Болевой прием - Сергей Алтынов

Вот так! Я не ошиблась! Крот ведет свою игру, Граф свою. На какое-то время их интересы пересеклись, но они ненавидят друг друга и мечтают избавиться. Ликвидировать меня хотел именно Крот, а Граф совершенно неожиданно нашел во мне союзника по избавлению от конкурента-спецслужбиста. Или я ошибаюсь, мыслю слишком замысловато? Фактом является лишь то, что Крот от меня изолирован. Вряд ли Граф будет докладывать Кроту, что я сумела его вычислить. Просто мы не должны будем друг друга видеть.

Вот и найди его теперь!

– Как вам новый руководитель спецслужбы? – неожиданно спросил Александр Александрович.

– Никак, – ответила я.

Вслух ничья фамилия произнесена не будет. Хотя, скорее всего, Крот – это Кириков. Но и я в свою очередь промолчу.

– Благодарю вас за доверие, – только и произнесла я, когда молчание затянулось.

– Одно ваше неверное телодвижение будет стоит кому-нибудь жизни, – буднично произнес Граф. – Например, Ольге. Не жалко Ольгу, здесь есть и другие обитатели, например дети... Вы меня поняли? Продолжать не стоит?

Не стоит, я из понятливых.

– А что это за территория? – кивнула за окно кабинета я.

– Официально она принадлежит международному гуманитарному фонду поддержки социально незащищенных слоев населения. Детей-сирот, инвалидов, одиноких дам, вроде госпожи Ластерлайнен. Я же и мои приближенные именуем данную территорию просто Территорией 8.

Что-либо уточнять или переспрашивать нет смысла. Территория восемь, значит, территория восемь.

– До вечера вы свободны... Хотите посмотреть, какое задание получит ваш бравый десантник?

При этих словах Граф коснулся дужек очков, точно хотел их снять.

– Если считаете нужным, – отзываюсь я.

– Тогда смотрите.

Очки остаются на прежнем месте. Графское зеркало души мне не увидать. Александр Александрович включил телемонитор видеонаблюдения и, ни слова не говоря, покинул кабинет. На экране я увидела Сергея Шорникова. Он находился в помещении, похожем на спортивный зал, значит, пока мы беседовали с Графом, Хмурого препроводили туда. Около минуты подполковник молча оглядывал помещение, лишенное окон, разминая при этом кисти рук. Он точно предчувствовал, что ему предстоит. Где-то сбоку послышался голос появившегося в «спортзале» Графа, сам же Александр Александрович был пока что за кадром.

– Ну вот, Сергей Владимирович, – начал Граф достаточно приветливым голосом, – вашего брата я вам предъявил, слово свое сдержал. От вас же сейчас потребуется уже не слово, а дело.

– Что за дело? – тут же переспросил подполковник, явно не любящий долгих вступлений.

– Ты хотел боя? Настоящего?

– С тобой? – Хмурый и Граф вновь были на «ты».

– Нет, с тем, кто по-настоящему готов биться.

Граф по-прежнему оставался за кадром, и я слышала лишь его постоянно меняющую интонации речь. Видимо, этой постоянной, какой-то отработанной переменой тона он и был способен к гипнотическому воздействию.

– Сань, ты слыхал такую пословицу «больше дела – меньше слов»? – Хмурый плохо поддавался «графскому гипнозу».

– Похвально.

При этих словах невидимый мною Граф подал сигнал своим людям, видимо, нажал на какую-то кнопку. Сперва послышался отрывистый звонок, похожий на телефонный, потом я услышала звук открывающихся дверей.

– Это Лесли! – произнес Граф после двухсекундной паузы. – Он любит убивать!

Так он представил кого-то, появившегося в «спортзале». Я пока что не видела никакого Лесли, подполковник же Шорников в лице не изменился, но вновь принял тайскую стойку, переведя основной вес туловища на правую ногу, отставленную назад. Надо же, Лесли! Что за дурацкое имя?! Непонятно, женское или мужское. Хотя это скорее всего кличка, погоняло, как говорят «братки». Но все равно, погоняло какое-то дурацкое. Между тем Лесли медленно вошел в кадр, остановился в полутора метрах от Хмурого. Теперь я имела возможность хорошо его разглядеть. Этот Лесли убивать не только любит, но, похоже, еще и умеет. Его гипертрофированное от стероидных мышц тело было испещрено татуировками. В основном псевдовосточная безвкусица, какие-то драконы, мечи. Он на полголовы выше Шорникова, намного тяжелее и шире в кости. Лицо такое, будто и не лицо это, а недоделанная гипсовая маска. Или образ компьютерного персонажа. Тонкая прорезь рта, нос, точно выступ, вместо глаз крохотные отверстия. Выражения никакого, похоже, этот Лесли под завязку накачан какой-то дрянью. Он не человек. И не животное... Мутант, машина для убийства. Иных определений для такой внешности не было.

