказаться на месте.

Глава шестая. Мы с Вами, кажется, где-то встречались?

Навязчиво верещал будильник. Вера разлепила глаза, ничего не понимая спросонья. Сон был слишком коротким, чтобы полноценно отдохнуть, но все же он придал ей силы, и она, полежав еще немного, собралась с силами и встала.

Утренний съемочный марафон с бесконечным купанием был очень энергозатратным, Вера чувствовала, как у нее ноет спина и мышцы на руках и на ногах. Болела даже шея, что было совсем неприятно.

– Ничего! Это ничего! – Вера покривилась и в очередной раз отправилась в душ: освежиться и навести на лицо подобающий кинодиве макияж. Во всей ее теперешней профессии больше всего ее раздражало именно то, что приходится постоянно заботиться о своем внешнем виде, и никакой свободы и серого лица! Только улыбка, только безупречные обводы, только сияющие глаза – и это несмотря на усталость или душевную тоску – Вот так-то, милочка! Это тебе не молоком торговать на колхозном рынке! – Вера, наверное, уже в двадцатый раз за сегодняшний день вытерлась полотенцем и принялась тщательно орудовать пуховкой, кисточкой для бровей, карандашом и прочим необходимым реквизитом для наведения «парадного лица», как она это часто называла.

– Сейчас бы массаж! – Вера наклонилась ближе к зеркалу и даже охнула от пронзившей ее внезапной боли. Мышцы явно поостыли в морской воде, и услуги эскулапа для приведения себя в норму ей бы вовсе не помешали.

– Интересно, в отеле есть приличный массажист? Должен быть, мы ведь все-таки в Таиланде, не где-нибудь в районе Хатанги! Решено, нужно сегодня вечером вызвать его, и пускай поработает, как следует, тем более здесь это совсем недорого! – Вера быстро и профессионально подвела глаза, нанесла тени и тональный крем. – Сегодня купания уже не предвидится, так что можно не опасаться, что прямо в макияже заставят нырять в море! А гримеры все равно все это смоют и нанесут грим по-новому, что не помешает мне прогуляться по отелю в приличном виде!

– Как всегда, а самую пятерку! – Вера оглядела себя и, как была, в одних только миниатюрных трусиках отправилась подбирать послеобеденный наряд. Вещи, привезенные из Москвы, заполонили весь одежный шкаф, так что выбор был достаточно большим.

Но, как всегда, хозяйка осталась недовольной. Вере вдруг подумалось, что сейчас ей очень бы подошло замечательное ярко-зеленое короткое платьице от Just Cavalli вот с этим нежно-мандариновым платком. К несчастью платье осталось в Москве, и толку от платка было ровно ноль.

– Зачем ты мне один-одинешенек нужен? – Вера быстро перебрала весь гардероб и разочарованно села на кровать. И куда она смотрела, когда паковала все это в чемодан? Ведь одно барахло!

Впрочем, Вера вспомнила, в какой спешке и в какой странной атмосфере проходили сборы, и не стала себя сильно корить. – Но как же там все-таки Степан? – она волей неволей постоянно возвращалась к событиям той ночи, – хотя, что ему будет-то? Отоспался, да и был таков! Интересно, он мою записку нашел? И кстати, как он воспримет меня в постели новорусского нефтяника?

То, что с новым персонажем ей придется разделить ложе под прицелом софитов, она уже не сомневалась. Высоковский уже неоднократно намекал ей, что настало время немного обнажиться, чтобы зрители не теряли интерес – но напротив, увеличивали массовость аудитории.

Незримая нить, которая связывала Веру со Степаном, была сильна, и Вера отчетливо это понимала. Так же как и то, что пока она работает на его отца, ни о каких посторонних амурных связях не может быть и речи. Вот только какова вероятность, что после жарких телевизионных объятий какого-нибудь приглашенного актеришки с липкими руками Степан будет относиться к ней также?

