Гиблое дело - Лорет Энн Уайт

Мьюринн ее сумку.

– Я приготовлю гостевую комнату, – сказал он. – Ванная там.

С сумкой в руке она медленно прошла в гостиную. Бледный вечерний свет проникал сквозь световые люки в высоком сводчатом потолке. Из высоких окон – от пола из натурального дерева и до потолка – открывался вид на океан. Любовь Джета к небу проявилась даже в ремонте, который он сделал в старом доме своих родителей.

– Ты уверена, что не положила ноутбук в другое место? – спросил он, входя на кухню.

– Конечно, уверена. – С этими словами Мьюринн окинула взглядом комнату.

Стены его гостиной украшали фотографии в рамках: аэрофотоснимок стада оленей карибу, мчащихся по замерзшей тундре под крылом самолета, черно-белые изображения старых самолетов, семейные снимки… Мьюринн остановилась перед фотографией Джета и его сына Троя в кабине маленького самолета.

Ее горло непроизвольно сжалось.

Трой был копией своего отца: темные ресницы, иссиня-черные волосы, широкая белозубая улыбка. А вот глаза у него были зеленые, и на загорелых щеках виднелась легкая россыпь веснушек.

Ему было примерно столько же лет, сколько сейчас ее сыну… Их сыну.

Эта мысль больно кольнула сердце.

Мьюринн медленно переключила внимание на другое фото – на нем Джет, Ким и Трой плыли на лодке. Ким была хороша – блондинка с голубыми глазами. Джет обнимал и жену, и ребенка. Эта семейная идиллия заставила Мьюринн вздрогнуть.

Она чувствовала, как Джет молча наблюдает за ней из кухни.

Оторвав взгляд от фотографий, Мьюринн направилась в ванную. Ей стоило огромных усилий не оборачиваться на Джета.

Пока она принимала душ, Джет разогрел суп, который приготовил из овощей со своего огорода и мяса оленя-карибу, которого подстрелил в августе прошлого года. Он изо всех сил пытался сосредоточиться на поставленной задаче и не думать о Мьюринн, голой и беременной, в ванной его дома.

О том, что после всех этих лет она вернулась в его жизнь.

Джет услышал, как Мьюринн вышла из ванной и направилась в гостевую спальню. Он намазал маслом несколько тостов, разлил по тарелкам суп, и, пока смотрел на поднимающийся над ними пар, в его памяти вновь всплыло прикосновение ее губ, вкус ее поцелуя.

Он вынес тарелки и поставил их на низкий журнальный столик перед диваном, потом подошел к чертежному столу и начал быстро сворачивать эскизы. Джет не хотел, чтобы Мьюринн их видела, не хотел, чтобы она расспрашивала его о жизни, о будущем. О его заветной мечте.

Нужно сосредоточиться на том, чтобы просто помочь ей пережить то, что, черт возьми, происходит, и не подпускать себя слишком близко.

– Что это? – спросила Мьюринн, появившись в дверях.

Джет напрягся.

– Просто несколько чертежей для домика в дикой глуши, который я строю дальше на севере.

– Где именно на севере? – Источая запах чистоты и мыла и вытирая волосы полотенцем, она подошла ближе, одетая в спортивный костюм.

Джек оставил вопрос без ответа.

– Суп на столе.

Тихонько шлепая босыми пятками, Мьюринн прошла в гостиную, села на диван и подобрала под себя ноги. И пока ела, Джет изучал четыре смятые фотографии, которые она ему дала.

– Вкусный суп, – похвалила Мьюринн.

Джет поднял глаза. На ее щеки вернулся румянец. У него отлегло от души.

– Расскажи еще раз, что Гас написал о них в своем ноутбуке, – сказал Джет, кладя снимки рядом друг с другом на журнальный столик.

– Эти четыре снимка были среди фотографий, якобы изъятых из папки с уликами до прибытия следственной группы ФБР. Вот на этом фото, – она указала ложкой, – хорошо видны следы ботинок возле проходной Содваны. Судя по всему, их оставил сообщник преступника.