– Ходжимэ[2] , подполковник! – скомандовал голос невидимого Графа.

Не успел Граф докончить эти слова, как на Хмурого обрушился сокрушительный удар. Стремительный, как молния, и тяжелый, как кузнечный молот. Реакция позволила Сергею блокировать удар, но все же он отступил. Сумел сохранить равновесие, но заметно покачнулся. Лесли прыгнул на него, метя ногой в голову. Обычно даже для среднего рукопашника не составляет проблемы поймать ногу атакующего за голень и рвануть вверх или в сторону. Противник тут же падает и, как правило, не успевает сгруппироваться, получает травму. Хмурый был рукопашником несколько выше среднего уровня, тем не менее провести прием не сумел. Вновь поставил блок и вновь с трудом удержался на ногах. Схватка совсем не походила на киношную и даже на спортивный поединок без правил. Оба действовали так стремительно, что казалось, я смотрю запись, идущую на убыстренной скорости. Лесли атаковал, Хмурый оборонялся, как мог. Пару раз его удары достали Лесли, но мутант даже не покачнулся. Он вообще не слишком думал о защите, все время атаковал, корпус и голову даже не думал прикрывать. Но атаковал так стремительно, что пробить его было делом непростым. Я, разумеется, «болела» за Хмурого и с отчаянием убеждалась, что с каждой секундой подполковнику все труднее и труднее сдерживать натиск мутанта, а о том, чтобы достать его, уже не было и речи. И вот Лесли пробил-таки Хмурого, достав его ударом колена с разворота под ребра, затем уже теряющего равновесие подполковника Лесли тем же коленом ударил в голову.

– Иппон[3] , Лесли! – остановил своего мутанта Граф, по-прежнему остающийся вне кадра.

Лесли уже занес свой кулачище для окончательного удара, но тут же замер, точно окаменел. Татуированная конечность зависла в воздухе. Казалось, Граф отключил его какой-то невидимой кнопкой.

– Все, Лесли, поединок окончен, – продолжил Граф.

Прямо детская игра «замри-отомри». Лесли «отмер» и быстренько убрался из кадра.

– Сергей Владимирович, как ощущения? – спросил Граф с трудом приходящего в себя Хмурого.

– Да так, – массируя челюсть и затылок, произнес сумевший подняться на ноги подполковник.

– Удар держишь хорошо, продержался почти целую минуту, – продолжил Граф. – Обычно Лесли укладывает противника в течение восьми секунд. Итак, подполковник, твое индивидуальное задание будет быть у Лесли спарринг-партнером, или, выражаясь вашим армейским языком – «куклой». Если получится, можешь его покалечить или даже убить. Я не рассержусь. Он же до поры до времени не будет работать против тебя в полную силу. Но в один прекрасный день я дам ему команду не щадить тебя. Тебе, правда, об этом не сообщу, уж извини...

Из Хмурого решили сделать «долгоиграющую куклу». У Графа тут и в самом деле «замок развлечений» какой-то.

– Проводите Сергея Владимировича в душ, до этого покажите врачу, – распорядился Граф.

С двух сторон от Хмурого выросло по охраннику. У каждого на поясе висело по резиновой дубинке, на плечах были нашивки частного охранного предприятия «Парадигма».

– Ну, как вам бравый десантник? – появившись на пороге кабинета, сразу же спросил Граф.

– Обычно поединки проводятся в равных весовых категориях, – ответила я, лишь бы хоть что-нибудь ответить.

– Это в спорте. У нас тут немного другое... Даже не немного, а совсем другое, – после небольшой паузы поправил себя Граф. – Знаете, я наблюдал, как вы смотрите бой, по собственному монитору, – сказал он, кивнув на противоположную стену.

Только сейчас я заметила замаскированный глазок скрытой камеры. До этого мне было как-то недосуг проверить, наблюдают за мной или нет.

– Сказать, как вы выглядели, наблюдая избиение вашего приятеля? – присев поближе ко мне, спросил Граф.

– Ну и как же? – отозвалась я.

– Простите за откровенность, как самка... Точнее, как сучка, которой интересно, кто из кобелей перервет другому глотку.

Здорово он меня приделал. Со стороны, выходит, виднее. А я и в самом деле болельщицей себя ощущала. На моих глазах безглазый мутант мог оторвать голову человеку, к которому я неплохо относилась, а я сидела и пялилась, может, лишь губы покусывала. Противно, самой теперь противно... А этот Граф умеет ловить на слабостях и несовершенстве. Каждого поймать может.