– Вероятность небольшая! – Вера в сердцах отбросила подальше от себя пресловутый нежно-мандариновый платок, – и что после всего этого последует, совсем не понятно. Как бы не пришлось распрощаться с хорошо оплачиваемой работой, спасаясь от необузданного гнева сверхбогатого молодого самца, который и сам не ам, и другому не дам!

Вере стало тоскливо. Сказывалась потеря сил после утренних съемок, настроение прыгало, как на русских горках, и приличная одежда осталась в далекой заснеженной Москве – что тоже совсем не подарок. В конце концов Вера просто натянула на себя коротенькие шортики, упаковалась в лиф без верхних бретелей и белую блузку и стала похожа на топ-модель с обложки глянцевого мужского журнала.

Она опять подскочила к зеркалу, поправила волосы, оценивающе оглядела себя и пришла к выводу, что будь сейчас рядом Степан, он бы ни за что не смог устоять перед такой красотой и раз и навсегда перестал бы мучиться от неопределенности: иметь или не иметь.

– Однако Степана нет, и не предвидится! – Вера глубоко вздохнула и направилась к выходу. У нее еще оставалось время до назначенного срока, и она собиралась потратить его на изучение достопримечательностей отеля. – Нужно же, в конце концов, знать, чем тут люди живут, и чем можно заняться ночью!

Вера решительно собиралась навестить местную дискотеку и хорошенько потанцевать – если у нее будут для этого силы. Впрочем, нужно еще испросить разрешения у Высоковского, вдруг продюсер упрется и откажет Вере в ее маленькой просьбе?

– Итак, на выход! Одна и незаметно, а то мои гамадрилы-охранники ушли, и в случае чего придется самой разбираться с навязчивыми ухажерами. Может, позвонить Демьяну, пусть пришлет? Ладно, пустое! Сама доберусь! – перед тем, как выйти, Вера на мгновение остановилась, чтобы взять сумочку, лежащую возле входной двери и заодно проверить, все ли необходимое она в нее положила, но тут в дверь решительно и громко постучали…

* * *

– Да, блин, где же это бунгало? – Степан сверился по карте: Верино жилище, согласно плану, должно быть где-то здесь. Но он его не находил. По идее, на каждом домике предусмотрены номера, но они куда-то подевались. А как без номеров? Ориентироваться по запаху? Или просто ломиться во все двери подряд, пугая хозяев и дико извиняясь, если окажется, что ошибся?

В районе предположительного расположения Вериного бунгало стояло семь домиков. – Ну, хоть не семнадцать! – Степан почесал в затылке и сам себя поймал на мысли, что со стороны напоминает Ваньку-пьяницу, который никак не может сообразить, как пройти в сельпо за водкой.

Сравнение ему не понравилось. Степан считал себя человеком решительным, поэтому думал недолго. Он подошел к первой двери и негромко постучал. Ответом ему была тишина, хозяева ушли или так крепко спали, что не реагировали на посторонние раздражители.

– Ладно! – Степан немного постоял и переместился к следующему домику. На этот раз результат был положительным, если можно считать таковым появление на пороге какой-то китайской морды, перед которой Степану пришлось извиняться за внезапное вторжение и даже чуть-чуть раскланяться.

Степан помрачнел: унижаться перед китайцем было неприятно. Однако с другой стороны семь минус два уже равно пяти, так что в самом худшем случае ему плюнут в лицо всего четыре раза, а на пятый (вдруг Вера спустит на него всех собак) огреют сковородкой.

Степан рассмеялся: критическое, циничное отношение к жизни имело свои прелести – возможность находить смешное даже в самой чернухе. Он отбросил все сомнения и вновь ринулся на покорение неприступных домиков. В двух из трех опять никого не было, зато из одного выглянула напрочь обнаженная бабка германских кровей, которая вопросительно и с фюрерскими интонациями стала пытать Степана, что ему нужно.