Джет поднял глаза и перехватил ее взгляд. Между ними тотчас замерцало воспоминание о поцелуе. Ее щеки вспыхнули.

Мьюринн откашлялась и вновь переключила внимание на фото.

– А эти две группы следов в темной грязи, по-видимому, оставил сам злоумышленник.

Джет постучал пальцем по снимку.

– Судя по линейке рядом со следами возле проходной, сообщник носил ботинки двенадцатого размера. Как я понимаю, след на чердаке Гаса был оставлен ботинком такого же размера.

Мьюринн отставила тарелку и зябко потерла плечи, словно ей внезапно стало холодно.

– Думаешь, это тот же самый тип, что вломился ко мне в дом?

– Черт его знает! Судя по линейке рядом с другими следами – в более темной земле, на преступнике были ботинки десятого размера. – Джет нахмурился, внимательно рассматривая фотографию. – Странные следы, – сказал он, и по его спине пробежал холодок смутных предчувствий. – Похоже, этот парень подволакивает ногу или что-то в этом роде.

Мьюринн кивнула, пристально наблюдая за ним.

– Что еще Гас сказал об этих следах?

– Больше ничего. Его заметки оборвались на середине.

– У него была теория насчет того, кто мог оставить эти следы?

– Нет.

– Значит, с помощью Айка Поттера Гас вычислил, что, пока сообщник стоял на часах, преступник спустился на глубину восьмисот футов, а затем прошел около трех миль под землей к шахте D, где и заложил заряд?

– Похоже на то.

– И ты считаешь, что Гас отправился в шахту, чтобы проверить эту догадку?

– Вот только я не верю, что он собирался спускаться под землю! – заявила Мьюринн. – Он просто не стал бы этого делать!

Джет откинулся на спинку кресла:

– Там под землей черт ногу сломит!

– Это означает, что преступник, по идее, был в хорошей физической форме, верно? – продолжила она, откидывая с повязки на лбу прядь влажных волос.

Джет уловил запах ее шампуня.

– Или он очень решительный.

Джет резко поднялся и подошел к окну. Поглубже засунув руки в карманы, он встал к ней спиной и посмотрел на океан.

– Та часть рудника была закрыта из-за низкой доходности, по крайней мере, за четыре года до взрыва, – сказал он тихо, пытаясь представить себе сценарий тех трагических событий. – Только человек, который работал в той части рудника до того, как ее покинули, мог иметь представление о том, куда ведут эти заброшенные туннели.

– То есть ты считаешь, что преступник был шахтером со стажем?

Джет кивнул и поджал губы.

– Плюс он был экспертом по взрывчатым веществам. По крайней мере, так думало ФБР.

Джет потер лоб: в сердце все глубже вгрызалось неясное предчувствие.

Мьюринн тяжело вздохнула.

– Эх, Джет, вот бы нам найти кого-нибудь, кому можно доверять и кто хорошо разбирается в следах!

– Но какая польза от следопыта? Ботинки, оставившие эти следы, давно выброшены.

– Да, но следопыт мог бы сообщить что-нибудь о людях, которым принадлежат эти следы. Ты сам сказал, что отпечатки в черной грязи выглядят странно, как будто злоумышленник волочил ногу или что-то в этом роде.

К горлу Джета поднялась тошнота. Мысль о том, что несколько человек в этом городе покрывают убийцу, занозой сидела в его сердце.

– Кем бы ни был этот негодяй, – тихо сказал он, глядя на океан, – он явно доверял своему сообщнику как себе самому.

– У кого из старых шахтеров может быть такая крепкая дружба?

Джет почувствовал на себе ее пристальный взгляд. Он боялся повернуть голову и снова встретиться с Мьюринн глазами.

– Такого рода узы действительно возникают там, где речь идет о жизни и смерти. Например, у горняков, – осторожно сказал Джет. – Подумай сама: каждый день эти люди входят в клеть, которую опускают в чрево земли на глубину нескольких миль. Там нет ни дня, ни ночи – лишь кромешная тьма. Плюс осознание того, что над