Трудная миссия - Николай Харламов

Или вот оценка ленд-лиза, данная Г. Гопкинсом, личным представителем президента США, сразу же после войны:

"...мы никогда не считали, что наша помощь по ленд-лизу является главным фактором в советской победе над Гитлером на Восточном фронте. Она была достигнута героизмом и кровью русской армии" [Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидца. Пер. с англ. М., 1958, т. 2, с. 626].

Сказано коротко, но объективно.

Вернувшись в Лондон, Бивербрук представил Черчиллю записку, в которой изложил свои доводы в пользу открытия второго фронта. Примечательно, что Бивербрук делал это не потому, что питал симпатии к Советской стране. Нет, он понимал, что создание второго фронта в Европе отвечало бы национальным интересам Англии, что ее судьба решается именно теперь и прежде всего благодаря усилиям советского народа, его доблестной армии.

В записке Бивербрук подверг суровой критике британскую стратегию, которая строилась на планах далекого будущего и не учитывала серьезных, драматических обстоятельств текущего момента. Он был подробно посвящен в планы английского правительства и осуждал его медлительность с высадкой десанта на территорию Франции. Причем возможностей английской экономики лучше Бивербрука, пожалуй, никто не знал. Тем более авторитетно было для нас его заявление. "Сегодня, - писал он, - есть только одна военная проблема - как помочь России. Однако по этому вопросу начальники штабов довольствуются разговорами о том, что ничего сделать нельзя. Они указывают на трудности, но ничего не предлагают для преодоления их.

Нелепо утверждать, что мы ничего не можем сделать для России. Мы можем, как только мы решим пожертвовать долгосрочными проектами и общей военной концепцией, которая, хотя ее все еще лелеют, окончательно устарела в тот день, когда на Россию было совершено нападение".

Лорд Бивербрук высказал мнение, которое потом, в сорок четвертом, во время высадки союзных войск в Нормандии, целиком и полностью подтвердилось.

"Сопротивление русских, - продолжал он в той же записке, - дает нам новые возможности. Оно, вероятно, отвлекло от Западной Европы немецкие войска и на время воспрепятствовало наступательным действиям держав оси на других театрах возможных операций. Оно создало почти революционную ситуацию во всех оккупированных странах и открыло 2 тысячи миль побережья для десанта английских войск.

Однако немцы могут безнаказанно перебрасывать свои дивизии на Восток именно потому, что наши генералы до сих пор считают континент запретной зоной для английских войск, а восстание, когда оно произойдет, будет рассматриваться как преждевременное и даже как несчастье, потому что мы не готовы к нему.

Начальники штабов хотели бы, чтобы мы ждали, пока на последнюю гетру не будет пришита последняя пуговина, и лишь тогда предприняли наступление. Они игнорируют нынешнюю благоприятную возможность" [Шервуд Р. Рузвельт и Гопкиис. Глазами очевидца, т. 1, с. 613.].

Сейчас я не вдаюсь в различие взглядов между Черчиллем и Бивербруком. Мне хотелось бы передать состояние общественного мнения Великобритании в те дни. Правительство испытывало давление со всех сторон. Почти все трезвые, здравомыслящие люди, не зараженные ядом антисоветизма, склонялись к тому, чтобы оказывать более активное общее противодействие Гитлеру. К числу людей, немало способствовавших советско-английскому сближению, относился, например, Стаффорд Криппс. Осенью 1941 года он сообщал из Москвы: "Очевидно, что, если мы сейчас же, в последний возможный момент, не сделаем какого-то сверхчеловеческого усилия, русский фронт потеряет для нас всякое значение не только на ближайшее время, но, может быть, и навсегда. Мы весьма неудачно считали, что война, ведущаяся здесь, не имеет к нам никакого отношения...

Я еще раз подчеркиваю, как жизненно важно для нас сейчас приложить максимум усилий для оказания помощи на этом фронте, коль скоро мы хотим, чтобы он был эффективным" [Ци1. по: Батлер Дж., Гуайер Дж. Большая стратегия. Пер.с англ. М., 1967, с. 163-104].

Опять же отбросим в сторону трагические ноты донесения посла, которые, кстати, не произвели на Черчилля никакого впечатления. Для нас было важно, что идея второго фронта имеет в английских правительственных кругах своих приверженцев.

В адрес советского посольства в Лондоне поступало множество писем, в которых рядовые англичане выражали свою солидарность с советским народом и Красной Армией. И еще поступали денежные переводы. На скромную сумму каждый по 5-10 фунтов. Эти переводы красноречивее любых слов говорили о настроении англичан. Они жертвовали деньги из личных, порой очень скромных сбережений в фонд Красной Армии, ибо знали, что только она способна разгромить гитлеровские полчища.

Были и другие формы выражения симпатии к нам, советским людям. Например, мы приезжали на завод, и сотни людей окружали машину, приветствовали нас, пожимая нам руки через открытое стекло кабины, скандируя: "Да здравствует Россия! Да здравствует Красная Армия!"

Однажды мне пришлось присутствовать на заседании палаты Общин. Помню, как член парламента Клемент Дэвис горячо говорил: "Палата только что возобновила свою работу после каникул, и я совершенно уверен, что достопочтенные члены палаты встречались со своими избирателями.

Я бросаю вызов любому члену палаты - кто сможет отрицать, что первый из заданных нам вопросов был: "Что мы собираемся делать, чтобы помочь России? Знаете ли вы о том, когда мы сделаем что-нибудь?" Задают и такой вопрос: "Когда же начнется война на втором фронте?" [Цит. по: Кулиш В. М. История второго фронта. М., 1971, с. 86.]

Парламентарий констатировал, что именно эти вопросы волнуют английский народ.

Знал ли Черчилль о настроении английской общественности? Судя по его мемуарам, знал. Он писал, что жена говорила ему о растущем беспокойстве и огорчениях народа в связи с тем, что Англия не оказала военной помощи Советскому Союзу. Но, продолжал он, "я сказал ей, что о втором фронте не может быть и речи и единственное, что мы будем в состоянии сделать в течение долгого времени,- это посылать в большом количестве все виды снабжения" [Там же].

Посмотрим, как обстояло дело со снабжением в конце 1941 года.

В первое время, когда англичане не верили в то, что мы выстоим, они пытались действовать по принципу: на тебе, боже, что нам негоже. Как-то я узнал, что вместо новых "харрикейнов" союзники отгрузили нам партию самолетов, уже прошедших капитальный ремонт. Что делать? Первый год каждая машина на фронте нужна дозарезу. И я скрепя сердце решил: лучше хоть что-нибудь, чем ничего. Но, думаю, это в первый и последний раз. И вдруг мне сообщают, что на транспорты, идущие очередным конвоем, опять погружены самолеты из капитального ремонта. Оказывается, торгпред Борисенко без моего ведома сделал уступку англичанам. Потом он оправдывался:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});